Страница 49 из 73
Глава 24 (в которой обсуждаются родственные связи, их вред и польза)
О том, что сегодня нет ни кухарки, ни готового ужина, обитатели виллы «Магнолия» вспомнили уже к вечеру, когда проголодавшийся Юра спустился на кухню и полез в холодильный ларь. Некоторое время он созерцал содержимое этого агрегата, потом со вздохом закрыл дверцу и спросил:
— А что, пирога не осталось?
Полина услышала этот провокационный вопрос из гостиной и отозвалась ворчливо:
— А не ты ли его доедал вчера ночью?
— Я, это правда. Тогда другой вопрос: мы ужинать будем?
Взглянув на часы, Полина признала справедливость этого требования: стрелки вплотную подошли к восьми часам.
— Вариантов у нас два: пойти в таверну или сварганить что-нибудь самим, — сказала она. — Но моих способностей хватит не на многое, оладьи какие-нибудь могу испечь.
— Оладьи? Это что? — переспросила леди Камилла.
— Что-то типа галльских крепов, но толстенькие.
— Не уверена, что мне хочется крепы на ночь. Утром — другое дело. Предлагаю оставить их до завтрака. Помнится, вы предлагали ужинать сыром, вином и фруктами?
Но тут воспротивился Юра.
— Это не еда, — категорически заявил он. — Это… козий корм. Я мужчина, мне нужно мясо!
Полина хмыкнула, леди Камилла мягко улыбнулась.
— Ну, раз так, придётся пойти снова в таверну. Только давайте в другую, у Стефаноса мы обедали, пойдём теперь к Павлосу.
Вся разница между этими двумя заведениями была в том, что Стефанос располагался справа от виллы, а Павлос — слева. Тем не менее, Юра глубоко задумался, потом кивнул.
— К Павлосу — так к Павлосу!
Вот так и получилось, что, возвращаясь вдоль берега моря после позднего и обильного ужина, уже почти возле «Магнолии» они столкнулись нос к носу с суб-лейтенантом Стоматули.
Юра, который был не в курсе полученных его тёткой сведений, равно как и её сложных душевных переживаний, кинулся ему навстречу с радостным воплем.
— Костас! А мы ужинать ходили, жаль, что ты не пришёл!
— Добрый вечер! — поздоровался со всеми суб-лейтенант. — Я слышал, сегодня у Павлоса особенно удачной была дорада.
— Да, мы в этом убедились, — согласилась Камилла. — Заглянете к нам на бокал вина?
Молодой человек замялся.
— Ну-у… Если только на минутку. Мне завтра надо вставать очень рано, ехать в Агия Стефани, это в горах. Там что-то непонятное произошло со стадом… Впрочем, вам это неинтересно, простите.
Говоря всё это, он развернулся и пошёл рядом с леди Камиллой. Отставшая Полина дулась.
— Ну почему же, — дипломатично ответила леди Камилла. — Это картинка здешней жизни! Но почему вы едете выяснять, что произошло со стадом, вы же не ветеринар?
— Ветеринар уже там. Он-то меня и вызвал, подозревает, что овцы не сами наелись чемерицы, кто-то подложил её в корм.
Вернее, разбросал по пастбищу.
— Видимо, хотели досадить хозяину?
— Скорее всего.
Разговор увял. В молчании они дошли до «Магнолии». Юра попрощался и ушёл к себе, а дамы вместе с гостем прошли в гостиную. Неслышимая и почти невидимая Биддер подала вино и сыр, и села возле камина, в самой густой тени. Суб-лейтенант разлил белое вино и с улыбкой сказал:
— Ямас![15]
Разговор начала Полина, и начала не слишком-то удачно, попросту бухнула, как в прорубь.
— Скажите, господин суб-лейтенант, вам что-то говорит имя Ирини Стоматули?
— Конечно, — спокойно ответил Костас, ставя на стол бокал. — Это моя кузина, дочь троюродного брата моего отца. Но я, признаться, её почти не помню, она умерла ещё до моего первого совершеннолетия.
— Вы в курсе причин её смерти?
— Да. В какой-то момент, когда я… ну, скажем так, начал свой подростковый бунт, мне рассказали эту историю. И показали снимки, как выглядела Ирини за год до смерти и после. Вы ведь знаете, как выглядят жертвы чёрного лотоса? — дамы дружно кивнули. — Ну, вот. Мне хватило насовсем, поверьте, — тут суб-лейтенант улыбнулся невесело. — Я понимаю, почему вы спросили. По моему мнению, в такой ситуации мстить стал бы только дурак. Я сделал для себя выводы, решил, что отец Георгий явился лишь орудием, но никак не убийцей, и ни разу с ним даже не заговаривал о той истории.
— А он? — спросила Камилла; глаза её горели сочувствием.
— И он тоже. Хотя пару раз я ловил на себе его взгляд… такой, будто он хочет что-то сказать. Но не случилось. Так что я не убивал его и даже не помышлял об этом. Если хотите, могу дать магическую клятву…
— Не нужно, — прервала его Полина. — Мне достаточно вашего слова.
— Согласна, — кивнула леди Камилла.
— Благодарю.
Тут возле камина раздался шелест, из тени выступила фигура камеристки. Биддер подошла к столу и сказала:
— Я кое-что вспомнила о Клаусе Шмидте.
Суб-лейтенант встал и, показывая на кресло, предложил:
— Прошу вас, кирия Элени, садитесь.
Полине на миг стало стыдно: совершенно чужой человек, оказывается, знает имя этой женщины, а она только сегодня удосужилась спросить… Но любопытство пересилило всё, даже смущение, и Полина превратилась в слух. Что же Биддер могла вспомнить о секретаре Сони Мингард?
Камеристка села на краешек кресла и привычным жестом разгладила на коленях платье.
— Точнее будет сказать, что я не вспомнила, а поняла. Поняла почти сразу же, как познакомилась с ним, но осознала только сейчас, — тут она посмотрела на свою госпожу; леди Камилла ободряюще кивнула, и Биддер продолжила. — Он не из Дойчланда и не из Острейха. Вообще, его родной язык — не дойч.
— Почему вы так подумали? — спросил суб-лейтенант.
— По его произношению. Не знаю, замечали ли вы, что на всеобщем бритвальдцы говорят совсем не так, как галлы, а жители Лация иначе, чем россы? И я сейчас не о любимых словах или оборотах, а о произношении.
— Поясните, пожалуйста, кирия Элени, — попросил Костас.
— Пожалуйста. Московиты смягчают твёрдые согласные и говорят «зерькало» и «дожжь». Галлы картавят и говорят чуть в нос. Дойчландцы смягчают твёрдую «л» и грассируют, их «р» звучит раскатисто, чего в речи господина Шмидта нету вовсе.
— А что есть? — Полина даже вперёд подалась, так ей было интересно.
— Полагаю, что он из Лация, более того — из Венеции. Только там так мягко шепелявят, заменяя шипением все «ч» и даже «с». Прошекко вместо просекко, вы помните, миледи?
— Разумеется, — кивнула леди Камилла. — Надо же, я не обратила на это внимания. Правда, с этим господином я разговаривала очень мало…
— Я тоже не заметила, хотя несколько раз беседовала с Клаусом Шмидтом подолгу и на разные темы, — нахмурилась Полина. — Да вот хотя бы во время вечеринки у Манолакисов!
— А он там был? — отчего-то в голосе суб-лейтенанта прозвучало беспокойство.