Лед в его сердце

Спустя десяток лет…

Старая Хиная покинула нас совсем недавно. На ее погребение в толще снегов приходил Геодай. После ее смерти, молодой севар Дарадан возглавил наш прайд. Он не очень жаловал маракаев, его кошачья натура не хотела родниться с ними.

— Коты не могут дружить с псами, — утверждал он.

Волки услышали его и перестали делить с нами добычу и трапезу. Советы Даяната Дарадан просто игнорировал.

— Ты заставляешь нас повторять ошибки людей. Нельзя игнорировать наказы предков. Мы нуждаемся в маракаях не меньше, чем они в нас. Равновесие вновь нарушено, — пытался достучатся до вожака Даянат.

— Титаев все меньше. Придет время, и маракаи вцепятся в твой загривок! Или загрызут кого-то из котят. А что, если Аяндаю и Аянкару? — Дарадан кинул суровый взгляд в нашу с сестрой сторону, заставив поджать серебристые ушки.

— Я думаю о них не меньше, чем ты, — ощерился Даянат, сузив вертикальные зрачки. — Но интересы прайда меня заботят куда больше.

— Я здесь вожак! Что лучше для моего прайда — моя забота.

— Радуйся, что мы еще живем по старым законам, — вмешалась моя сестричка Аянкара. — Если хлад нас не убьет раньше, чем закончится пятилетка, вождем тебе старость не встретить.

— Ты думаешь, Даянат сможет меня победить в поединке? — ощерился вожак.

— В его силах я не сомневаюсь. Но речь даже не о нем. Я сама брошу тебе вызов.

Свою сестрицу побаиваюсь даже я. Хоть мы и из одного выводка, Аянкара все же крупнее и сильнее меня.

— Твое дело привносить в наш прайд охотников и охотниц: рожать котят.

— Не для того мы с Аяндаей развивали свой хищный потенциал под чутким руководством Хинаи. Оставь свои колкости для омег. Мы, альфы, всегда стремимся защитить и прокормить прайд. Стараемся следовать за вожаком, исполнять его поручения. Но если вожак станет руководствоваться лишь своими амбициями, прайд его перестанет уважать и поддерживать. К этому ты идешь. И ведешь всех нас к гибели.

Дарадан снова мельком посмотрел в мою сторону, словно пытался уловить что-то в моих глазах, мимике, осанке. Но я сидела смирно, обвив лапы длинным хвостом, не позволяя ему даже украдкой нервно дернуться.

— Разговор не имеет смысла. Решение мною уже давно принято. Волки нам больше не союзники. Теперь мы сами за себя, и ни с кем добычу делить не будем.

— Однако, за последние годы, только маракаям удалось убить мага огня. Их способность менять окрас была очень полезна нам.

— Как и наша способность лечить им обморожения. Отогревать от укусов хлада. Разговор можно не продолжать. Займитесь делом. Котята сгрызают последние кости.

После этого Дарадан покинул пещеру, уводя за собой котов за добычей.

Когда лорд покидал свое укрытие, выбираясь на охоту, в лесах и полях становилось особенно холодно. Мороз становился и вовсе невыносим. Маракаи не раз приходили к нам за помощью. Кошачья натура содрогалась от ужаса, что внушали их феромоны, но несмотря на это, с ними было и весело, и грустно. Мало кто осмеливался перевоплощаться друг перед другом, предстать в слабой двуногой ипостаси. Геодай не боялся. Он доверял Хинаи. А она в свою очередь доверяла ему. Однажды она поделилась со мной, что ее посещали к нему теплые чувства, привязанность. Но разная натура, не возможность поддержать генофонд все осложняли. Потому их объединяла крепкая дружба и доверие. Не все способны преодолеть животный страх перед маракаями. Она смогла. И я восхищалась этим. Но теперь она покинула нас.

На следующий день после спора и охоты, сидя в задумчивости у костра, охраняя кошачий выводок одной из омег, я почувствовала приближение самца. Он ступал невесомо, с хищной грацией и, когда понял, что его обнаружили, позволил кошачьему феромону напитать воздух. Но, увы, голову мне столь настойчивое внимание не вскружило. Наоборот, немного напрягло и я остановила его словами:

— Знаешь, в твоих словах есть некоторый смысл. Но, мне кажется, что тобой движет скорее страх и неприязнь, нежели забота о прайде. Опасение, что маракаи накинутся на нас с голоду? Может, парочка их омег и поддалось бы искушению. Но не альфы.

— Поддерживаешь сторону Даяната? — замер он, уловив мой шепот.

— Это мое мнение.

— А мне показалось, что ты выделяешь его бесстрашие. Ведь так?

— Будь он чуть старше в тот сочельник, когда тебе выпала честь выйти на поединок, он бы вступил с тобой в бой и победил.

— Выходит, ты выбираешь его, потому что он сильнее? — зашипел Дарадан, задергав нервно хвостом из стороны в сторону.

— Я никого не выбираю, еще не готова доверить душу кому-либо.

— Но предпочла бы другого вожака…

— Да. Прости. Мы уже не тот выводок, что сидел и слушал сказки Хинаи. А ее сказки были красивым и пугающим изложением простой реальности. Я склонна доверять ее учениям, заветам и мнению. Ведь как-то же мы выросли под ее боком, благодаря ее неусыпной заботе?

— Она была из тех, кто знал мир до хлада. Кто видел становление равновесия меж оборотнями после, — пристроился Дарадан рядом. — Но все же не смогла предсказать скорый голод. Все твердила, что нам суждено умереть от хлада. Она так же не могла предсказать явление магов огня. Ведь выжили же они? Пусть и десяток, но они есть.

— Благодаря маракаям, их осталось семь, — гнула я свою линию.

— И один снежный лорд, к которому и на сотню локтей не подберешься.

Я обернулась к нему и заглянула в глаза.

— Союз с волками ты разорвал. Что будешь делать дальше?

От заданного напрямую вопроса он растерялся. Повел усами, и, глядя в огонь, ответил, чеканя каждое слово.

— Когда с едой будет туго, мы вновь начнем на них охоту. Как в первые года царствия хлада.

— Я зря надеялась, что ты развеешь мои опасения.

— Не будь наивной. Это — выживание. Смысл жизни любого хищника.

Вожак резко развернулся, и, махнув пушистым хвостищем, направился вглубь пещеры. Резкий жест загасил пламя. Я зло рыкнула ему в спину, дождалась его ухода, перекинулась в двуногую ипостась, вздрогнула от холода, и, не поднимаясь с корточек, дрожащими руками взяла в руки два кусочка кремня. Искры были ничтожно маленькими, потому, чтобы разжечь язычок пламени, пришлось пожертвовать клочком своего пуха с брюха. Как только язычок вспыхнул, я тут же раздула его в новый костерок, прикрыв собой от сквозняка. Чуть не подпалила белые волнистые локоны, окутавшие все мое нагое тело. И как только костерок уверенно разгорелся, снова обратилась, обросла серебристой блестящей шубкой не только по тому, что очень холодно, но и помня о строгом запрете. Ходить на двух ногах я так и не научилась. Чуть только поднималась, так сразу кружилась голова, в глазах темнело.