Марргаст. Первое семя тьмы

Я надеялся на свой Дар, позволявший мне видеть то, что скрывалось от простых людей. Но, видимо, в столь поздний час он не работал. Скрип коготков сводил с ума. Особенно, когда я понял, что существо висит прямо напротив меня.

Оно затаилось на безопасном расстоянии, пользуясь моей неподвижностью.

− Йииикдаааалссссс! Йыынжеееен, − напевало, и кажется, раскачивалось из стороны в сторону. На секунду в освещенное пространство проникла крохотная палочка, не толще обычного прутика. Она изогнулась, маня к себе, затем резко убралась обратно.

Этого хватило, чтобы вывести меня из равновесия. Проклятое чувство обреченности и потерянности для остального мира с прежней силой обрушилось на меня. Боги, как я был самонадеян!

− Умечоп ыт шичлом? Ировог ос йонм!

Чего оно хотело? Мой разум отключился под действием инстинктов столь древних и тайных, что о них успели позабыть. Они приказывали бежать, не оглядываясь, бежать, бежать, бежать, пока не сотрутся подошвы!

Я начал отступать. Слова заклинаний вылетели из головы, словно их там никогда и не было. Я думал только о том, чтобы тварь перестала шептать невразумительную муть и пялиться на меня из темноты коридора.

− К-кто ты, дитя Нави? Открой свое лицо и н-назови Имя!

Если оно ответит, есть шанс спастись. Оно обязано отвечать на вопросы человека, иначе будут нарушены негласные законы Прави.

− Ай яовт тремссс.

Тремс, тремс, тремс… Что-то мелькало на краю сознания, знакомое, как детская считалочка. Тремс.

Фрагменты мозаики встали на положенные места. Так вот, что оно говорило. Как просто.

Я твоя смерть.

− Назови свое Имя, ты, тот, кто не имеет тени и дыхания! − рявкнул я, хотя дыхания не хватало нам обоим. Существо во мраке тяжело упало на пол. Получился такой раздражающий тягучий «Чвак». Маленьким я часто давил улиток с тем же липким звуком.

− Ыт пулг… Асссссинга.

Ты глуп, Агниса.

Агниса. Так в восьмой день рождения нарекла меня мать, приказав никому не разглашать данное богами имя. Откуда оно стало известно моему невидимому собеседнику?

Оно, наконец, удосужилось выйти к свету. Изогнутое, растянутое, будто перебитое, с не менее чем полусотней конечностей, оканчивающихся крохотными коготками. Словно сломанный человек. Безумно-уродливый, видоизмененный, но все же человек.

От одного его вида затошнило. Головка на тонкой шее потянулась вперед, зависая перед моим лицом. Из угла неровного ротового отверстия свисал крысиный хвост. Как и трехрогий, оно не могло не улыбаться.

− Ым иладж ебет! − смаковало слова существо, крадясь бочком. − Оглод. Кев. Тсончев!

− Вы ждали? − Язык вдруг снова стал принадлежать мне, а не кому-то еще. − Поздравляю вас… Дождались!

Я выхватил флакон с коровьей кровью и швырнул его в сторону. Тварь вздрогнула, потянулась за сладким запахом. Тогда-то я и воспользовался книгой заклинаний по назначению. Ветхий переплет врезался ей в висок, прошел насквозь, и чуть не лишил меня равновесия. В отличие от прошлого врага этот был бесплотен.

Незамедлительно последовал ответ. Меня подбросило, впечатало в дальнюю колонну; позвоночник при этом надсадно хрустнул. Но гораздо страшнее боли было то, что свеча погасла, − и я остался в абсолютном мраке.

Из глотки вырвался вопль ужаса. Я пополз на ощупь, туда, где предположительно находилась спасительная лестница.

− Rabana, Lit Wiena Dobyra! Rabanba, Lit Wena Dob… dyra!!

Орать приходилось что было мочи. Имена заморских колдунов путались в голове. Воздух стал неимоверно холодным и грязным, будто я дышал через влажную половую тряпку. На спину опустилась лапка. Коготок ловко скользнул под несколько слоев одежды и погрузился в плоть, цепляя потную кожу.

− Lit Rabana Wiena, то есть Rebana Lit Wiena! Тьфу!

Амулеты не спасали, с меня их просто сдернули.

− Адук? Адук? − талдычила зловредная гадина, раздирая мне спину. Сотни уколов доказывали, что происходящее реально. Так же, как и то, что я умирал.

Извернувшись червем, я попытался ударить ногами пустоту и не ощутил отдачи.

− Ай юанз отк ыт! − шептало оно прямо на ухо, давя немалым весом. − То ябет йиикдалс хапаз!

Я отвечал воем и барахтаньем. Силы терпеть эту пытку исчерпались. Рванув на себе одежду, я кое-как вытащил погнувшееся зеркало. Выставил его перед собой, как щит, надеясь, что хотя бы оно подействует. Но отражение не стало помехой врагу. Многоногая тварь вырвала зеркало и, судя по звуку, разбило вдребезги. Визгливый смех подхватило эхо.

Вечность заняла наша борьба. Тело горело огнем, к горлу подступила едкая волна рвоты, еще капля − и я бы лишился рассудка. Но внезапно в памяти всплыл образ молодой женщины. С плачем, я потянулся к ней. Она понимающе улыбнулась, развела руки и… хлопнула ими с такой силой, что заложило уши!

Беги, раздался немой крик. Тьма отступила, порвалась, скукожилась, что давало хотя бы крохотный шанс на спасение.

Вскочив на ноги, я побежал по коридору, придерживаясь ладонью о стену, лишь бы не потерять ориентир. А по пятам гналось обескураженное существо, скрипя когтями и суставами. Оно разулось до невероятных размеров и теперь едва помещалось в узком проходе.

Лестница буквально возникла из ниоткуда. Я стал карабкаться, ощущая лицом потоки свежего воздуха. Оставалось совсем чуть-чуть, когда судьба решила позлорадствовать. Многоногая гадина вцепилась в меня сразу десятком конечностей.

− Ен шедйу!

− Сгинь, мешок гнойный!

Я лягнулся что было сил, навсегда оставляя один из своих сапог в катакомбах. Покалывания в ступне, когда она коснулась снега, предзнаменовали победу.

Подпрыгивая на левой ноге, я выбежал из развалин терема на улицу. Обычно внимательный к деталям, я не заметил, что кроме моих на снегу отпечаталось еще с десяток разных следов. Собственное спасение в тот момент заботило меня куда больше.

Поэтому когда из проема ближайшей избы кто-то высунулся и крикнул: − Сюда! Быстрее, пока не схватила! − я не стал долго раздумывать.

Припустил к распахнутым дверям, а позади шипела выбравшаяся на свободу тварь.

Ее трясло от ярости. Живот надулся и колыхался на сильном ветру. Мужчина лет тридцати схватил меня за воротник и вдернул внутрь, прежде чем она успела догнать.