Страница 75 из 107
Теперь наступил черед тех людей, чья прямая обязанность заключалась в том, чтобы установить причины смерти и, конечно, выяснить обстоятельства, приведшие этого несчастного к гибели.
ГЛАВА V
Детектив Коттон Хейвз, увидев ксерокопию, прибывшую по почте во вторник утром, решил, что на нем запечатлен генерал Джордж Вашингтон.
— Кого он тебе напоминает? — спросил он у Мисколо, который только что вышел из канцелярии, чтобы собрать отчеты для архива.
— Наполеона Бонапарта, — мрачно ответил Мисколо и, покачивая почему-то головой и бормоча что-то себе под нос, вышел из комнаты.
Хейвз, однако, по-прежнему считал, что на ксерокопии изображен Вашингтон.
Он подшил конверт с изображением в папку, где фиксировалась деятельность Глухого, и, немного поразмыслив, пришел к выводу, что данная ксерокопия служит приложением к первым двум копиям Эдгара Гувера, на которых значились одинаковые надписи: «Дж. Эдгар Гувер». Логически связав эту цепочку, он пришел к очевидному, на его взгляд, выводу: Глухой имел в виду штаб-квартиру ФБР имени Гувера в Вашингтоне. Все выглядело очень просто, но когда имеешь дело с Глухим, никогда нельзя быть уверенным, что все обойдется без подвоха. Подумая еще, Хейвз отбросил свои предположения. Если бы Глухой замыслил преступление в Вашингтоне, он вряд ли cтал бы трепать нервы полицейским восемьдесят седьмого участка в Нью-Йорке. Наверняка он начал бы доставать этих толстозадых, сидящих в округе Колумбия, где расположена штаб-квартира ФБР. Нет, все не так просто.
Эта картинка с основателем американского государства должна была означать нечто иное. Хейвз уже был уверен в этом. Он также был уверен в том, что славная физиономия Эдгара обозначает что-то более важное, чем, скажем, название пылесоса. Вдруг он подумал, не означает ли сокращение «Дж.» какое-нибудь другое имя, например, Джеймс или Джек? Л может, Джером или даже Джулиус?
— Алф! — позвал Хейвз.
Мисколо, который шел по коридору, сразу отозвался:
— Ну?
— Зайди ко мне на минутку, будь так добр.
Хейвз встал из-за стола и опять принялся разглядывать ксерокопию, держа ее перед собой на расстоянии вытянутой руки. Рост Хейвза составлял сто девяносто сантиметров, и весил он около восьмидесяти пяти килограммов, если не съедал лишнюю пиццу или что-нибудь мучное. У него был прямой нос, ровная линия рта с чуть полноватой нижней губой, голубые глаза и рыжие волосы. У левого виска виднелась светлая полоска шрама от удара ножом, полученного им от управляющего домом, который по ошибке принял детектива за вора. Когда Хейвз поступил на службу в полицию, у него было стопроцентное зрение. Но с того времени утекло немало воды, и сейчас детектив держал ксерокопию в вытянутой руке, потому что с годами у него развилась дальнозоркость.
«Нет, — думал он, — это, конечно, Вашингтон, двух мнений быть не может».
— Это — Вашингтон, — сказал он Мисколо, появившемуся на пороге с кипой бумаг в руках.
— Неужели? — безразлично произнес Мисколо.
Он выглядел, как всегда, очень озабоченным и вряд ли был настроен разговаривать с кем-либо. Хейвз засомневался было, стоит ли начинать разговор, но, решив не церемониться, сразу взял быка за рога.
— Что означает «Дж.» в имени Дж. Эдгар Гувер?
— Джон, — неохотно ответил Мисколо.
— Ты уверен?
— Абсолютно, — повторил Хейвз.
— Джон, — подтвердил Мисколо.
Полицейские посмотрели друг на друга.
— Все? — раздраженно спросил Мисколо.
— Да, большое тебе спасибо, Алф.
— Не стоит благодарности, — проворчал тот и, как и прежде, покачивая головой и бормоча что-то под нос, вышел.
«Джон Эдгар Гувер, — подумал Хейвз. — Джон. А теперь еще и Джордж».
Имена всегда увлекали Хейвза. Самого его назвали в честь преподобного пуританина Коттона Мазера, и Хейвз постоянно испытывал неловкость из-за своего имени и даже хотел в законном порядке изменить его, когда начал встречаться с одной еврейкой по имени Ребекка Голд. Узнав о его намерениях, девушка заявила:
— Если ты поменяешь имя, я вообще перестану с тобой встречаться.
Он тогда немало удивился.
— Но почему, Ребекка?
И она ответила:
— Имя — это единственное, что мне в тебе нравится.
После этого Хейвз сделал все возможное, чтобы они перестали встречаться уже через неделю.
Он до сих пор любил поразмышлять, кем бы он уже мог быть: например, Керри Хейвзом или, нет, Полом, или Картером, или еще лучше Ричардом. Но больше всего ему нравилось имя Лефти. Лефти Хейвз! Любой, даже самый опасный преступник задрожал бы от страха при одном упоминании такого славного имени. Еще бы, Лефти Хейвз! Но мечтам не суждено было осуществиться.
Сокрушенно вздохнув, он положил копию снимка первого президента на стол перед собой. Фотопортрет уже раздражал его. Хейвз пытался прочесть в глазах Вашингтона секрет Глухого, но Джордж даже не подмигнул в ответ. Хейвз встал из-за стола и, зевнув во весь рот, отнес ксерокопию на рабочий стол Кареллы, который в это время был на выезде.
Высокий блондин со слуховым аппаратом в правом ухе вошел через крутящиеся двери в банк без четверти двенадцать. На нем был бежевый габардиновый костюм, кремовая рубашка, темно-коричневый галстук, коричневые носки и дорогие туфли из коричневой кожи. Он не первый раз посещал банк и хорошо знал, что видеокамеры направлены как раз на площадку возле двери. Он знал, что видео фиксирует также и людей возле кассовых окошек. Насколько он был осведомлен, в большинстве банков видеокамеры делают периодические снимки каждые тридцать секунд, и только если кассир или другой работник банка специально нажимают на кнопку, видеокамеры начинают снимать все подряд. Вошедший не боялся быть заснятым на пленку, так как сам яйлялся клиентом этого банка.
Впервые он побывал здесь по своим делам. Тогда он положил пять тысяч долларов на специальный счет, который позволял получить пять процентов прироста при условии, что вкладчик не будет изымать деньги девяносто дней. Ему удалось убедить заместителя управляющего в том, что он не станет брать деньги раньше, чем через три месяца. И он солгал. В последний день апреля он намеревался забрать не только свои пять тысяч, но и еще четыреста девяносто пять тысяч долларов.
На прошлой неделе он дважды посещал банк под благовидными предлогами. Он приносил мелкие суммы, чтобы положить их на свой новый счет. Сегодня он пришел под тем же предлогом — полстжить дополнительно шестьдесят четыре доллара на свой счет. Вместе с тем, он тщательно разрабатывал план ограбления банка.
Охранник стоял сразу же за вращающейся входной дверью как раз в поле зрения видеокамеры. Он был немолод, за шестьдесят, с брюшком, наверное, бывший банковский клерк или разносчик бумаг, находящийся на пенсии. Он стоял напыщенный, как павлин, в своей мешковатой униформе, на боку у него болтался солидный пистолет тридцать восьмого калибра. Блондин сразу подумал, что, несмотря на столь внушительный вид, охранник наверняка упадет замертво от страха, если ему вдруг придется вытаскивать свою пушку из кобуры. Шаркнув дорогими туфлями ручной работы по мраморному полу, охранник одарил Глухого любезной улыбкой, когда тот проходил мА мо. Глухой улыбнулся ему в ответ, одновременно повернувшись спиной к камере, которая вела съемку с правой стороны.
Прямо по ходу находились два мраморных столика, забетонированные в пол, в специальных ящичках в которых лежали бланки приходных и расходных ордеров. Глухой подошел к одному из столиков и начал быстро заполнять бланк, одновременно наблюдая за окошком кассира напротив. -
Если смотреть в помещение банка со стороны входа, то с правой стороны отлично видны три кассы. Заполняя бланк, Глухой мог видеть эти касш, а также расположенные за ними канцелярию и кредитный отдел. Далее по ходу, перпендикулярно окошкам кассиров и другим отделам, вдоль всей задней стены банка тянулся огромный, одетый в бетон, сейф. Его сияющая стальная дверь быласейчас открыта, и можно было разглядеть сложное переплетение проводов охранной сигнализации. Подобраться каким-нибудь образом к сейфу — сверху, сзади или снизу — было совершенно евозможно. «Брать этот сейф можно только в лоб, хотя, конечно, придется прибегнуть к некоторым военным хитростям», — решил Глухой.