Страница 15 из 41
– С точностью до миллисекунды, – кивнул космоопер.
– Значит, Вам известно, о чём мы с убитой разговаривали. Зачем же тогда Вам понадобилось приходить ко мне? Неужели нынче полиция предпочитает беспокоить стариков?
– Я хочу узнать то, что невозможно понять по видео. В каких отношениях Вы состояли с Бессмертной?
– Можно утверждать, что мы были приятелями. Мы с ней прекрасно общались, когда я приходил к ней в ресторан.
– У Ольги были враги? Как Вы думаете, кто мог её убить или заказать её убийство?
– Врагов у неё, наверное, не было. Я не находился рядом с ней круглые сутки. Мы друг для друга были по сути случайными знакомыми. Я не то, что о её отношениях с другими людьми, даже информации личного характера о ней не знал. Какая её любимая еда, какой цвет она любила, где училась, осталось для меня загадкой. Я никогда этим не интересовался. Парадоксально звучит, не находите? Мы с ней любили беседовать, но при этом друг о друге особо ничего и не знали. Поэтому я не могу сказать, кто отнял её жизнь.
– Выходит, расследование снова пришло в тупик, – заключил Полторы Петренко Владлен Феофанович. – А ведь было столько надежд на успех.
– Не всегда в жизни всё идёт так, как мы того хотим. Иногда неудачи преследуют нас по пятам и никуда не уходят. Кто знает, быть может, преступник, стоящий за всем этим, так никогда и не будет наказан.
– Хотелось бы обратного. В противном случае Козлов с меня шкуру сдерёт и сделает из неё барабан, на котором будет каждый день в своём кабинете играть до самой пенсии.
– Это Ваш начальник? Какой жестокий человек!
– Что ж. Придётся мне вернуться в Управление, – встал с кресла Владлен. – Да, пока не ушёл, могу задать Вам ещё один вопрос?
– Конечно, – кивнул старик. – Спрашивайте всё, что угодно.
– Как Вы смогли заработать столько денег? Чем Вы занимаетесь, раз стали настолько богаты?
– Внучок, это уже два вопроса, – заметил Добролюбов. – Ну да ладно. Молодёжи это простительно. Нынче считать мало кто умеет. Не то, что в моё время, когда первоклассники могли решать задачи по высшей математике и объяснять их решение на восьми языках. Деградирует человечество, тупеет. Что с этим поделать?
– Не отходите от темы. Чем Вы занимаетесь?
– Да так, – махнул рукой Добролюбов Иннокентий Акакиевич, – киндером торгую.
Космический опер попрощался с хозяином квартиры и пошёл к выходу. Святогора он застал за рассматриванием фонтана, по бортам которого стояли скульптуры, вырезанные из цельных бриллиантов. Они изображали людей, льющих воду из кувшинов. Младший лейтенант заворожённо рассматривал это чудо, время от времени переводя взгляд на хрустальную вазу. В его сердце закрадывалось чувство или, скорее, осознание, что зря эта бесполезная вещица была куплена.
Позвав за собой подчинённого, Владлен Полторы-Петренко вышел из жилья богатого до неприличия старика вместе со Святогором Рабиновичем, который, оказавшись в коридоре, резко приуныл, понимая, что никогда не сможет пожить в такой же роскоши. Зато у него была вся жизнь впереди. А это значило, что надежда обзавестись большой суммой денег к седым годам всё ещё была.
Космический опер вместе с напарником вошли в лифт и отправились в низ небоскрёба. Скорость, с которой они опускались, была такой высокой, что спуск больше напоминал свободное падение. Капитан даже воспарил над полом, а младший лейтенант крепче сжал хрустальную вазу, чтобы та случайно не ударилась и не разбилась.
Вскоре Владлен и Святогор покинули жилой дом и поднялись на борт полицейского космического корабля, на котором отправились в Управление Министерства внутренних дел Российской Космической Федерации по Солнечной системе.
Глава 5
Полторы-Петренко Владлен Феофанович и Рабинович Святогор Всеволодович вернулись в Управление Министерства внутренних дел Российской Космической Федерации по Солнечной системе. Они прошли в кабинет и сели за столы. Младший лейтенант наконец-то смог освободить затёкшие руки, которые устали постоянно держать хрустальную вазу. Сосуд он поставил на самое видное место, чтобы каждый входящий мог лицезреть это чудо.
Капитан посмотрел на стопку документов и тяжело вздохнул. Снова предстояло работать с бумагой. Какой анахронизм! Такое чувство, будто не двадцать четвёртый век стоит на дворе, а двадцатый. Хорошо, хоть печатных машинок нет. Иначе пришлось бы слишком туго.
Как же ненавистна вся эта работа с бумагой! Владлен Полторы-Петренко никогда не любил заморачиваться с ней. Намного проще и привычнее пользоваться достижениями научной мысли человечества. Электронные устройства существовали не просто так ведь. Они ведь были не какими-то там красивыми безделушками. Весь цивилизованный мир давным-давно, ещё века назад, перешёл полностью на электронный документооборот. И только в России предпочитали косплеить дни минувшие. Что в этом было такого притягательного, капитан не знал. Видимо, ностальгия по существовавшим в прошлом реалиям заставляла их максимально приближать образ жизни к тому, какой бытовал когда-то.
И сколько же в этом всём мороки! Пока заполнишь пустые строки на листе бумаги, пока подпишешь эту филькину грамоту, пока поставишь печать, столько времени пройдёт, что некоторые дела придётся отложить на потом. А ведь из-за этого теряется драгоценная возможность завершить всё как можно быстрее. Раскрываемость преступлений снижается из-за того, что стражам правопорядка приходится совершать лишние телодвижения. А ведь на компьютере всё делается за мгновения. Достаточно всего лишь на кнопку нажать, и всё автоматически заполнится. Останется только нажать на вторую, чтобы распечатать документ, если это требуется.
Владлен вновь взглянул на стопку бумаг. Для себя он давно ещё решил не демонстрировать окружающим истинных чувств при виде этих анахронизмов. Его безмятежное лицо, не выражающее сейчас ни единой негативной эмоции, казалось резиновой маской, надетой для съёмок какого-нибудь низкобюджетного фильма. Пришлось космооперу взять в руки ненавистные документы и начать их изучать. В основном, это были разные отчёты. Чтение каждого из них утомляло. Периодически зевая, Полторы-Петренко постепенно уменьшал высоту башни, которую образовала переработанная древесина. Зато рядом с ней возник медленно, но верно увеличивающийся небоскрёб бумаг, которые были обработаны.
Наконец тяжёлая и нудная рутина была завершена, и капитан, удовлетворённо выдохнув, прислонился к спинке кресла. Младший лейтенант Рабинович тем временем закончил сшивать папки и забрал у Владлена теперь уже ненужные ему филькины грамоты. Их Святогор Всеволодович отправил в шкаф к остальным памятникам письменности человечества; именно такое название дал Владлен Феофанович ненавистным ему бумажным документам.
– Товарищ капитан, – заговорил Рабинович, – я всё спросить хотел, да забывал как-то. Что там в записке, найденной при убитой Ольге Бессмертной, было написано? Любопытство распирает, очень узнать хочется.
– Не поверишь, там всего одно слово было.
– И какое? – глаза младшего лейтенанта заискрились.
– Киндер.
– Киндер по-татарски значит конопля, – заметил Святогор Всеволодович.
– Правда? Неужели в деле по убийству Бессмертной Ольги Кощеевны замешаны наркоторговцы? Ты хоть уверен в правильности перевода? Откуда ты знаешь, как по-татарски будет конопля?
– Язык выучил, – слегка растерянно произнёс Рабинович. – Как же ещё я мог узнать это? – развёл руками он. – В моём районе много татар живёт. Татарскую речь я каждый день слышу. Вот и решил я их язык выучить, чтобы уважение к соседям проявить. Всё-таки это четвёртый язык Российской Космической Федерации по числу носителей после русского, польского и украинского. Пятьдесят миллионов человек в одной только нашей стране – это не хухры-мухры. Я уж не говорю о миллионах носителей татарского в Афганистане и в Пакистане. А ведь они ещё и в других странах мира есть. Куда ни глянь, везде татары, и все крутые. Все татары, кроме я, как говорится. В конце концов, в квартире напротив моей татарская семья живёт. Несправедливо, если они могут говорить на моём родном языке, а я на их – нет.