Страница 3 из 69
2
Аня
В назначенный день я приезжаю в женскую консультацию. Карина хотела поехать со мной, но тогда она бы пропустила семинар, по которому готовила доклад. Я попросила ее этого не делать. Больше о моей беременности и намерении сделать аборт никто не знал. Да и кому такое расскажешь? Стыдно.
Войти внутрь я не сразу решаюсь. Я готовила себя к этому событию три дня, но так до конца и не подготовила. Разум говорит, что я все делаю правильно и даю себе шанс на нормальное будущее, а тело и сердце воют от безысходности. Тоскливо и страшно избавляться от частички себя.
— Девушка, не подскажете, дом три — это далеко отсюда? — слышится позади меня.
Я оборачиваюсь и ощущаю болезненный прострел в груди. Передо мной стоит блондинка с коляской. За руку она держит милого толстощекого карапуза.
— Я не знаю… — шепчу я, пряча глаза. — У кого-нибудь другого спросите.
Молодая мамочка уходит, и я остаюсь наедине с новыми терзаниями. Я ведь уже все решила. Обратного пути нет. С этими мыслями начинаю подниматься по лестнице.
— Притормози-ка, дюймовочка, — окликает меня хриплый мужской голос, от звука которого я столбенею. — Да, я тебе говорю. Садись в машину.
Я медленно оборачиваюсь. Возле открытой двери устрашающего внедорожника стоит высокий мужчина в костюме, лица которого я не знаю. Потому что если бы знала, то непременно запомнила. Оно красивое и пугающее одновременно, наверное, из-за шрама на щеке. Мужчина коротко пострижен, челюсть покрыта щетиной, а на кистях набиты татуировки.
— Что вам нужно? — бормочу я, окончательно растерявшись. — Я на процедуру опаздываю.
Мужчина гневно щурит темные глаза, и в два шага оказывается рядом со мной. Меня обдает тяжелым запахом его туалетной воды, которая почему-то кажется знакомой.
— Когда я говорю: «садись в машину», Анюта, ты идешь и садишься в машину, — цедит он, а татуированная кисть сжимает мой локоть и тянет меня за собой. — Процедура — это аборт, я так понимаю?
— Это не ваше дело, — лепечу я, задыхаясь от растущей паники.
— Еще какое мое, милая, — на лице мужчины появляется недобрая улыбка, а в глазах сверкает сталь. — Если я отец, а ты пытаешься избавиться от моего ребенка.