Страница 10 из 104
Амьен, конспиративная квартира «Теплая»
Квартира появилась в распоряжении амьенской полиции от щедрот главы амьенской купеческой гильдии, в прошлом мэтра, а ныне шевалье де Ренарда. Этим подарком сей благородный муж стремился не столько внести лепту в борьбу с преступностью, сколько загладить свою вину перед Жаном, коего из родительской ревности несколько месяцев назад пытался отдать в лапы своих костоломов. Показалось ему, что молодой полицейский подбивает клинья к любимой дочке.
Слава Богу, вовремя одумался, все получилось даже великолепно, словно сам Всевышний сложил невероятный пасьянс, на какой Ренард не смел надеяться в самых смелых мечтах.
В самом деле, руки Эльвиры попросил целый барон! Да что там титул – этот де Безье принят семьей графов Амьенских, владетельный граф лично пожелал быть посаженым отцом на свадьбе!
В первый раз, когда дочь появилась при графском дворе, на нее обрушился залп язвительных колкостей и насмешливых взглядов благородного общества. Целых пятнадцать минут она держалась за локоть жениха, как за спасительный обломок палубы в грозном штормовом море. А потом граф лично выступил перед собравшимися и очень доходчиво объяснил, что мадмуазель Эльвира – невеста дорогого для него человека, милая, воспитанная и благонравная девушка, для которой всегда открыт его замок. А кто думает иначе – тому не следует впредь в этот замок приходить, пока не образумится. Подействовало моментально.
С тех пор дочь с женихом проводили в графском замке все вечера, что не мешало им днем работать с Ренардом над программой инвестиций в поместье де Безье, просчитывая варианты денежных потоков и оценивая риски. Причем на высочайшем профессиональном уровне.
Все сложилось удачно, кроме одного – Эльвира буквально требовала от отца компенсации Ажану за необоснованные подозрения. Причем оправдания, вроде как они теперь партнеры и папа тратит немалые деньги на борьбу с лесными разбойниками, в расчет не принимались категорически – то служба, а то личное. Да, научил доченьку на свою голову! А жених-то, жених… Нет, в семейные дела не лезет, но попробовал как-то Ренард пожаловаться ему на ситуацию, надеясь на естественную ревность. В ответ получил вежливое, но жесткое: «Ошибки надо исправлять. Особенно допущенные по отношению к друзьям Эльвиры». Точка. Пришлось самому идти, договариваться, не зная, что и наезд дочери и реакция де Безье были заранее срежиссированы Ажаном.
Тот ввязался в серьезную драку, победить в которой можно только используя все возможности, которые предоставляли опыт и эпоха. Опыта было достаточно, но вот с возможностями была проблема. Не набила еще полиция необходимых шишек, искренне не понимала вещей, элементарных для бывшего чекиста.
В частности, зачем были необходимы безопасное место встреч с агентурой и тайная база наружного наблюдения. И что было делать? Просить руководство? Все равно, что объявить о своих планах прямо на городском рынке, да еще в базарный день. Потому и пришлось выкручивать руки будущему родственнику. Кстати, как по-русски зовется тесть брата? Забыл… Кажется свойственник…, ну вот ему и выкрутил.
Наружка разместилась в небольшом приделе конторы. Мало ли, что за работники там сидят и чем занимаются – люди любопытные у купцов долго не работают. А уютная квартирка, ранее использовавшаяся Ренардом для встреч приятных, но не афишируемых, получила название «Теплая». И принимал на ней Ажан только проверенную агентуру.
Сегодня на встречу пришел агент «Фальстаф».
С того дня, как уважаемый владелец таверны «Перед плахой» начал сотрудничать с полицией, дела его пошли в гору. А как же – полиция в его заведение заходила редко, облавы проводились, но всегда безрезультатно – лихих людишек, на кого собственно и шла охота, хозяин всегда успевал вывести через хитрую дверцу, что располагалась на кухне и была замаскирована под старый шкаф. Тупые полицейские так и не смогли сообразить, куда исчезают люди, которые вот только недавно зашли в заведение. Впрочем, это и естественно – убийцы да воры куда как смышлёней этих служак, ни на что дельное отродясь не способных. Правда, в конце концов, эти рыцари кистеня и отмычки оказывались на скамье подсудимых, но вдоволь нагулявшиеся, уверенные в своей исключительности и не подозревающие, что облавы проводились с единственной целью – подкрепить легенду агента, исправно сообщающего об увиденном и, главное, об услышанном от клиентов. А уж с такой информацией принять их в теплые полицейские объятия где-нибудь подальше от таверны было делом техники.
Так и шла работа к взаимному удовольствию полицейского и агента. До этого дня. В этот же раз Ажан спросил о собраниях посетителей тихих, небедных и респектабельных. И впервые «Фальстаф» попытался уйти от ответа.
— Ой, ну что Вы, господин сержант, какие такие господа? Вы же нашу публику знаете – их только в Зеленом квартале и уважают. А уж чтобы ко мне действительно солидные люди зашли, да еще чтобы дворяне… Нет, иногда молодежь заходит. Для куражу, мол, какие мы храбрые – готовы и на дно заглянуть – никого не боимся. Но такие компании сразу видны, постоянные посетители лишь посмеиваются – красть у них нечего, а связываться с такими, точнее – их родителями, себе дороже. Будет действительно интересно – обчистят за милую душу, а так… Но чтобы, как Вы говорите, собрания – нет у меня такого, Всевышним клянусь!
Честное лицо, прямой взгляд, уверенный тон. Ему бы в актеры. Хотя нет, тем платят мало, куда меньше, чем приносят посетители таверны «Перед плахой».
Можно, конечно, кулаком по столу грохнуть, можно и в глаз, но неправильно это. Тоньше надо, деликатнее, что ли… Хотя…
Жан вскочил, схватил «Фальстафа» за волосы, поднял его голову, заставив смотреть себе в глаза.
— Слушай внимательно, дорогой, — голосом тихим, почти ласковым, — говорю один раз. Как считаешь, я просто так вопрос задал? Нет? Правильно. Я вообще хоть раз тебя просто так спрашивал? Опять нет? Умница! А теперь подумай, что ту компанию ждет? С тобой или без тебя, но попадут они в наши мрачные казематы. И начнут говорить. И тебя, дружище, не забудут. И кем ты тогда станешь? Не знаешь? Соседом ты их станешь, по камере. Они люди не простые, могут и выкрутиться, но за тебя кто вступится? Я? С чего это? Это своих друзей я буду защищать, а раз ты мне врешь – какой ты мне друг? Я, как обещал, о наших делах никому и никогда, но чтобы помогать?! Когда ты мне в глаза лжешь?
Во время этого монолога лицо уважаемого трактирщика уверенно белело.
— Да, кстати, ты же их предупредить можешь! Как, предупредишь?