Страница 9 из 58
Будет ли он, находясь в пути, прельщен собственными делами? Нет, он скорее будет ссылаться на то, что его вера не есть вера, он сам выпутается из этой коллизии. Решение должно освежить его. Так призыв Иисуса к вере и следованию Ему становится слышим.
С тем мы подошли к истории о богатом юноше.
«И вот, некто, подойдя, сказал Ему: Учитель благий! что сделать мне доброго, чтобы иметь жизнь вечную? Он же сказал ему: что ты называешь Меня благим? Никто не благ, как только один Бог. Если же хочешь войти в жизнь [вечную], соблюди заповеди. Говорит Ему: какие? Иисус же сказал: не убивай; не прелюбодействуй; не кради; не лжесвидетельствуй; почитай отца и мать; и: люби ближнего твоего, как самого себя. Юноша говорит Ему: все это сохранил я от юности моей; чего еще недостает мне? Иисус сказал ему: если хочешь быть совершенным, пойди, продай имение твое и раздай нищим; и будешь иметь сокровище на небесах; и приходи и следуй за Мною. Услышав слово сие, юноша отошел с печалью, потому что у него было большое имение. Иисус же сказал ученикам Своим: истинно говорю вам, что трудно богатому войти в Царство Небесное;»
(Матф.19:16–23).
Вопрос юноши о жизни вечной — это вопрос о опасении, совершенно единственный серьезный вопрос. Но ведь это нелегко — правильно поставить этот вопрос. Ведь ясно, что юноша, который ясно выражает свой вопрос, в сущности ставит вопрос совершенно другой, так что фактически избегает вопроса. Он обращает свой вопрос к «учителю благому». Он хочет услышать мнение, совет, приговор по этому вопросу хорошего учителя, великого наставника. Он недвусмысленно дает это понять. Во-первых, для него это вопрос огромной важности, и Иисус должен сказать что-то исполненное значения. Но, во-вторых, он ожидает от доброго учителя, великого наставника существенного высказывания, но все-таки не Божественного предписания, безусловно его обязывающего. Вопрос о жизни вечной для юноши есть вопрос, о котором он совсем не прочь, пожалуй, поговорить и поспорить с «Учителем благим». Но он сразу же ставится на место словом Иисуса. — «Что называешь ты Меня благим? Никто не благ, как только один Бог». Вопрос уже выдал его сердце. Он хотел бы поговорить с добрым раввином о вечной жизни, а сейчас: до него доходит, что в действительности он стоит не перед добрым учителем, но перед Самим Богом. Таким образом, он не получает иного ответа от Сына Божьего, кроме ясного указания на заповедь всеединого Бога. И получает не ответ «учителя благого», добавляющего свое мнение к ясной воле Божией. Иисус Сам указывает на единственно благого Бота и блюдет Себя как совершенный и послушный Сын Божий. Но если вопрошающий стоит перед Самим Богом, то он уличен как беглец от ясных Божьих заповедей, которые сам-то знает. Юноша ведь знает-таки заповеди. Но загвоздка как раз в том, что он не может удовольствоваться ими, что ему хочется чего-то большего. Его вопрос выказывается как вопрос самотворящейся и самосозидающейся набожности. Почему юноше недостаточно ясных заповедей? Почему он ведет себя так, будто не знает ответа на свой вопрос? Почему он хочет обвинить Бога, если он в этом решающем жизненном вопросе остается несведущим? Таким образом, юноша уже почти схвачен и предстал перед судом. От необязывающего вопроса о спасении он отозван к простому послушанию ясным заповедям.
Следует и вторая попытка к бегству. Юноша отвечает ему снова вопросом: «Какие?» В этом одном вопросе прячется сам Сатана. Ведь здесь был единственно возможный выход для того, кто поймал сам себя. Конечно, юноша знал заповеди, но кому не хочется узнать в полноте заповеди, какая заповедь припала именно ему, именно сейчас? Проявление заповедей многозначно и неясно, говорит юноша. Он видит не заповеди, но себя самого, свои проблемы, свои коллизии. От ясных Божьих заповедей он уводит себя к интересной, но сугубо человеческой ситуации «этической коллизии». Не то тут неправильно, что он знает об этой коллизии, а то, что эта коллизия противопоставляется заповедям Бога. Заповеди же, напротив, даны как раз для того, чтобы покончить с этическими коллизиями. Этическая коллизия как этический прообраз человека после его грехопадения является сама по себе протестом людей против Боса. Змий вложил в раю эту коллизию в сердца первых людей. "Разве это сказано Богом?» От ясной заповеди и простодушного детского послушания человек обращается к нравственному сомнению, к указанию на то, что заповедь еще нуждается в комментарии и толковании. «Разве это сказано Богом?» Человек должен решит сам, силою своего знания о добре и зле, силой своей совести, — что есть добро. Заповедь многозначна, Бог хочет, чтобы человек истолковал ее и понял, решая свободно.
Этим уже отменено послушание заповеди. На место однозначного дела явилась двусмысленная мысль. Человек свободной совести хвалится перед дитятей послушания. Ссылка на нравственные коллизии это отказ от послушания. Это возврат от Божественной действительности к возможному для человека, от веры к сомнению. Итак, здесь неожиданно случается, что тот же самый вопрос, которым юноша хочет скрыть свое непослушание, показывает его тем, что он есть, а именно человеком во грехе Это разоблачение явлено в ответе Христа. Названы ясные заповеди Божьи. Тем, что Иисус называет их. Он подтверждает их как новые Божьи заповеди. Снова возникает юноша. Он еще надеется в необязывающем разговоре прорваться к вечным вопросам. Он надеется, что Иисус представит ему решение нравственных вопросов. Вместо этого берется не вопрос, берется он сам. Единственный ответ на потребность в нравственных коллизиях — это заповедь Самого Иисуса, притом с требованием, более не дискутировать, но наконец повиноваться. Только дьявол представляет решение всех моральных коллизий, и оно таково. Останься при вопросах, и будешь свободен от послушания. Иисус намекает не на проблемы юноши, а на самого юношу. Он совсем не так серьезно рассматривает коллизию, очень серьезно воспринимаемую юношей. Серьезно для Него только одно, а именно то, чтобы юноша, наконец, услышал заповедь и повиновался. Именно там, где серьезно воспринимается этическая коллизия, где она мучает и поработает человека, ибо не ведет его к делу свободного послушания, — именно там разоблачается вся его безбожность, там он должен предстать в своей полной безбожной несерьезности, явить совершенное неповиновение. Серьезно только дело послушания, в котором завершается и рушится коллизия, в котором мы обретаем свободу детей Божьих. Это Божий диагноз, поставленный юноше. И вот юноша дважды поставлен перед истиной слов Господа. Ему больше не отвертеться от заповеди Бога. Само собой, заповедь ясна, и нужно ей следовать! Но — этого недостаточно. «Все это сохранил я от юности моей; чего еще недостает мне?» Будучи искренним в своих устремлениях, юноша убежден в этом ответе, как и во всем предшествующем. Как раз здесь заключается его своеволие по отношению к Иисусу. Он знает заповеди, он сохранил их, но полагает, что это вряд ли вся Божья воля, нужно добиться чего-то еще — чего-то чрезвычайного, исключительного. Он хочет этого. Ясная Божья заповедь несовершенна, говорит юноша, убегая от истинной заповеди, пытаясь в конце концов остаться при себе, чтобы самому судить о добре и зле. Теперь заповедь подтверждается, но одновременно она подвергается фронтальному наступлению. «Все это сохранил я; чего еще недостает мне?» Евангелист Марк прибавляет в этом месте: «Иисус, взглянув на него, полюбил его» (10:21). Иисус видит, как безнадежно замкнулся этот юноша от слова Божия, как он неистовствует всем своим существом против живой заповеди, против скромного послушания. Иисус хочет помочь юноше. Он полюбил его. Поэтому Он дает ему последний ответ: «Если хочешь быть совершенным, пойди, продай имение твое и раздай нищим; и будешь иметь сокровище на небесах; и приходи и следуй за Мною» — трижды в этих словах к юноше обращается внимание следующее:
Во-первых, вот Он, здесь и сейчас, Иисус, Который повелевает, Иисус, Который был для юноши учителем благим и стал единственно благим Богом, во всесилии Своего права сказать последнее слово и заповедь. Юноша, должен осознать, что перед ним стоит Сам Сын Божий. Это было сокрытое от юноши Сыновство Иисуса, позволяющее Ему быть с Отцом, с которым Он находится в совершенном единстве. Это то самое единство, согласно которому Иисус Сам говорит о заповедях Отца. Для юноши должно стать недвусмысленно ясно, как он принимает призыв следовать. Это сумма всех заповедей, юноша должен жить в единении с Христом, Христос — цель заповеди. Этот Христос стоит сейчас перед ним и призывает его. Больше нет лазеек в сторону нравственных коллизий. Заповедь однозначна: Следуй за Мною.