Страница 81 из 88
На следующий день в таверне «Прекрасная Марта» остановился барон Гастон де Безье, наследник и, в последнее время, фактический хозяин феода. Не то, чтобы отец и вовсе отошел от дел, но постепенно стал уделять им все меньше времени. Сейчас главное для семьи – выдать замуж сестер, чем он и занимался, открыв обширную переписку с соседями и, Гастон однажды подслушал разговор родителей, озадачил поисками достойных женихов своего парижского друга виконта Транкавеля. Мнением девушек, по обыкновению, никто не интересовался, а зря. Шарлотта как-то призналась брату, что влюбилась в одного офицера, что гостил у них в сентябре в компании любящей выпить дамы, которая еще и дочка графа. Молодые люди даже организовали тайную переписку через хозяина одной из таверн. Точнее, это они думали, что тайную. О каждом полученном и отправленном письме владетельный барон знал, при желании мог их и прочитать, но этим правом сеньора, как, впрочем, и другими, не пользовался принципиально, вероятно, не торопясь вычеркивать боевого мага из списка претендентов в зятья.
Неделю назад отец вызвал сына для «серьезного» разговора. Обычно это означало крутую выволочку, к чему Гастон и готовился, хотя и не помнил за собой в последнее время каких-либо особых грехов. Ну не за вчерашнюю же драку в таверне? Подумаешь шпагой помахал – не убил ведь никого, так только… А врач уже всех вылечил, и работа его была оплачена из собственного кармана, между прочим.
Оказалось, действительно не за этим, хотя лекция о правилах поведения воспитанных молодых дворян была прочитана. Длинная и нудная до невозможности, она ожидаемо закончившаяся требованием жениться вот прямо немедленно. Уже полгода этим заканчивались все разговоры, при этом объяснить старику, что общение со знакомыми девицами благородных кровей навевает смертную тоску, было невозможно. Слава Богу, в этот раз нравоучений не последовало, отец перешел к делу.
— Я правильно понимаю, что наше хозяйство достигло потолка? Больше прибыли, чем в этом году нам уже не собрать?
— Увы, отец, — порадовавшись, что беседа перешла в деловое русло, ответил Гастон, — без серьезных вложений развиваться не получится, а где их взять? Вести дела с реформистами Вы сами запретили, а остальные находятся примерно в таком же положении – свободных денег в достаточном количестве занять просто не у кого. С другой стороны, в этом году доход был прекрасный, так что, если дальше будет не хуже, большего и желать нельзя.
— А вот твой брат считает, что если хозяйство не развивается, оно умирает.
Сын удивленно посмотрел на отца – тема покончившего жизнь самоубийством Жана не поднималась в их семье больше двух лет. Почему вдруг… Стоп!!! «Считает»! Отец сказал «считает», он что…
Мысли столь ярко отразились на удивленном лице Гастона, что барон ответил, не дожидаясь вопроса:
— Да, Жан жив. Передал тебе привет и заверения, что никогда не будет претендовать на наследство – именно с этого он просил начать нашу беседу.
Дальнейший разговор больше походил на инструктаж. Юному барону было сказано, что, по сведениям старшего брата, из-за расплодившихся разбойничьих банд в далеком Амьене у купцов застыли без движения серьезные капиталы, которые они без сомнения будут рады вложить в развитие стабильного и надежного хозяйства. Оказывается, отец уже обменялся письмами с главой купеческой гильдии шевалье де Ренардом и теперь надо ехать на север, договариваться и подписывать соглашения, а он уже староват для таких путешествий. Тем более зимой, которая в Амьене сильно отличается от здешней. Так что садись сынок на коня и займись делом, хватит добрых горожан рапирой дырявить.
И уже в конце.
— В Амьене остановишься в таверне «Прекрасная Марта», там тебя найдет Жан. Но не дай Бог хотя бы намекнуть кому, что он жив – всю семью втравишь в такую беду, из которой мы можем и не выбраться. Подробности, какие сочтет нужным, тебе брат расскажет. И еще одно, у этого де Ренарда дочь на выданье… он, конечно, дворянин тот еще, в смысле купивший титул, но ты к ней присмотрись. Сдается мне, что времена, когда магия решала все проблемы, уходят. Так что если чего – я возражать не буду.
Воспоминания Гастона были прерваны вежливым стуком в дверь.
— Войдите!
Вошедший мужчина с сединой в коротких волосах, усы, ухоженная бородка, едва прикрывающая уродливый шрам на щеке… Демон! Это же…
— Здравствуй, брат. Или мне к Вам Ваша Милость обращаться?
— Господи! — Гастон сел на кровать и провел рукой по лицу, словно пытаясь сбросить наваждение. — Я ждал, конечно, но отец не предупредил о… Боже, где тебя так?
Братья проговорили долго. Жан, разумеется, рассказал не все – только то, что и так знал отец. Говорил интересно, часто смешно, но в конце разговора младший брат сделал твердый вывод – ему повезло, что в свое время старший взял на себя воинские подвиги — рисковать на финансовом поприще не менее опасно, шрамы на сердце не менее болезненны, но после этого хотя бы становишься богаче и не становишься калекой.
Через день юный барон де Безье вошел в дом шевалье де Ренарда. Его встречали хозяин с дочерью, что вначале, к неудовольствию гостя, произвело впечатление смотрин. Но дальше… о, дальше девушка показала, что присутствует на переговорах вовсе не в качестве мебели. Фактически она выступала в роли самого подробного справочника по финансовому рынку, не мешая отцу, но вовремя подсказывая нужные цифры, да еще и в связи с другими нужными цифрами, скорректированными на существующие тенденции и динамику.
Затем, когда хозяин предложил прерваться на обед, накрытый в комнате для своих, гость и Эльвира сцепились в таком яростном споре о перспективах новомодной теории двойной записи, у них так загорелись глаза, что у старого лиса родилась уверенность – Ажан был прав, у его дочери все будет хорошо. С папиной помощью, разумеется, ну да для такого дела ни сил, ни денег не жалко. А своих целей он добивался всегда, и в этот раз исключений не будет.