Страница 2 из 12
А обидчиков много. И чтобы подробнее рассказать о них, нам придется временно перенестись в другую автономную республику — в Калмыкию. Вот уж где жизнь Пашни и Степи немыслима без доброй защиты Полоски. А ведь и тут ее обижают. Приведем сжатую, но весьма красноречивую хронику.
Лесхоз № 1. Случай прорубки, 23 случая пастьбы скота в лесных полосах.
Лесхоз № 2. Пастьба скота индивидуальных владельцев.
Лесхозы №№ 3–4—5. Потравы, рубка молодых деревьев.
Чтобы искусственно не сужать географию нерадивого отношения к зеленым Полоскам, сошлемся еще на одну область, теперь уже сибирскую, где за последние шесть-семь лет пропали лесные культуры на площади в полторы тысячи гектаров.
А между тем Полоска такая симпатичная, такая привлекательная, не зря же мы назвали ее Красавицей! Она так и зовет к себе, так и манит. Грохочет где-то вдали грузовик, а как поравняется с Полоской, умолкнет. Сойдет шофер со своего стального коня, захватит нехитрую шоферскую снедь и, устроившись в густой тени, позавтракает, да еще, может быть, подремлет полчасика. Пройдет мимо парнишка, обязательно свернет, чтобы вырезать гибкое удилище. Наведываются сюда люди за ягодами, за грибами. А иной раз укроется в лесополосе парочка и долго-долго о чем-то шепчется…
Но если вздохи любви, невинное собирательство Полоска переносит сравнительно легко, то выпадает ей подчас и более тяжкая доля. Катит по шоссе самосвал с грузом строительного мусора. До свалки далеко, а ездок надо сделать много, куда бы свалить груз? И не долго думая — бух в лесополосу! В Элисте мне приводили немало подобных примеров. А бывает и так: прослышал прохиндей, что на рынке подскочили в цене банные веники, и — шмыг в лесополосу. Ломает ветки, не щадит березы и подсчитывает в уме «навар» от будущей торговой операции.
Еще один характерный примерчик. Организуется дружеский междусобойчик, намечается небольшой банкетик. Где собраться, куда пригласить гостей? В ресторане дорого, дома душно, отправимся, друзья, на природу, в лесополосу! И отправляются. А после остаются на месте банки и склянки, мусор, кострища и опаленные ветви молодых деревьев.
Я спросил у одного деревенского выпивохи, как он относится к лесным полосам.
— Змеи-искусительницы, — с плохо скрываемой симпатией ответил он. — Не поверите — как увижу ее, проклятую, так под ложечкой сосет.
Вероятно, подобного рода граждане сочинили загадку: «Стоит торчмя, не ресторан, не корчма, а бутылку распить всегда можно». Это про нашу Красавицу лесополосу. Однако не буду называть района, где родилась сомнительного свойства загадка-поговорка, поскольку она является, по существу, межрайонной и даже межобластной.
Загадки, загадки, не слишком ли их много скопилось вокруг Полоски? Я нашел, что даже слишком много, и, решив отправиться за отгадками, набрал один из телефонов Министерства сельского хозяйства СССР.
— Это управление полезащитного лесоразведения?
Ответил девичий голос:
— Вы ошиблись.
Ну, что ж, бывает. Набираю номер второй раз, задаю тот же вопрос.
— Нет, здесь управление, но совсем другое. А вам, говорите, какое нужно?
Называю.
— Подождите, я посмотрю в справочнике. Вы слушаете? Такого управления в министерстве нет.
— А Сергей Андреевич есть?
— Сергей Андреевич есть. Позвать его?
Что за чепуха: телефон правильный, имя и отчество тоже, которое нужно, а управление исчезло. Еще одно колдовство, не иначе.
Решаю поехать и разобраться на месте. И вот я в Орликовом переулке, путешествую по этажам. Наконец в одной из комнат Сергей Андреевич, улыбаясь, поднимается мне навстречу.
— Вы извините, — разъясняет он происшедшее недоразумение. — Наша секретарша работник новый и не знает, что наше управление раньше было и только теперь его нет.
— А что с ним стряслось?
— Слили. С охотой, заповедниками и прочим. Вот сейчас спешу на совещание об отстреле вепрей. А вы уж побеседуйте с моим заместителем, Анатолием Ивановичем.
Беседа, как принято говорить, протекала в духе взаимопонимания, но оптимизма не вызвала. В ходе ее, в частности, выяснилось, что:
— законченную систему полезащитных полос, например, в РСФСР, имеют лишь несколько сот совхозов и колхозов, а в большинстве хозяйств эти работы еще далеки от завершения;
— со времени последней инвентаризации по той же Российской Федерации заложено столько же гектаров новых лесных полос, сколько и подлежит списанию как погибших;
— механизация работ по полезащитному лесоразведению и в особенности по уходу за лесополосами оставляет желать лучшего; многие механизмы разработаны, спроектированы, но не выпускаются промышленностью;
— недоверие к лесополосам до конца не преодолено, хозяйства отводят под них землю неохотно; в ряде мест это зависит от пресловутых «волевых» решений.
…Страдает Лес, бедствует Пашня, томится окутанная злыми чарами Красавица Полоска. Кто же и когда окончательно ее расколдует?
ПОЮЩИЕ ПАССАЖИРЫ
Теперь в большой моде вокальные ансамбли с названиями, где обязательно присутствует звучащее словечко. Слыхали, наверное, «Поющие гитары», «Поющие сердца», «Поющие струны». Говорят, есть даже «Поющие рельсы», хотя рельсы, кажется, не поют, а только гудят…
Ну, а что вы знаете об увлекающихся вокалом пассажирах? Ничего особенного или совсем мало? Я тоже. Конечно, мне приходилось встречать путников, у которых любой вечер в купе не обходился без популярных мелодий. Но не будем задерживать на них своего внимания — их не так много, и общественного интереса они не представляют. Это скорее мурлыки, но никак не певцы.
Однако недавно случай свел меня со стопроцентным пассажиром-песняром.
Я приехал к приятелю и застал его за чтением толстого журнала. Телевизор не был включен, хотя уже давно начался футбольный репортаж. Заметив мой недоуменный взгляд, приятель указал на плотно закрытую дверь соседней комнаты.
— Там двоюродный брат. Приехал поездом из Тюмени.
— Отдыхает после дороги?
— Да. И выпевает.
— Выпивает? — переспросил я, немало удивившись. — Встречал людей, выпивающих перед дорогой, но чтобы после? Однако приятель тут же поправил меня, сделав ударение на букве «е»:
— Не выпивает, а выпевает песенный репертуар, накопленный в дороге. Проще говоря, не пьет, а поет. Хочешь послушать?
На цыпочках мы приблизились к двери, и приятель тихонько приоткрыл ее.
«Не слышны в саду даже шорохи», — донеслось из комнаты. Потом раздался храп, который тут же сменился новой песней: «Мы с тобой два берега у одной реки…» Всхрапывание с присвистом, а затем опять: «Эх, Самара — городок, беспокойная я…» Тихое посапывание, и вдруг бодро-озорное: «Увезу тебя я в тундру…»
Приятель прикрыл дверь и сочувственно сказал:
— Слыхал? Третий час бедняга мается, никак исчерпать себя не может. Понять его легко: почти двое суток не вылезал из вагона, наслушался.
В тот момент я не очень хорошо разобрался в ситуации. Почему пассажир после поездки должен «отпеваться»? Как он «набирает» песенный репертуар? И каждому ли это доступно или только избранным?
Разобрался позже. И помогло мне письмо одного уральца, которое попало в мои руки через несколько дней после визита к приятелю.
«Сейчас я нахожусь в Ленинграде, — сообщал он, — куда приехал поездом из Свердловска. Всю дорогу творилось что-то невообразимое — с утра до вечера гремело радио, и укрыться от него было негде. Регуляторы звука бездействовали, и песни лились во всю ширь и мощь, способные до краев наполнить звуками не только целый вагон, но даже привокзальную площадь. Словом, сошел я в Ленинграде с головой, нафаршированной звучащими магнитофонными лентами».
Ага, вот, значит, откуда возникает потребность в выпевании накопленного за поездку репертуара. Но, может быть, это частный случай, некое музыкальное происшествие в поезде, которым ехал уралец? Увы, продолжение его письма рассеяло всякие иллюзии: