Страница 39 из 102
И хотя Хейвз не очень-то разбирался в патологии, тела мужчины и женщины на постели, даже при том, что рассматривал он их через грязные стекла противогаза, были яркого, вишнево-красного цвета, и он готов был держать пари, что оба они умерли от острого отравления окисью углерода. Он уже готов был размышлять о том, была ли смерть случайной или преднамеренной, — он был хорошим полицейским и не мог, конечно, исключить также и возможность умышленного убийства. Тем не менее начал целенаправленный поиск записки о самоубийстве.
Ему не пришлось долго ее искать. Она лежала неподалеку, на туалетном столике, напротив кровати, прижатая мужскими наручными часами, чтобы не слетела. Не дотрагиваясь ни до часов, ни до записки, Хейвз нагнулся, чтобы прочитать написанное.
Она была отпечатана на машинке. Он механически оглядел комнату и увидел ее на маленьком приставном столике возле кровати. Он снова посмотрел на записку.
«Боже, прости нас за содеянное. Мы так любим друг друга. Цо весь мир против нас. У нас нет другого выхода. Только так мы можем положить конец своим страданиям и мучениям других. Пожалуйста, пойми.
Томми и Ирэн».
Хейвз утвердительно кивнул, молча высказывая понимание, а затем отметил про себя: не забыть бы забрать записку и часы, как только будут сделаны фотографии. Он пересек комнату, заполнил бланк, который позднее прикрепит к пишущей машинке с тем, чтобы доставить ее в лабораторию, где парни лейтенанта Сэма Гроссмана должны будут провести свои тесты на сравнение записки и шрифта.
Он снова подошел к кровати. Казалось, мужчине и женщине было немногим более двадцати. Мужчина непроизвольно весь обделался, очевидно, после того, когда впал в глубокую кому и когда газ полностью одолел его. Женщину вырвало в подушку. Он стоял у их кровати, задумавшись над тем, как они себе все это представляли. Или мечтали о красивой, спокойной и тихой смерти? Вроде бы как «заснут» и все? Интересно, что они чувствовали, когда началась головная боль? Они, возможно, впали в забытье и не могли сдвинуться с этой кровати, даже если потом и передумали умирать вместе. А когда их тела стало сводить судорогой, прежде чем они впали в оцепенение и не могли уже контролировать ни рвоту, ни другие физические отправления? Он смотрел на тела этих двух людей, Томми и Ирэн, каждому из которых было не больше двадцати, качал головой и думал: «Глупцы, что вы надеялись найти? Откуда вы взяли, что мучительная смерть лучше мучительной жизни? Что заставило вас искать выход в мучительной смерти!» .
Он отвернулся от кровати. На полу валялись две пустые бутылки из-под виски. Из одной спиртное пролилось на коврик, брошенный у кровати со стороны женщины. Он не знал, напились ли они до бесчувственного состояния, после того как открыли газовый кран, но так часто поступали те, кто травился газом. Он знал, некоторые люди считают, что самоубийство требует большого мужества, но сам полагал, что это проявление чрезвычайной трусости. Пустые бутылки из-под виски служили подтверждением его мыслей. Он заготовил бирки к каждой из них, но не прикрепил, отложил до тех пор, пока не будут сделаны фотографии.
Одежда женщины лежала на стуле с высокой спинкой, стоявшего рядом с кроватью. Блузка висела на спинке стула, а на ней аккуратно был сложен бюстгальтер. Ее юбка, пояс с резинками, нейлоновые чулки, кожаный пояс были сложены на сиденье. Пара черных кожаных лодочек аккуратно поставлена около стула.
Одежда мужчины была брошена на мягком кресле в другом конце комнаты: брюки, рубашка, нижняя рубашка, галстук, носки и пояс. Сбоку от кресла стояли его ботинки. Хейвз сделал пометку: напомнить техническим службам собрать одежду в пластиковые мешки и отвезти в лабораторию. Он также заметил бумажник мужчины, булавку для галстука и мелочь на туалетном столике рядом с сережками и ожерельем из искусственного жемчуга.
К тому времени как он закончил осмотр квартиры, течь была устранена и прибыли работники лаборатории, фотографы из полиции, врач. Ему оставалось только спуститься вниз и переговорить с патрульным полицейским, который первым сообщил в участок о взрыве. Он был. молод, неопытен и страшно испуган. Но сумел взять себя в руки и даже разыскал в холле, в груде камней, замызганный, обуглившийся бумажник и передал его Хейвзу, будто желая как можно быстрее избавиться от него. Уж лучше бы он его и не находил. По этому бумажнику Хейвз определил личность человека, останки которого разметало по стенам и лестнице.
Позже, в тот же самый день, после разговора в лаборатории, он навестил жену разносчика. Она сказала: «Почему именно Хэрри?»
Он объяснил, что по предварительному заключению работников лаборатории, ее муж, вероятно, подошел к двери квартиры 1«А», нажал кнопку звонка, и электрический разряд явился причиной взрыва.
— Почему это обязательно должен был быть Хэрри? — не сдавалась жена торговца.
Хейвз пытался объяснить ей, что такое иногда случается, что никто в этом не виноват, что ее муж просто делал свою работу и не имел представления о том, что в квартире за этой злосчастной дверью было полно газа. Но женщина все смотрела на него остановившимся взглядом и беспомощно повторяла:
— Почему именно Хэрри?
Он вернулся в отделение с щемящей болью в сердце. У него едва хватило сил поздороваться с Кареллой, который сидел за своим столом и печатал на машинке рапорт. В тот вечер они оба ушли из отделения в восемь пятнадцать, на два с половиной часа позже официального окончания смены. Настроение Кареллы было отвратительным: он съел холодный ужин, несправедливо рявкнул на жену, даже не пошел взглянуть на спящих близнецов, тут же улегся спать и всю ночь беспокойно ворочался на кровати. Хейвз навестил Кристин Максвелл, с которой давно уже был знаком, и предложил пойти вместе в кино. Он следил за экраном со все возрастающим раздражением, потому что в этом, казалось, явном случае самоубийства что-то было не так, но он никак не мог понять, что именно.
ГЛАВА III
Мертвецы не потеют.
В марте было очень тепло, и пот слегка покрыл лица Кареллы и Хейвза, выступил на губе мужчины, стоявшего рядом с ними, проявился грязным пятном под мышкой служащего, который мрачно оглядел всех троих, затем выдвинул ящик.
Он почти бесшумно выкатился на роликах. На холодной плите, нагая и неподвижная, лежала девушка по имени Ирэн. Когда ее нашли, она была в трусиках, но их немедленно переправили в лабораторию, и теперь она была голая, холодная, безучастная к тому, как служащий и трое других мужчин разглядывали ее. Через некоторое время тело переправят в другое отделение больницы, где будет произведено вскрытие. А пока оно было нетронутым, но… безжизненным.
— Это она? — спросил Карелла.
Человек, стоявший между двумя детективами, утвердительно кивнул. Это был блондин, высокий и худой, с светло-голубыми глазами. На нем был серый габардиновый костюм, белая, застегнутая на все пуговицы рубашка, галстук в полоску. Он не проронил ни слова. Он просто коротко кивнул, будто и это было излишним.
— Это ваша жена, сэр? — настаивал Карелла.
Мужчина снова кивнул.
— Не могли бы вы назвать ее имя полностью, сэр?
— Ирэн, — отозвался, наконец, мужчина.
— А какое у нее второе имя?
— Это и есть второе.
— Что вы имеете в виду?
— Ее зовут Маргарет Ирэн Тейер, — он помедлил, — ей не нравилось имя Маргарет, и она пользовалась вторым.
— Вы хотите сказать, что она сама себя звала Ирэн?
— Да.
— А где вы живете, мистер Тейер?
— Проспект Бейли, 1134.
— Вы жили вместе по этому адресу?
— Да.
Карелла и Хейвз переглянулись. Запахло убийством. У каждого, живущего на этой земле, есть своя тайна, которую он, как потайной шкафчик, старается скрыть, тем более, если это убийство. Женщина, по имени Маргарет Ирэн Тейер, была найдена полуголой на кровати с полуголым мужчиной. Человек, который опознал ее, Майкл Тейер, был ее мужем; один из этих тайных шкафчиков приоткрылся и все заглянули внутрь. Карелла откашлялся: