Страница 20 из 72
6. Богатырь из затишенской школы
Мать причитала, пока Майкл завтракал. Пока переодевался в чистое. Пока собирал рюкзак, пихая наудачу тетради и ручки, планшет и учебник по алгебре, привезенный из Белокаменска. Слушая упреки в бесчувствии и неумении себя вести, Майкл размышлял, где взять сову и купить волшебную палочку. Ну или живой воды раздобыть. Так, для понту, на всякий случай. Чтоб не дразнили на новом месте.
В дом постучала Ромашка. Мать оглядела Майкла, еще раз прошлась расческой по гриве, не теряя надежды ее расчесать, как положено в приличном обществе, махнула рукой и отпустила.
— Нервничаешь? — спросила Ромашка.
Майкл кивнул. Внутри все тряслось омерзительной мелкой дрожью, как студень.
— Мы поможем, — пообещала Ромашка. — Смотри, Венька нас дожидается, а с ним связываться никто не будет, он же больной на всю голову!
Венька, в своей неизменной курточке и мешковатых штанах, лыбился до ушей. Вот уж кто не парился из-за школы! Может, его не дразнили ни разу? Не гоняли всем классом, как дикого зверя?
Неказистый и щуплый Венька смотрел в мир без липкого страха, щурился солнышку и тихонько насвистывал. Он пожал руку Майклу, ободрил:
— Не дрейфь, как-нибудь прорвемся. Люди разные, нелюди тоже.
Майкл понимал, что ж тут непонятного? Он всегда знал, что жизнь — не малина.
Народ к школе тянулся пёстрый. Одет кто во что: в джинсу и футболки, в расшитые сарафаны и в зековские телогрейки, во все черное и в «кислотный взрыв». Один парень разгуливал в костюме-тройке, помахивая дорогим портфелем, рядом с ним семенил монашек, подбирая полы черной рясы. Оба увлеченно обсуждали футбол.
— Ух ты, — прокомментировал Майкл.
— Те, в сарафанах, — хихикнул Венька, — это наш школьный хор. С утра у них репа к Зеленым Русалиям. Мих, не пялься, глаза сломаешь!
— Репа? — не понял Майкл.
— Репетиция, — перевела Ромашка.
Девочки в сарафанах сбились в тесную стайку, захихикали, поглядывая на новичка.
«Начинается!» — приуныл Майкл.
Девчонки били жестче ребят. Они пользовались своей слабостью и чем-то колдовским, притягательным, проявившимся вдруг в привычных фигурках — в прозрачных колготках, в открытых коленках, в распущенных волосах до лопаток, сменивших смешные косички. Они, словно рыбки, сбивались в стаю и атаковали скопом: подколками, шуточками, смешками кусали больней, проникали вглубь, добирались до самого сердца, громко стучавшего в их присутствии.
Увалень, глыба, неуклюжий мешок! Полный отстой в квадрате! Кто с ним сядет за парту, та лохушка и крыса!
Милые, славные девочки, они вскрывали броню, как консервы, и в пробоину били отважные парни, довершая удачную травлю.
Русалки в сарафанах подошли ближе. Венька их явно не принял в расчет, усвистел с кем-то здороваться. Ромашка втиснула голову в плечи, потом выпрямилась и прижала портфель к серому пуховичку.
— Не поешь в хоре? — решился Майкл, заслоняясь девочкой, словно щитом, мол, я с ней, беседуем о делах.
— Да кто ж ее в хор возьмет? — расхохоталась одна из стаи, нежно так, с переливами, будто звонок в квартире, оставшейся в Белокаменске.
— У нее и сарафана-то нет!
— Купить не на что, бабка не сшила. А к празднику ведь и кокошник нужен!
— Девочки, как вам не стыдно! Наследница петь не умеет, так зачем же ей сарафан? Вышивка гладью, мастерство, фантазия? Это ж не книжки читать!
Русалочья заводила, красивая девушка с черной косой, длинной, почти до пояса, оценила Майкла взмахом ресниц, будто штрихкод отсканировала. Щелкнул в голове аппарат, просуммировал ценность шмоток, телефона, наушников и планшета. Итог чернокосую чем-то порадовал, она выдала улыбку авансом и тотчас изобразила скуку:
— Пойдемте, девочки, что с нее взять? Ты здесь новенький? — снова заметила Майкла. — Дам совет: не водись с Моревной. В Затишье с кем попало не дружат!
— Это я уже уяснил, — Майкл еще тупил, он не мог поверить, что впервые за школьные годы жертвой не он стал, наоборот! Его оценили, признали годным. А травили смешную девчонку рядом, просто за то, что другая!
Он видел: красотка с косой была простецом, бездарностью, такой же, как активисты. Из достоинств — ну разве длина волос да смазливое томное личико. Майкл от таких шарахался: с первого класса узнал, сколько стоит благосклонность красавиц. И с тех пор не хотел платить.
Разве могла она сравниться с Машкой?
Интересной? Опасной? Своей?
Тем временем девочка-подпевала, подчиняясь знаку черноволосой, рванула портфель Ромашки. Вернее, попыталась рвануть. Потому что Майкл перехватил ее раньше.
Он опять не знал, что его разбудило, откуда взялась ухватка и удаль, только Машку успел отодвинуть и заслонить собой. Подпевала визжала и выла, пытаясь вырваться из захвата. Это зря, Майкл держал крепко, только синяк себе заработала. Красотка кинулась с кулаками, но была схвачена за длинную косу и заверещала на весь школьный двор.
— Ну и что с ними делать, Маш? — спросил Майкл, оценив добычу.
— Отпусти, — буркнула Машка. — Визгу не оберешься. Сорвут голос, а им в хоре петь.
— Обижаем прекрасных дам? — вопрос пришел откуда-то сверху.
Майкл, успевший отпустить девчонок, обернулся и замер в беззлобной зависти.
Вот кто был богатырем, настоящим, не то что Никита Добров! Вот кто силушкой мог бахвалиться! Такого на плакат боевика, — с плечами, кулаками, белозубой улыбкой, — и рекорд продаж обеспечен!
— Ой, — сказала, смутившись, Ромашка.
— Да ладно, — махнул ей Майкл. Отчего-то он резко перестал бояться. — Я тут новенький, а ты кто будешь?
— Я-то? — округлил глаза богатырь, озираясь с улыбкой от уха до уха. Сарафанные девочки перешептывались и строили ему глазки. — Илайша. А тебя как кличут, драчун?
— Я Майкл, — представился Майкл.
— Ух ты! — обрадовался Илайша, будто нашел, наконец, собрата.
— Я не драчун, за подругу вступился, — по слогам, чтоб быстрее дошло, доложил богатырю удивленный Майкл.
Илайша подумал, наморщил лоб под белокурой гривой:
— Бывает, бро, понимаю. Только лучше в бабьи разборки не лезь. Силу не рассчитаешь, потом каяться три седмицы станешь.
— Может, и все четыре, — с повинной головой согласился Майкл, склоняясь в сторону чернокосой. Та вздернула идеальный нос. — Мы пойдем, бро, алгебра по расписанию.
Илайша сочувственно повел шеей, так явно мышцами передав эмоцию, суеверный ужас перед точной наукой, что Майкл немедленно восхитился. И проникся уважением к богатырю.
— Ну ты это, — Илайша собрался с мыслями и толкнул напутствие ворогу, — девочек не обижай. Усек?
— Еще бы, — Майкл губы кусал, истратив всю силу воли, чтоб не смеяться до слез.