Ничего

– Кто за то, чтобы девочка осталась у нас?

В ответ тишина. Никто даже не пошевелился.

– Кто за то, чтобы отвести ее назад к бункеру?

Все молча подняли руки, кроме моего спутника.

– Единогласно.

– Пойдем, – взяв меня за руку, твердо заявляет он.

– Куда ты меня ведешь? Назад? В бункер? Я не вернусь туда! Ни за что!

Хотя, возможно, это мой единственный выход. Мне туда и надо. Бежать к своей обычной жизни, к своим грезам и виртуальным мирам.

– Нет, мы идем в другое место, – отвечает он.

– Что? Я думала… – хрипло произношу я.

– Раз уж так получилось, что ты здесь, я не позволю тебе сгнить заживо.

– И ты пожертвуешь всеми этими людьми ради меня? Зачем?

– Нет. Нет и еще раз нет. Запомни, всегда есть другое решение.

– Какое именно?

– Сколько же в твоей голове вопросов. Доверься мне. Все будет хорошо.

Что? Как может быть хорошо? Как в моей голове может стать меньше вопросов, когда с каждой минутой они прибывают в геометрической прогрессии? Я просто безвольно тащусь за своим спутником по полутемным коридорам. Куда? Зачем? Мне это не известно. Что мы будем делать? Что станет со мной? Возможно, я просто наконец-то выйду из этого безумного раунда.

– Нам нужно уйти как можно дальше. Обоснуемся на другой стороне холма.

После долгого пути мы подходим к какому-то, видимо, захоронению. Рядами стоят невысокие камни, но без имен и годов смерти на них.

– Это ваше кладбище?

– Да.

– Это место без памяти? Здесь невозможно идентифицировать умерших? На камнях нет надписей. Вы давно не умирали и не вспоминали усопших? – спрашиваю я.

– Да, ты отстала от жизни. В каждый камень вшит тест ДНК, и всегда можно точно узнать, кто здесь покоится. А также можно сделать себе тест ДНК и найти своих родственников.

– И я могу? Наверное, от моих родственников дано уже ничего не осталось?

– Попробуй. Почему бы и нет. Здесь можно сделать тест.

Он показывает на маленький камень, стоящий поодаль от всех остальных.

– Приложи к нему руку, и он считает твою ДНК.

Камень холодный. Чувствую легкое покалывание, и руку покрывает какая-то неприятная слизь.

– Что дальше? – спрашиваю я.

– Пойдем по рядам, теперь на тебе биологический идентификатор, и он сработает при нахождении поблизости твоих родственников.

Огромная страна тишины. Мы долго ходим от ряда к ряду – и все безуспешно. Я уже и не надеюсь найти здесь своих предков. Да и, возможно, искать уже некого.

И вдруг… метки на двух камнях начинают пищать и светиться. Не может быть! Я встаю на колени, и передо мной высвечивается электронная надпись: «СОВПАДЕНИЕ ТЕСТА ДНК».

Они же должны быть в анабиозе, как и я. Этого не может быть. Может, бабушка или дедушка? Нет, это они. Это мои родители.

– Прикоснись к камням, и ты считаешь всю информацию, которую несли их ДНК в течение жизни. Просто прикоснись к камням, закрой глаза и смотри.

Я опускаюсь к надгробьям, и рука как будто сама прилипает к одному из них за счет клейкой массы, в которой она перемазана. Я закрываю глаза. Темнота. И вдруг вижу их. Это они. Это точно они. И боль наполняет мое сердце. Вижу все: их рождение, молодость, знакомство друг с другом, мое появление на свет и как мы с ними здорово проводили время в моем детстве. И вот этот ужасный день, когда нас должны были ввести в анабиоз. Меня кладут в капсулу, вводят препараты, и крышка закрывается. Со стороны это выглядит ужасно. Мама рыдает. Отец крепко обнимает ее. И вдруг что-то идет не так. Следующей должна быть мама, но ей отказывают, обосновывая это состоянием ее здоровья. И тогда отец добровольно отказывается от ввода в анабиоз. Отказывается от вечной жизни ради любимого человека. Жертвует собой ради мамы. Прощается со мной на коленях возле капсулы и выходит из кабинета. Я вижу, как скупая слеза катится по его небритой щеке.

Как я могла все это забыть? Как могла забыть своих родителей? Забыть свои корни, своих близких. Как мы все пошли на это ради вечной жизни? Отказались от семьи, от любви, от радости быть рядом с дорогими нам людьми. Ведь я их даже не искала. И не сомневалась, что они, как и я, путешествуют из раунда в раунд и ни о чем не задумываются, кроме нового сценария. Как я глубоко ошибалась. Это слишком дорогая плата за вечную жизнь… Слишком… Это была не жизнь – а… пустота.

– Как они могли так обмануть меня? Как они могли обречь моих родителей на гибель? Как?

– Как?! А ты пыталась узнать, что с ними, где они, вошли ли они в анабиоз?

– Никто не пытался. Никому ни до кого не было дела. Нас ждала вечная жизнь. Идеальное общество с минимумом затрат и максимумом возможностей. Без классовых предрассудков, без денежной зависимости, без боли и страха. Безоблачное существование долгие годы, видя вокруг себя только то, что мы хотим, создавая свой собственный мир грез.

– Да, вас просто похоронили заживо. Заставили верить лишь в то, что было им выгодно. Посадили, как овощи на грядке, подливали вам раствор и насаждали свою правду. Это ты называешь жизнью? Я знаю, что ты не такая, как все. У тебя всегда были сомнения. И слишком много вопросов. Поэтому-то твое сознание и дало сбой в нейронной системе связи.

Сегодня я впервые увидела эмоции на его лице. В его глазах как будто загорелся огонек, и он манил меня все больше и больше. Вдруг из отрешенного проповедника мой спутник превратился в решительного мужчину. И чем больше он злился, тем сильнее меня притягивал.

– Ты так много знаешь о нас! Откуда? – спрашиваю я его.

– Имеются определенные причины. Но, я думаю, тебе еще рано о них знать.

– Мне рано знать?! Мне уже давно пора все узнать! Ну или хоть что-то…

ГЛАВА 6

Мы долго шли по «шахматному полю», где чередовались песок и пустота, мелкая растительность и пустота, невысокие деревья и пустота. Кое-где на ветвях сидели птицы и поедали ягоды в прямом смысле у всех на виду со всеми тонкостями пищеварительного процесса. Некоторым повезло, и у них было больше половины тела, а то и почти все целиком. Природа брала свое, несмотря на все катаклизмы, что ей пришлось вытерпеть.

Мы вновь вступили в пустой квадрат. Я видела, что за ним начинается море, и не понимала, куда же он меня ведет. Вдруг мой спутник остановился, взял меня за руку и тихо произнес:

– Мы на месте.

– Что? Укрываться в пустоте? Это уже ни в какие рамки не лезет! Как можно жить здесь?!

– Тебе не привыкать. Это должно быть для тебя естественно.

Он потянул меня вперед, и мы вошли в пустоту.

– Закрой глаза и смотри.

Я покорно опускаю веки и различаю вход в бункер.

– Что это?

– Место, о котором никто не знает. Я с детства прятался здесь от лишних глаз. Сбегал сюда, когда мне хотелось побыть одному.

– То есть это твое тайное место?

– Что-то вроде того.

Мы спускаемся вниз по лестнице. Здесь темно и сыро. Открываются одни автоматические двери за другими. Наконец-то мы заходим в довольно сносное помещение. Здесь есть свет, стоят стул, кровать и какая-то аппаратура.

– Пока побудем здесь, – тихо произносит он.

– И долго?

– Сколько потребуется.

– А сколько же? И что будет потом?

– Давай, если ты недовольна, я отведу тебя туда, откуда ты пришла, и тебя опять погрузят в анабиоз! Согласна?

– А почему бы и нет?! Тебя никто не просил тащить меня сюда.

– Сколько можно? Я пытаюсь спасти тебя. Спасти тебя от тебя же самой. От того, что так надежно вбили тебе в голову. А ты упорно сопротивляешься своему спасению. Может, хватит уже?

Его голос переходит в крик. Он хватает меня за плечи и притягивает к себе. Его глаза смотрят прямо в мои. Я ощущаю его дыхание на своем лице. И вдруг мое тело пронзают тысячи маленьких иголочек. Он грубо прикасается ко мне губами. Они влажные и теплые. Мое дыхание учащается. Его руки срывают с меня серую робу. И я абсолютно голая стою перед ним на холодном полу бункера и сгораю от желания. Его роба тоже соскальзывает на пол, и мы сливаемся в объятиях. Он резко валит меня на кровать. Проводит рукой по груди и спускается ниже. Ласкает мои бедра и входит в меня. О, как же больно!