Страница 102 из 104
— Давно, но не так давно, лет сто назад, наши предки создали заклятие защиты короля, после чего любое покушение на его жизнь заканчивается смертью злоумышленников. И Зеркало – основа этого заклятия. Это вели-и-икая тайна, — де ла Гер театрально указал пальцем на потолок. – Для этого потребовалось, чтобы проход через зеркало был закрыт. Зеркало есть, а прохода нет. А Лилиан сумела, открыла проход. Теперь любой сильный маг может, да даже и не маг — достаточно, чтобы его один раз маг провел, а дальше сам, да еще и других проводить сможет. Скоро между мирами полки ходить смогут. И с каждым проходом заклятие защиты короля слабеет. Его уже считай и нет! — рассказчик рассмеялся с глупой улыбкой. — Потому что бреники суставились дознато, а растожилы покстрились здескорно.
Дальше бедняга заговорил непонятными словами, которые становились все менее и менее четкими, пока не превратились в глухое невнятное бормотание.
Жан, графиня, де Савьер и Шарль-Сезар растерянно смотрели на эту жалкую тень еще недавно сильного, властного дворянина, заставлявшего считаться с собой любого, даже самого короля Галлии.
— Что с ним? – спросил де Савьер, когда герцога увели в другую комнату, светлую и чистую.
— Оружие. Страшное и мерзкое оружие того мира. Одно из многих, которым нам нечего противопоставить. Не спрашивай, откуда я знаю, просто поверь.
И была в словах Жана такая убежденность, что других вопросов не последовало.
— Есть, есть. Это я нашел, я! – раздался крик откуда-то снизу.
— Назад, дурень! Не сметь дверь открывать! – а это еще кто?
Дворяне спустились в подвал. У одной из дверей собрались гвардейцы. Рядом на полу сидел их товарищ, держась за обожженное лицо.
— Это я нашел, хотел выпустить, а этот меня вона как, — пожаловался несчастный.
Что за черт?
— Эй там, за дверью, представьтесь! – крикнул Жан.
— Герцог де ла Гер, к Вашим услугам!
— Какие к демонам услуги, если гвардейцев короля заклятьями бьете? Вместо спасибо! Я виконт де Камбрэ, выходите уже наконец!
— Это который де Безье? Рад Вас слышать, виконт, но, боюсь выйти у меня не получится! Эти мерзавцы что-то сделали с дверью, если ее открыть – будет взрыв, пол замка снесет!
— Понял, попробую разобраться!
Фигасе! Действительно, провода, электронный блок и взрыватель в мешке с самым обычным порохом. Тупо, примитивно, но надежно. Никакими дверями герцога не удержишь, даже не смешно, но открыв ее он разорвет контакты и будет большой бум, от которого никакая магия не спасет.
И никто из местных не поможет, да просто не поймет, что делать надо. Но поскольку мы не местные, нам эта задачка по зубам. Зря что ли минно-взрывному делу учились? Давно, но не настолько же.
— Добро пожаловать на волю, Ваша Светлость!
Выглядел молодой герцог изможденным, но вроде бы здоровым. Во всяком случае аура сияла ослепительно, в отличие от отца.
Он рассказал историю, не новую для Жана, но впервые произошедшую в этом мире.
Все началось с возвращения сестры. Четыре года назад Лилиан появилась в замке, рассказала о проблемах, в которые ее угораздило влипнуть в Окситании, и вновь исчезла, ушла за Зеркало, как сказал отец, решила укрыться от монаршьего гнева, которого, впрочем, и не последовало. Возвратилась лишь этим летом вместе с двумя слугами, как она сказала.
Муж и жена были вежливы, услужливы и расторопны. Покои сестры были всегда идеально чисты, одежда отглажена и свежа. К тому же мужчина оказался прекрасным поваром, чьи таланты оценила вся семья. Прежние повара поворчали, но смирились с неизбежным — за ними осталась лишь готовка для слуг, а господ отныне обслуживал лишь этот выходец из другого мира. Его блюда были столь необычны и изысканы, что герцог запретил кому-либо из домашних даже вспоминать о происхождении новой прислуги.
Ослушаться отца? О, об этом не могло быть и речи!
Опять же все было прекрасно — герцог благодушен, Лилиан весела, не жизнь, а праздник! До того момента, когда молодой герцог не заметил, что отец начал меняться. То становился истерично весел, то впадал в глубокую меланхолию. Да он даже на женщин перестал заглядываться. Раньше-то к нему то вдовушка какая заедет, да на ночку останется, то миловидная служанка решит поздним вечерком в хозяйской спаленке прибраться, к этому в доме все привыкли. И то сказать, герцогиня уж пять лет, как оставила этот мир, а герцог — мужчина не старый, крепкий, в общем, дело обычное, можно сказать житейское.
А с недавних пор лишь новый повар заходил вечером в барскую спальню, приносил пироги, да сразу и выходил, предупредив слуг, чтобы не дай Бог не вздумали Его Светлость беспокоить.
Вот как-то сын и поинтересовался у повара, его, кстати, Этьен зовут… или нет, звали — вон его обугленный труп с плаца убирают. Так вот, поинтересовался, что это за пироги такие, после которых отец никого видеть не желает. Оказались самые обычные пироги, даже вкусные. Только на следующий день сестренка предложила и ему прогуляться в другой мир. Мол, интересно там и весело, хотя магия и не работает, но чудес все равно полно. В общем, уговорила.
Встретили их в том чудном мире странно одетые люди, смуглые, на мавров похожие, пригласили в дом. Не дворец, но красивый, полный всяких диковинок, угостили вином, а дальше он и не помнит ничего. Очнулся лишь недавно. Этьен предупредил, чтобы не вздумал сам дверь открывать и все. Дальше только поесть приносили, да дерьмо убирали. А чего тут было-то?
Отвечать на этот вопрос Жан не решился. Нет уж, пусть графиня общается, она с герцогом общий язык быстрее найдет.
Перевод дневника Бориса Воронина.
В конце концов я просто сел на ступени донжона и обхватил голову руками. Холодно? Вредно для здоровья? Жизнь вообще вредная штука, от нее обычно умирают, мне ли не знать.
Беда в том, что делать вообще ничего не хотелось. Сидеть в идиотской позе отчаявшегося мыслителя и ждать, авось как-нибудь само рассосется. Придет кто-то умный и скажет, мол, все ерунда, делаем так, потом эдак, в результате все счастливы. А если еще и сделает все сам, так это будет просто праздник какой-то.
Самому? Что? Спасать мир? Ой, нет, целых два мира. Спасибо, сегодня что-то не хочется. Нет, если вдруг вот прямо сейчас мне принесут план этого самого спасения, я его рассмотрю, даже резолюцию наложу, непременно матерную, ибо другие слова в голову почему-то не приходят.