Страница 50 из 66
Утро ректора начиналось рано, и в этом большой минус моей новой работы. Впрочем, у новой работы минусов было гораздо больше, чем сомнительных плюсов. Но она, как ни странно, нравилась. Возможно, потому что воспринималась, как временная. А если неудобства с тобой ненадолго, то и смириться с ними проще.
Только вот если убийца не будет найден, «временно» может очень быстро превратиться в «постоянно». Это должно бы пугать, но не пугало. Работу я свою знал и делал хорошо, и не только из страха остаться навсегда в должности ректора боевой академии, но и потому, что мне совершенно не нравилось, что некто безнаказанно убивает девушек.
Я налил кофе из кофейника. Первое, что поставил в кабинете, едва тот перешел в мое пользование. Как прошлый владелец жил на рабочем месте без кофе, мне было непонятно. Вторым приобретением был мини-бар. Иногда после общения со студентами, вечером требовался глоток чего-нибудь крепкого. Не знаю, насколько это педагогично, но точно позволяет сохранить нервы в целости.
Эти полтора часа между рассветом и завтраком были единственным моим свободным временем, когда никто ничего не требует, не орет на ухо, не пытается добиться разрешения несуществующего конфликта. Можно выпить кофе и подумать. Хотя бы над поимкой преступника, про личное я даже не говорю. Про личное думать и больно, и некогда.
Я боялся, что на территории академии спрятаны еще трупы. Жертвы, о которых мы не знаем. С каждым найденным телом невидимый враг становился все серьезнее и сильнее. Когда шла речь об одном убийстве, можно было предложить, что оно спонтанное. Когда погибла Элоиза, я надеялся, что два дела не связаны, но тут появилось третье, и стало понятно — в академии орудует маньяк. Хладнокровный, жестокий и непойманный. Он скрывается тут как минимум год, а может, больше. И умело заметает следы. Тот, с кем мы столкнулись, уже убил трижды, не исключено, что жертв больше, а главное, если мы его не поймаем, будут еще.
Как это все пропустил мой предшественник? Убийца был очень осторожен и умен, или же предыдущий ректор слишком беспечен? С этих вопросов начиналось каждое мое утро, и стоило признаться, я не очень близко подобрался к ответам.
За окном шел снег, я отрешенно наблюдал за падающими на землю снежинками, когда раздался стук в дверь, нарушая мою утреннюю идиллию. Кого там принесло? Почти не удивился, когда обнаружил, что с утра не спалось элье Каторионе. Вот совершенно неугомонная баба. Отличный профессионал и живое доказательство того, почему женщина боевой-маг — это горе в отечестве. Когда все преподаватели еще спали и видели сны, она уже стояла под моими дверями и планировала вынести мозг. Я почти на сто процентов был уверен в том, что ничего хорошего от разговора с ней ждать не стоит. Каториона снова недовольна и опять ждет от меня каких-нибудь действий и решения проблем, о существовании которых я пока даже не догадываюсь. А у меня нет времени! Когда король назначал меня на должность ректора, он совершенно точно не думал, как я буду совмещать свои непосредственные обязанности, связанные с поимкой убийцы, и ведение дел в академии.
— Да элья? — устало отозвался я, пропуская ее в кабинет. — Что привело вас ко мне в столь ранний час?
— Что-что? — пробурчала она и нагло направилась к моему кофейнику, в котором еще оставался горячий, ароматный и совершенно точно мой кофе. Она налила себе в чашку мою дозу и сказала: — Меня к вам всегда приводит одно и то же. Беспредел, который творится в вашей академии!
— Элья, мне самому академия досталась вот буквально на днях. Я не могу устранить сразу все беспределы.
— Но вы даже не пытаетесь! — возмутилась она и с наслаждением отхлебнула мой кофе. Хороший, дорогой и отлично сваренный. Тот, который хотел выпить я.
Видимо, мой взгляд был красноречивым, так как элья закашлялась, посмотрела на меня укоризненно и прохрипела.
— Слишком сладкий… Как вы это пьете?
— Это мой кофе, — с нажимом произнес я. — И я варю такой, какой мне нравится. А гостей с утра пораньше я не ждал.
— Был ваш, — отмахнулась она. Совершенно бесцеремонная дама. — Сейчас мой и он слишком сладкий. Это вредно, гранд-мэрш. Как можно так наплевательски относиться к своему здоровью.
Вот только не хватало еще слышать лекцию об образе жизни! И это она еще не видела мои запасы алкоголя. Потому что хуже лекции об образе жизни, только лекция о моральном облике. Думаю, при виде такого количества бутылок элью бы охватил священный ужас.
— Вы что-то собирались сказать? — напомнил я, даже не пытаясь скрыть, что жду, когда же она соизволит уйти.
— Собиралась. У меня в группе устроили свадебный салон. Это просто недопустимо! Неужели девушки не могут выходить замуж где-то не в Боевой академии? И делать это в свободное от учебы время?
— Ну девушки, вероятно, могут жениться где угодно, особенно если свадьбу благословил сам король. — Я постарался, чтобы голос звучал ровно.
Мне тоже не нравился показной ажиотаж вокруг свадьбы Рины, который устроил король. Не удивлюсь, если и саму церемонию решат провести в часовне академии. Если бы я не был уверен в том, что король ничего не знает о моих чувствах, то предположил бы, что это изощренная месть мне. Но все гораздо проще. Этот союз очень нравился Его Величеству.
— Это глупость! — возмущенно отозвалась элья. Я был с ней согласен, но исключительно из противоречия спросил:
— И в чем же она заключается?
— Ваш король сначала создает группу, чтобы из аристократок воспитать боевых магов, а потом сам же выдает их замуж. Этим самым подчёркивая, что ничего ровным счетом не изменилось. Женщина так и осталась в вашей стране ходовым товаром. А боевая академия — всего лишь еще одна витрина! Это неправильно! Нельзя устраивать из учебного процесса ярмарку невест. Для этого есть масса других учебных заведений!
— Ну, если сами девушки не против…
— Ну, во-первых, вы же понимаете, если станете поощрять подобное поведение, то очень скоро сюда будут идти не за навыками и умениями, не за свободой и самовыражением, а за перспективным женихом. А во-вторых… кто сказал, что не против? Вы пытались узнать мнение невесты? Или, как всегда, послушали версию ее родителей и короля. Ведь у вас именно так принято заключать браки?
— О чем вы? — подозрительно уточнил я, чувствуя, как в душе поселяется неясное беспокойство.