Страница 57 из 88
Следующим вечером Жан, как партнер по бизнесу, получил отчет компаньонки о финансовых результатах. Оказалось, что полученные Мартой деньги вложены в дело, которое стоит сейчас дорого, но продавать его не выгодно – стоимость только растет. А выручка тратится на налоги, текущие расходы и зарплату руководителя, в смысле самой Марты. Зарплата эта разумна, а значит жить Вам, господин Ажан, придется на свои. Можно, конечно, вынуть деньги из бизнеса, только стоит ли? У Вас, извините, действительно в кармане мышь повесилась?
Но это было только вечером. А утром, не успел Жан проснуться, к нему пришла Марта в сопровождении маленького мальчика. Темно-русые волосы, серые глаза, царапина на лбу. Обычный, ничем не примечательный мальчик. Только вот сердце забилось как сумасшедшее, и глаза защипало.
— Леон, познакомься, это дядя Жан.
— Здравствуйте, дядя Жан, — сказано очень вежливо, — а Вы к нам надолго?
— Навсегда, — голос чуть дрогнул, — навсегда. Мы с тобой теперь никогда не расстанемся. Давай дружить, — Жан по-мужски протянул руку.
— Давайте, — и сын пожал ее.
Днем Жан пошел в графский дворец за своими деньгами. Представился стражникам, они быстро известили графского казначея и тот вынес увесистый кошелек и заранее приготовленную расписку, мол, Жан Ажан получил от госпожи де Ворг де Бомон графини Амьенской причитающиеся ему четыреста экю, всем доволен и претензий к вышеозначенной госпоже, именуемой Наниматель, не имеет.
— Вот деньги, подписывай бумагу и свободен, — нетерпеливо потребовал казначей.
— Минуточку, Ваша Милость, денежки, они счет любят.
— Чего? – от праведного гнева лицо честного слуги пошло багровыми пятнами, — Ты кого проверять решил, сопляк?!
Потом последовало еще много разных слов, в основном ругательных, но пересчитать деньги пришлось. Триста шестьдесят.
— И что? – казначей искренне не видел за собой вины, — Десять процентов с тебя взяли, за отсчет-пересчет, вполне по-Божески. Сам ведь знаешь – твоя работа таких денег близко не стоит.
— Как хотите, Ваша Милость, но я человек простой, в Ваших процентах ничего не понимаю. Вот контракт, там написано четыреста в день прибытия госпожи де Ворг в Амьен. День уже прошел, но ладно, только деньги мне прошу передать все. Или в суд пойду, — Жан смотрел таким честным взглядом тупого вояки, что было ясно – этот пойдет, а казначею потом перед графом за конфуз оправдываться. Ну ладно, парень, жизнь, она длинная, еще будет у нас возможность поквитаться.
Так, заимев врага, но хорошо разбогатев, Жан вернулся домой, точнее – в таверну «Прекрасная Марта», которая и стала ему домом на ближайшие несколько лет. Дом, сын и Марта. Которая, как оказалось, находилась в активном поиске спутника жизни, однако кто тот счастливчик, что попадет в крепкие руки бывшей лучницы, до поры до времени оставалось загадкой.
И в назначенный день Ажан вышел на полицейскую службу.
Гурвиль дал ему подписать контракт, выдал нашивку патрульного полицейского, которую надлежало носить на левом рукаве, и представил новому начальнику – командиру наряда Роберу. Вот бывает так – смотришь на человека и понимаешь – от этого жди беды. Паранойя? Возможно, тем более, что мэтр Робер поприветствовал нового подчиненного вполне дружелюбно и провел нормальный инструктаж:
— Идешь с нами патрулировать рынок. Держись поближе ко мне, выполняй команды, сам никуда не лезь. Все понял? Тогда – вперед. – Все правильно, что еще можно сказать новичку? Пусть смотрит, учится – полицейских академий здесь еще не придумали.
И патруль из четырех человек, словно корабль, вошел в людское море амьенского рынка.
Шум, гам, мельтешение сотен людей! Учась в академии, Жан периодически ездил на рынок Нанта, зарабатывать деньги в кулачных боях перед зрителями. И ему нравилось это столпотворение. Крики зазывал, азарт торгов, ругань и споры казались кипением самой жизни.
Но сейчас он работал, хотя, несмотря на весь свой опыт, не представлял, в чем именно эта работа заключается. А потому строго исполнял полученное указание – смотрел на старших товарищей и держался поближе к начальству.
Шли неспешно, грозно посматривая по сторонам, словно зная за каждым покупателем и продавцом какую вину.
Вот сцепились двое – кто-то кого-то не так толкнул. Развели, дали обоим по шее – не сильно, для порядка, и отправили в разные стороны. Пошли дальше.
Вот скандалят муж с женой, не могут решить, что покупать и покупать ли вообще – Призвали к порядку, показали обоим кулак, успокоили. Пошли дальше.
А вот мальчишка-оборванец лет десяти, на глазах патруля и добрых горожан схватил с лотка кошелек и бросился бежать.
— Новенький, лови, — скомандовал Робер.
Жан молнией метнулся вдогонку и почти сразу поймал воришку.
— Вот, господин командир, воришка, а вот и пропажа! Этот? – обратился он к пострадавшему торговцу, показывая кошель, в котором оказались пара су и один динарий.
— Этот, — только взгляд потерпевший отводит, словно ему не украденную вещь, а ядовитую змею показывают.
И остальные полицейские смотрят как-то неправильно, осуждающе, что ли. Непонятно, однако.
— Патрульный Ажан, доставьте виновного в полицию, передайте дежурному, скажите, что я приду и оформлю все документы – голосом сухим и до предела официальным скомандовал Робер.
По дороге к участку Жан чувствовал себя идиотом. Мальчишка ныл, просил отпустить, рассказывал о старенькой маме и маленьких сестрах – ну это как раз нормально, давить на жалость – любимый прием всех попавшихся воров.
В другой ситуации отпустил бы мальца, чай не бриллиант стащить пытался, но в данном случае нельзя – это будет прямое нарушение приказа, да еще в первый день. Уволят сразу.
Ничего, посидит пару дней, в крайнем случае, розог по заднице получит – может, за ум возьмется. По крайней мере, в Сен-Беа с такими именно так поступали.
Только почему прохожие глядят… кто с жалостью, кто с осуждением, а несколько человек откровенно плюнули во след? Они тут что, так воров любят?
В полиции ситуация оказалась не лучше – дежурный, другие полицейские смотрели как на врага, хотя и делали все, что положено – на мальчишку заполнили какие-то бумаги и увели в тюрьму. Ситуацию разрешила случайно услышанная фраза, брошенная кем-то из коллег:
— Жалко мальчишку, в таком возрасте и без руки остаться.
Черт! Они что, серьезно?! Ребенка, за мелочь, на которую только пообедать можно?
Оказалось – да. Парень попался третий раз, и суд не интересует ни возраст, ни размер похищенного. Попался – получи. Если до этого он отделывался действительно розгами, то теперь – все.