Радости земные

– Ну и как мне остановить маньяка? Оплести балкон колючей проволокой? Или насадить кактусов?

Он усмехнулся:

– Думаю, колючая проволока – это уже перебор. Достаточно как следует смазать перила вазелином, и тогда тебя разве что потревожит крик, когда этот ненормальный сверзится с балкона. Ну а потом звони в полицию – и все. Добрый вечер, Коринна.

– Добрый вечер, – эхом отозвалась я, все еще не оправившись от страха. – Заходи. Правда, я уже собиралась лечь спать. Завтра рано вставать. Печь хлеб.

– Знаю. Извини, что напугал.

– И ты меня извини.

Если честно, любезной хозяйкой я себя не ощущала. Ситуация глупее не придумаешь: с перепугу приняла Дэниела за маньяка и чуть не воткнула в него кухонный нож. Такое со мной впервые.

– А ты взгляни на ситуацию с другой стороны, – словно читая мои мысли, посоветовал он. – Будь на моем месте настоящий убийца, все было бы куда хуже. А ты, кстати сказать, молодец! Не робкого десятка. Признайся, ведь ты сама от себя такой прыти не ожидала.

– Я жутко перепугалась, – пробормотала я, присев на диван и притянув к себе Горацио.

– Однако вооружилась ножом и открыла окно, – напомнил он.

– Это лучше, чем сидеть и трястись от страха, – сказала я, хотя и сама в это не слишком верила.

Горацио терпеть не может фамильярностей, поэтому он высвободился и демонстративно переместился на другой конец дивана. Дэниел сел рядом, и вместо Горацио я обняла его. От него пахло улицей, холодом и ночью. Непривычный, возбуждающий запах.

Дэниел привлек меня к себе, и постепенно я расслабилась.

– Ну надо же было так сглупить! – тихо, словно разговаривая сам с собой, сказал Дэниел. – И зачем я это сделал? Нет, я просто кретин! Спрашивается, как еще ты могла среагировать? Ты простишь меня?

– Конечно, прощу, – ответила я.

– А я выяснил кое-что интересное, – сообщил он.

– Я тоже, – сказала я. – Помнишь друга Джеймса, который недавно въехал в наш дом? У него пропала дочь. Сбежала из дома. Зовут ее Шери Холлидей. Если я достану ее фотографию, ты о ней поспрашиваешь?

– Можно. А что там у них стряслось? Знаешь, в жизни бывает всякое. Говоришь, он ее ищет? А может, ему не стоит помогать?

– Хочешь сказать, он обижал ее и боится огласки? Я думала об этом. Нет, в нашем случае, Шери пожаловалась отцу, что к ней пристает ее собственный дядя, а тот ей не поверил. Зато сейчас верит. И дядя-негодяй уже за решеткой. А Холлидей спивается. Просто я подумала: может, если мы найдем его дочь, он вернется к нормальной жизни?

– Ну, раз такое дело, думаю, можно расспросить народ, – сказал Дэниел. (Казалось, он чем-то расстроен. Я слышала биение его сердца – неспешное и уверенное.) – И давно она сбежала?

– Три года назад.

– Это плохо. Боюсь, теперь он ее не узнает и не порадуется встрече. Улица плохо влияет на девочек.

– Знаешь, у этой девчонки, похоже, есть характер. И у меня сложилось впечатление, что Холлидей будет рад возвращению дочери, в каком бы состоянии она ни была. Завтра мы с Мероу поможем ему распаковать вещи, а потом я попрошу Одиноких Стрелков сделать листовки с ее фотографией. А что выяснил ты?

– По поводу смертей наркоманов, – ответил он. – Есть три версии. Во-первых, в городе недавно появилась «Троица Возмездия», преотвратные типы. Во-вторых, семья Джона Смита, ну а в-третьих, странный тип по имени Лестат. Весьма заметная личность. Одевается как готист. Видели, как он разговаривал со всеми жертвами за день-два до их смерти. Его боятся. Знаешь, уличный народец крайне суеверен. Вряд ли они читали «Интервью с вампиром» Энн Райс и потому не знают, что имя Лестат оттуда, зато они нутром чувствуют плохих парней. Он всегда одевается в стиле восемнадцатого века и носит длинные волосы. Блондин.

– Как-то видела его в лавке Мероу, – вспомнила я. – Спрошу у нее. Может, этот Лестат ее завсегдатай.

– Отлично. Спроси. Правда, если это он убивает наркоманов, не могу себе представить, зачем.

– Может, ради забавы? – предположила я и внезапно почувствовала, что очень устала.

– Может быть. В любом случае, надо разыскать его и поговорить. Что касается «Троицы», то мы вряд ли что раскопаем. Полиция и вся китайская диаспора их знают. Думаю, они продержатся не дольше своих предшественников.

– А что, были и другие?

– Конечно. В один прекрасный день они появляются в городе и какое-то время весьма заметны. Потом про них забывают, пока в один не менее прекрасный день их не задерживают, как правило, в аэропорту. Они вызывают подозрение у какого-нибудь бдительного таможенника, их багаж досматривают, и что же обнаруживается? В чемоданчике героин – и следующие двадцать лет ребята проводят в уютной камере. А теперь скажи, что ты думаешь про этого таможенника? Он что, на самом деле такой проницательный? Или ему позвонил на сотовый некий аноним с сильным китайским акцентом?

– Ловко придумано.

– И никакой крови. Привлекать внимание властей не входит в их планы. А «Троица» оказывается за решеткой. И все снова счастливы, пока не объявится новая и не начнет нарываться на неприятности. Думаю, со дня на день «Троицу Возмездия» задержат.

– Значит, если суперчистый героин раздают наркоманам именно они, нам их не поймать.

– И пытаться не стоит. У них с чужаками разговор короткий.

– А что семья Джона Смита?

– В их руках сосредоточена почти вся наркоторговля в Мельбурне. Это криминальная семейка, уже во втором колене. Говорят, их младшенький недавно загремел за решетку. Короче, неприятная публика.

Неприятная? Мягко сказано! Все равно, что назвать вторжение союзных армий в Ирак высадкой ограниченного контингента.

– А ты ни с кем из них не знаком?

– Мельком. И если откровенно, к более тесному знакомству я не стремлюсь. Киска, давай рассуждать логически. У меня есть список жертв со всеми данными, которые известны полиции. И нам нужно постараться понять схему. Разумеется, если таковая есть.

– И откуда у тебя этот список? – спросила я и потрясла головой, прогоняя сон, села, а потом включила торшер.

– Друг помог, – загадочно улыбнулся Дэниел. – Итак, на данный момент мы имеем четыре смертельных исхода и троих чудом спасенных. Первого звали Коллинз. Девятнадцать лет, приехал из Фрэнкстона, отсутствовал дома двое суток. Героинщик со стажем. Умер. Вторая жертва – Хьюз. Восемнадцать. Из Эбботсфорда. Найден в Трежери-парке. Отсутствовал дома два года, время от времени подрабатывал разнорабочим. Героинщик со стажем. Обращался в наркологическую клинику. Выжил и сейчас лечится. Третья – небезызвестная тебе Сьюз, благодаря которой я имел счастье с тобой познакомиться. Настоящая фамилия – Макдональд. Семнадцать лет. Из Турэка. Выжила и принялась за старое. Вряд ли долго протянет. Четвертая жертва – Венетти. Найден мертвым на станции…

– Подожди, – остановила его я. – Мне нужно записать все это в таблицу. Может, так мы сможем понять схему. Если таковая есть.

Я включила компьютер и ввела данные, которые продиктовал мне Дэниел. В результате получилось вот что:

Изучив распечатку, Дэниел взглянул на меня и сказал:

– Да у тебя организаторский талант! Знаешь, а схема все-таки вырисовывается.

– Он пропускает дни, – заметила я. – А может, это она или они. Интересно, чем они занимались двадцать первого, двадцать четвертого и двадцать седьмого?

– Вот именно. А связи между жертвами я не вижу. Во всяком случае, исходя из того, что мы пока имеем.

– Вряд ли дело в том, в каком районе эти бедолаги жили. Все они очень молоды. Похоже, маньяк любит гулять рядом со станциями метро.

– Может, потому что и его жертвы там частенько бывают?

– Надо бы поговорить с теми, кто выжил, – предложила я.

– Я постараюсь разыскать Сьюз. Если я заплачу, она со мной поговорит. Киска, а теперь мне пора. Запри окно и хорошенько смажь перила балкона. Знаешь что? По-моему, я в тебя влюбляюсь. Как ты на это смотришь? Я имею в виду, гипотетически?