Страница 6 из 11
— Что ж… это, конечно… неожиданно, — наконец, неловко кашлянув, выдавливает Иглейский, но затем крепко пожимает ладонь сына. — В таком случае, мой дом — ваш дом, миледи. А с дороги обсуждать насущные проблемы — верх невоспитанности, вы, вероятно, порядком утомились, добираясь сюда.
Герцогиня что-то добавляет жестами, активно кивая в сторону арки, но я не понимаю, что именно. Анвар же не спешит перевести, и я оглядываюсь в поисках Юники и её жемчужных косичек: оказывается, братья вместе с ней всё это время стояли позади и с интересом наблюдали за приветствием.
— Сестрёнка, не поможешь? — умоляюще шепчу ей, и она переводит понимающий взгляд на спину леди Оланы, уже взявшей локоть супруга и бодро идущей вперёд.
— Это просто, детка. Миледи изволила сказать: «Проходи скорее, дочка, выглядишь уставшей». Она у нас замечательная, для неё кроме сыновей и семьи вообще ничего не существует — ни политики, ни статусов, ни законов. За то и любим.
Герцогиня вдруг коротко оглядывается через плечо, по-прежнему не сбавляя шаг, и я в неловкости опускаю взгляд: слух у неё точно отменный. Но вместо упрёка за сплетни она подмигивает Юнике, и та отвечает смешным жестом — целует ладонь и дует на неё, как бы отправляя поцелуй своей почти свекрови.
Я тихонько икаю, стискивая подставленный локоть Анвара сильнее. Это… не двор герцога, а кхорры раздери что. Будто все границы, в которых я жила в замке отца, тут размыты напрочь и никого не интересуют. Есть отец и мать, есть их сыновья и невестки, а остальное выброшено за борт, приравняв титулы к бесполезному хламу.
И подбираясь всё ближе к дому Анвара я понемногу понимаю, что только так и только здесь он мог выжить, родившись колдуном. Только тут могут принять в семью Юнику, девушку низкого рода и с проклятым даром, от которой отказалась собственная семья. На короткий, но невероятно приятный миг мелькает мысль, что тут могли бы принять даже меня…
К моему удивлению, территория поместья герцога начинается прямо за городскими воротами — впервые вижу такую планировку, но довольно быстро понимаю её назначение: двор Иглейского совмещён с тренировочной ареной. Сразу за каменной аркой мы выходим на широкую мощёную тропу, от которой будто паучьи лапки тянутся остальные, уводящие к настоящему лагерю для воинов. Слева замечаю стрельбище, за ним — присыпанная песком площадка для рукопашных боёв. Справа слышится лязг мечей тренирующихся бойцов, и самое интересное: не простаивает ни одна мишень и ни один соломенный манекен. Во дворе кипит жизнь, и даже наша процессия не прерывает занятий десятков и десятков людей. Видимо, бойцам велено не обращать внимания на передвижения высокородных особ и не тратить времени на пустые поклоны. Подход, достойный уважения.
— Вы словно готовитесь к войне, — не удерживаюсь я от тихого комментария, на что Анвар отвечает:
— У нас всегда война. Наш народ защищает границы от волайцев из поколения в поколение, уже выросли целые родовые кланы воинов. Такую огромную площадь было грешно не отдать под полигон. Заодно и сразу видно, кто на что способен.
— Милашка, ты не думай, что у нас тут одни потные мужланы, — внезапно вмешивается в разговор Кенай, идущий по правую руку от брата прыгучей походкой. — Мы оставили себе сад за поместьем, там всё по-столичному, с фонтанами. Попросишь — провожу…
— Уж как-нибудь сам покажу своей жене апельсиновые сады, братишка, — со скрытой смешинкой осаждает его Анвар и вновь треплет по всклокоченным кудрям, и я невольно вспоминаю присказку Юники об «утаскивании в сады по ночам». Сдаётся, тут это фраза с особым подтекстом.
— Буду рада прогуляться, но уже не сегодня, — вздыхаю я с лёгкой тоской. — Сегодня меня порадует только возможность выспаться.
— Тогда ты выбрала не того мужа, — хохочет Кенай в голос, на что леди Олана снова с любопытством оглядывается — и судя по восхищённому блеску её глаз, получившаяся компания из трёх сыновей и двух невесток выглядит мило.
— Как будто я выбирала, — еле различимо выдаю себе под нос, опустив взгляд на мыски ботфорт.
До ушей доносится тяжёлый вздох Анвара. Да, разговор об обмане его семьёй самого короля мы решили отложить до конца пути, но кажется, обсудить это всё же придётся. Хотя и первоначальной злости давно нет, для себя знаю: пока не услышу всех подробностей, пока не проясню этот момент до конца, доверять Анвару целиком не получится.
Волочить ноги всё труднее — даже пересечь двор становится испытанием. Зато удаётся уделить немного внимания архитектуре поместья… если это правильное слово для такого здания, в чём я не уверена. Это не единое строение, а будто целый ансамбль с десятком купольных круглых крыш, отливающих небесной синевой. Кажется, что крыши нет вовсе, настолько она теряется в розовато-оранжевом закатном свете. По цоколю выстроены хитроумные лабиринты из составляющих аркаду арок, на втором этаже видятся идущие по кругу карликовые галереи. Единые по стилю окна с лёгким затемнением, видимо, чтобы защищать помещения от солнца — как удалось изготовить такое тёмное стекло, ума не приложу. А над центральной аркой перед самым входом — барельеф из соколиной головы с ониксами вместо глаз.
— Нравится? — заметив моё молчаливое восхищение, не без гордости спрашивает Анвар.
— Никогда не видела ничего подобного, — честно признаюсь я, с трудом отведя взгляд от причудливой гравировки на самой арке, запечатлевшей картины каких-то сражений. Это невозможно, но материал сверкает не меньше, чем обруч на голове герцога, и я всё же тихо уточняю: — Не может быть, чтобы вы украшали белым золотом колонны. Это даже для короля было бы…
— Это не золото, Ваше Величество, — открыв перед нами двери без помощи слуг, сам поясняет Иглейский с лёгкой снисходительной улыбкой. — А превосходное мастерство. Сталь шлифуется до такой степени, пока гравировка не станет похожа на драгоценную. Мы терпеливый народ, но, если наше терпение заканчивается… последствия не радуют никого.
Я нервно сглатываю, улавливая в словах герцога заложенный им подтекст. И может быть, меня бы хватило на достаточно хитроумный ответ, но точно не сейчас — не после дня на жаре и в седле. А ещё совсем не испытываю рвения пикироваться с человеком со столь зычным, стальным голосом, созданным для приказов на поле брани.
— В таком случае, ваши мастера очень искусны. Всё, как и говорил Анвар, — ограничиваюсь я вежливостью.