Страница 6 из 107
Поскольку полицейские 87-го участка задержали человека, подозреваемого в вымогательстве, без Миранды — Эскобедо было не обойтись. После решения Верховного суда в 1966 году начальник 87-го участка капитан Фрик вывесил на доске объявлений зеленый листок меморандума, где рекомендовал всем своим подчиненным, будь то патрульные или детективы, неукоснительно соблюдать правила допроса. Большинство патрульных носили копию меморандума при себе, чтобы сверяться, что можно, а чего нельзя. Детективы же, хотя и презирали инструкцию, но выучили ее наизусть, ведь им приходилось допрашивать куда чаще, чем патрульным.
— В соответствии с решением Верховного суда по делу «Миранда против штата Аризона», — говорил Уиллис, — мы обязаны напомнить вам о ваших правах, что я и делаю. Во-первых, вы вообще можете не отвечать на наши вопросы. Ясно?
— Конечно.
— Вы также должны знать, что если вы будете отвечать, ваши ответы могут быть использованы против вас. Это тоже ясно?
— Ну да.
— Я также обязан сообщить, что вы имеете право прибегнуть к помощи адвоката как перед допросом, так и во время его. Это понятно?
— Понятно.
— Если вы хотите воспользоваться этим правом, но не имеете материальной возможности нанять адвоката, то можете воспользоваться его услугами бесплатно, как перед допросом, так и во время его. Ясно?
— Да.
— Теперь вы предупреждены о ваших правах…
— Да.
— Готовы ли вы отвечать без адвоката?
— Понятия не имею, — буркнул задержанный. — Вы-то как думаете?
Уиллис и Браун переглянулись. Они действовали строго по инструкции, напомнили задержанному о его праве на адвоката и о возможности избежать самооговора, причем сделали это открытым текстом, а не просто сославшись на Пятую поправку. Убедились, что подозреваемому известны его права, и только потом поинтересовались, готов ли он от них отказаться. В зеленом меморандуме капитана Фрика говорилось, что полицейские не имеют права начинать допроса, ограничившись лишь перечислением прав шдержанного. Задержанный обязательно должен сообщить, что он знает о своих правах, но готов отвечать ни вопросы без адвоката. Только тогда суд признает законность отказа от своих конституционных прав.
Сотрудники полиции, говорилось в меморандуме, должны избегать всего, что может быть расценено адвокатами как попытка оказать давление на подозреваемого путем уг|юз, уговоров или обмана. Уиллис и Браун прекрасно понимали, что если они посоветуют задержанному давать показания без адвоката, суд такие показания не примет. Правда, если они посоветуют не открывать рта без адвоката или хотя бы посоветоваться с ним, шансы получить ин- «|х>рмацию заметно уменьшатся.
Потому-то Уиллис и ответил:
— Я напомнил вам о ваших правах, а советы давать нс могу. Решайте сами.
— Но я действительно не знаю, как мне быть, — сказал молодой человек.
— Подумайте, — предложил Уиллис.
Молодой человек углубился в размышления. Уиллис и Браун безмолвствовали. Они знали, что, если задер- «пнный откажется отвечать, им придется закончить доп- |хн Более того, если он начнет давать показания, а потом шмолчит, они опять же останутся с носом. И неважно, что он при этом скажет: «Я хочу воспользоваться своими правами», «Больше я ничего не скажу» или «Зовите адвоката».
Поэтому они терпеливо ждали.
— Мне нечего скрывать, — сказал молодой человек.
— Так вы будете отвечать без адвоката? — осведомился Уиллис.
— Да.
— Ваше имя? '
— Энтони Ла Бреска.
— Где ты живешь?
— В Риверхеде.
Детективы сразу же перешли на «ты», что вовсе не инляется нарушением прав, однако унижает человеческое достоинство. Миранда — Эскобедо тут ни при чем, просто >то помогает вывести допрашиваемого из состояния равновесия. Говорите человеку «ты», не давая ему возможности ответить тем же, и он автоматически превратится в вашего подчиненного, а «ты» без интимно-дружеской окраски приобретает враждебно-угрожающий смысл.
— Где же ты живешь в- Риверхеде, Энтони? — спросил Уиллис.
— Джонстон, восемьсот двенадцать.
— Один живешь?
— С матерью.
— Отец умер?
— Нет, он бросил нас.
— Сколько тебе лет, Энтони?
— Двадцать шесть.
— Чем зарабатываешь на жизнь?
— Сейчас ничем, я без работы.
— А кто ты по профессии?
— Строитель.
— Когда работал в последний раз?
— Меня уволили в прошлом месяце.
— Почему?
— Закончился контракт.
— Ис тех пор ты не работал?
— Нет, все ищу место…
— И все без толку?
— Вот имейно.
— Расскажи нам про жестянку.
— А что расе называть-то?
— Во-первых, что в ней?
— Обед, наверное.
— Обед, говоришь?
— Да, а что?
— Это ты нам звонил вчера? — спросил Уиллис.
— Нет.
— Откуда ты знал, где будет жестянка?
— Сказали.
Кто?
— Один тип
— Что за тип? Где ты его встретил?
— В бюро по найму.
— Давай, рассказывай, — сказал Уиллис. — Мы тебя слушаем. .
— Я стоял в очереди в бюро по найму на Эйнсли-авеню, у них там часто бывает работа для строителей. Там я и получил ее в последний раз. А этот тип тоже стоял в очереди. Вдруг он щелкнул пальцами и сказал: «Черт! Я же забыл обед в парке!» Я молчу. Он смотрит на меня и говорит: «Представляешь, я оставил свой обед ни скамейке в парке». Я говорю, мол, какая жалость, и все такое прочее. Действительно обидно — взять и забыть свой обед в парке.
— Что было потом?
— Потом он сказал, что придется ему тащиться в цирк. А у него болит нога. Поэтому он и попросил меня сходить.
— А ты, конечно, сразу согласился, — вставил Браун. — Незнакомый тип просит слетать за его жестянкой в Гровс р-парк, ну как тут отказать человеку в такой ерунде?
— Я и отказался, — сказал Ла Бреска.
— Чего ты тогда пришел за жестянкой?
' — Мы разговорились, и он сказал, что его ранило п ногу на войне с нацистами — осколок от мины, чуть было без ноги не остался. 1
— И тогда ты взялся сбегать?
— Нет.
— Как же ты попал в парк?
— Я и пытаюсь рассказать.
— Ты пожалел его, да? — предположил Уиллис. — У него болит нога, на улице холод…
— И да, и нет.
— Ты сказал: зачем вам тащиться в такую даль? — подсказал Браун. '
— Я же говорю — и да, и нет. Я видел его в первый |>пз. С какой стати мне куда-то идти вместо него?
— Послушай, Энтони, — завелся было Уиллис, но быстро спохватился, вспомнив, что из-за поганых Миранды — Эскобеды все может полететь к черту в любой момент. Ведь этот тип имеет право сказать: «Извините, ребята, больше никаких вопросов. Заткнитесь, если не хотите неприятностей».
— Послушай, Энтони, — сказал он миролюбиво, — нам просто хочется понять, почему ты оказался в парке и пошел прямо к той скамейке, где стояла жестянка.
— Ясно.
— Ты встретил инвалида войны. Так?
— Так.
— И он сообщил тебе, что забыл в парке жестянку г обедом?
— Вначале он ничего не говорил о жестянке. Только гкизал, что забыл обед.
— А когда он сказал про жестянку?
— Когда дал мне пять долларов.
— Он тебе их предложил, если ты принесешь ему жестянку. Так?
— Он мне ничего не предлагал, а просто протянул пятерку.
— Он протянул тебе пятерку и спросил: «Сходишь за моей жестянкой?»
— Вот именно. А жестянку он забыл на третьей скамейке, на той аллее, что начинается от Клинтон-авеню.
— И что он просил сделать с ней?
— Принести ему. А он обещал покараулить мою очередь.
— М-да, — пробормотал Браун.
— А что в ней? — поинтересовался Ла Бреска.
— Да ничего особенного. Скажи, сколько этому типу лет?
— Около тридцати пяти.
— Рост?
— Высокий. Примерно метр восемьдесят.
— Как он сложен?
— Нормально, как все.
— Здоровый?
— В общем-то да.
— Волосы?
— Светлые.
— Усы или борода есть?
— Нет.