Страница 57 из 107
— Брич! — позвал Мейер и тяжело вздохнул. — Где там кофе?
— Несу! — крикнул Брич.
Они заставили пьяного выпить три чашки кофе, а затем, когда Мейер решил, что тот несколько отрезвел, он еще раз исполнил традиционный номер в защиту прав допрашиваемого, закончив набор предупреждений вопросом:
— Готовы ли вы отвечать на вопросы в отсутствие адвоката?
— Чего?
— Хотите адвоката или нет?
— Зачем мне адвокат?
— Это вам решать. Вы готовы отвечать на вопросы без него?
— Готов.
'— Отлично. Ваше имя?
— На этот вопрос я отвечать отказываюсь.
— Почему?
— Потому что не хочу, чтобы моя мама узнала, что я попал в полицию.
— Боитесь, она узнает, за что вы сюда попали?
— А за что вы меня притащили сюда?
— Вы не догадываетесь?
— За то, что я напился?
— Нет, не потому.
— Тогда за что же? Я ничего такого не делал.
— Вы помните, что говорили в баре?
— Нет.
— Вы не помните, как забрались на стол и во всеуслышание признались в содеянном преступлении?
— Нет.,
— Патрульный Брич, напомните этому человеку, что он говорил.
Брич смутился, пожал плечами:
— Мистер, вы забрались на стол и заявили, что убили девушку.
— Ничего такого я не говорил.
— Нет, говорили. Вы заявили это всем присутствующим до того, как я вошел, вы стояли на столе и, качаясь, говорили, что убили девушку и ничего вам за это не было.
— Нет.
— Это были ваши слова, — не сдавался Брич.
— Я был пьян. Даже если и сказал что-то в этом роде, то просто все сочинил.
— Значит, вы никого не убивали? — спросил Мейер.
— Никого и никогда.
— Зачем же вы тогда сочинили эту небылицу?
— Сам не знаю.
— Вы не думали, что кто-то позовет полицию?
— Я был пьян, — объяснил задержанный.
Teперь, протрезвев, он говорил вежливо и даже застенчиво. Мейер заметил, что руки у него были загорелые и мозолистые, как у фермера.
— Вы живете в этом городе, сэр? — спросил он.
— Нет.
' — Где вы живете?
— Кофе еще есть?
— Брич! *
— Сейчас принесу, — сказал Брич.
— Где вы живете?
— На севере.
— Где именно?
— В Кери. Это возле Хадлстона, сто девяностое шоссе. Поворот, не доезжая развилки на Маунт-Торренс.
— Что вы делаете в нашем городе?
— Приехал на несколько дней.
— По делам или так?
— По делам.
— Чем вы занимаетесь?
— Столярничаю. У нас там есть мастерская. Делаем столики, чашки, ложки. Все из дерева. Время от времени я приезжаю сюда с товаром, продавать.
— Когда были в последний раз?
— В апреле.
— Когда приехали в этот раз?
— В прошлый четверг.
— Так, так, — сказал Мейер. — Что же за девушку вы убили?
— Никого я не убивал.
— Но вы же сами сказали…
— Я сказал это в нетрезвом состоянии. Если вообще что-то сказал.
— Как ваша фамилия?
— Я бы не хотел отвечать на этот вопрос.
— Мы все равно выясним.
— Выясняйте.
— Послушайте, мистер, я бы на вашем месте не особенно ломался, потому что дело серьезное. В доме неподалеку от бара, где мы вас задержали, была убита женщина, причем, судя по всему, это произошло в пятницу.
Почему бы вам не рассказать, где вы были в это время?
— Когда вы объясняли мне права, то сказали, что я не обязан отвечать на вопросы, если они мне не нравятся. Так?
— Так. .
— Тогда я больше не буду отвечать.
В этот момент вошел Коттон Хейвз.
— Дурдом, и только! — сказал он Мейеру. — С каждым годом все хуже и хуже, какой-то кошмар. — Он посмотрел на задержанного, отвернулся, снова посмотрел на него и спросил — Мы не знакомы?
— Вроде бы нет, — ответил тот.
— Конечно, знакомы, — возразил Хейвз, подошел к нему и стал всматриваться в лицо. — Разве мы не… — начал было он, но в замешательстве замолчал.
— Ты узнал его, Коттон?
— Пока нет. Что он натворил?
— Говорит, убил девушку.
— Правда?
— Я был пьян.
— Что за девушка? — спросил Хейвз, не спуская с него глаз.
— Я не обязан вам отвечать, — сказал человек.
— Вспомнил! — воскликнул Коттон и щелкнул пальцами. — Вас зовут Роджер Брум, и мы толковали с вами о холодильнике, который украли из подвального этажа одного пансиона. Это было три или четыре года назад. Угадал?
Человек молчал. .
— Это действительно ваша фамилия? — спросил Мейер.
— Да, — выдавил он наконец.
— Так что там приключилось? — спросил Мейер Хейвза.
— Хозяйка пансиона на Двенадцатой улице заявила о пропаже холодильника из подвального этажа, — объяснил Хейвз. — Мы опросили всех жильцов, среди них был и мистер Брум. — Он обернулся к Бруму. — Помню, я рассказывал вам, что катался на лыжах с Маунт-Торренс.
Вы живете тех краях возле Хадлстона, верно?
— Да, в Кери, — кивнул Брум.
— Похоже, вы опять угодили в беду, — сказал ему Мейер.
— Я не крал холодильника, — возразил Брум.
— Кто же это сделал?
— Да не знаю я!
— Не надо так волноваться.
— Мне нужен адвокат, — заявил Брум. — Я хочу позвонить матери.
— Минуту назад вы отказались от адвоката.
— Теперь мне понадобился.
— Зачем? Вы не хотите рассказать нам, что тогда случилось?
— Ничего не случилось. Я не крал холодильника.
— Но убили девушку?
— Нет.
— Может, вы все-таки нам расскажете, мистер Брум?
— Я хочу позвонить матери.
— Зачем?
— Сказать ей… Сообщить ей, что все в порядке. Мне надо ей позвонить.
— Но я так понял, что вы хотите адвоката.
— Хочу.
— Вы можете оплатить его услуги? Вы назовете адвоката или нам его подыскать?
— Я не знаю ни одного адвоката в этом городе.
— Так достать вам адвоката?
— Да. Если вы будете хитрить и запутывать меня…
— Мы не собираемся вас запутывать, — заверил его Мейер, — Коттон, позвони в юридическую службу. Нам срочно нужен адвокат.
— Я просил кофе, — напомнил Брум.
— Брич! — рявкнул Мейер.
— Иду! — рявкнул Брич.
Трудно объяснить, почему человек, так долго живший с грузом вины, вдруг решает выложить все, как было. Об этом лучше спросить Теодора Рейка[24]. Возможно, в случае с Брумом решающую роль сыграло появление Хейвза: Брум решил, что его дело — табак. Но как тогда объяснить признание человека, вдруг забравшегося на стол в баре и громогласно заявившего, что он убил девушку и ему это сошло с рук?
Теперь в полуночной тишине следственного отдела, в присутствии двух детективов, стенографиста и назначенного адвоката, Роджер Брум рассказал все. Монотонным голосом он поведал о том, как зимой познакомился с девушкой. Это было пять лет назад, нет, четыре, в феврале, за день-другой до Валентинова дня. Он еще вспомнил, как покупал открытки — одну для матери, другую для хозяйки пансиона, где тогда жил. Ее звали миссис Доэрти. Но все это было уже после того, как он встретил девушку и убил ее.
Девушку звали Молли Нолан, она приехала сюда из Сокраменто в поисках работы. Она жила в пансионе «Орхидея» на Эйнсли-авеню. Он познакомился с ней в баре, они немного выпили, а потом он привел ее к себе, в пансион миссис Доэрти. Девушка была рыжая и совсем нехорошенькая, но он оказался с ней в постели, сказал ей, что она красивая, а потом почему-то — он сам не мог этого объяснить — начал ее бить. Сначала ударил в глаз, затем разбил нос. Когда потекла кровь и он понял, что она сейчас начнет кричать, он схватил ее за горло и задушил.
Глубокой ночью он вынес труп в подвал, запихал его в старый холодильник, из которого вынул полки. Ему пришлось сломать убитой обе ноги, чтобы запихнуть ее внутрь. Потом он перетащил холодильник в свой грузовик, доехал до какого-то моста — он не помнил названия, но был готов показать его, — и сбросил в реку. Потом он не раз проезжал по этому мосту и каждый раз думал: неужели холодильник с трупом все еще лежит на дне реки?
Затем он сильно всех удивил, спросив, работает ли еще детектив, у которого глухонемая жена, потом заплакал, сказал: «Мать убьет меня» и подписал протокол, все три копии.