Затворница

Глава 16

Наши дни

— Здравствуй, мон ами, пойдём погуляем, или занята очень? — седовласый импозантный Француз, которого Пелагея Васильевна помнила конопатым мальчишкой Федюнькой, по-хозяйски отворил калитку и зашёл во двор.

— Да дела подождут, пойдём, пройдёмся, разомнём старые кости. — Пелагея подошла к умывальнику, ополоснула руки и вытерла их о полотенце.

Галантный Француз подставил локоть, Пелагея подавила улыбку, но на руку своего старого приятеля оперлась: не хотела обижать. Не сговариваясь, пошли в сторону реки, а не по просеке к селу.

С высокого берега открывался красивый вид. За излучиной, там, куда уходило на закате солнце, высился их старый, переживший сложные времена и выстоявший назло им храм. Было видно, как суетятся около него рабочие, устанавливая крепкие металлические леса и сколачивая верстаки для работы. Далеко разносились весёлые звуки молотков и пил. Пелагея смотрела, слушала и не могла отвести счастливого взгляда от этой суеты. Как долго она ждала…

— Сбывается твоя мечта… Столько лет ждёшь, а дождалась-таки… — Француз правой рукой пожал её сморщенную ладонь, лежащую на сгибе его левого локтя.

— Да, Феденька, сбывается… Мечты часто сбываются. Надо только уметь ждать и мечтать о чём-то добром и правильном.

Француз помолчал, думая о чём-то, и наконец ответил:

— Вот и я, видно, о правильном мечтал, раз и моя мечта сбылась.

— Ты о чём это?

Пелагея остановилась и посмотрела на старого приятеля долгим испытующим взглядом. В его глазах плясали смешинки, и она поняла:

— Да неужто? Нашёл?

— Нашёл. Вернее, телевизионщики нашли. Я в программу писал. Ну, ту, где ищут людей.

— Я телевизор не смотрю, у меня и нет его, ты же знаешь. Не люблю я его. Но если людей ищут, то это доброе дело. Ну, и что? Общались уже?

— Нет, меня тут на запись передачи пригласили. Поеду. Там и познакомимся.

— Вот и ладно, вот и хорошо. Ты их сюда, к нам приглашай. Мы им храм покажем, я Нонне помогу стол накрыть, баньку истопим, в речке нашей искупаются…

— Обязательно. — Француз с трудом сдерживал ликование. — Надо ж им показать, на что наш общий предок их Францию променял.

— Ты-то не уедешь теперь?

— Посмотреть съезжу, непременно. А уехать? Да нет… Не поеду. Не зря ж мой прапрапрадед здесь остался. Знал ведь, от чего отказывается, а выбрал наши края. Уж наверняка не дурак был…

Пелагея молча смотрела на него и беззвучно ласково смеялась. Фёдор Андреевич засмеялся в ответ, и оба они пошли дальше, в сторону возрождающегося храма.

Выступление на дне рождения сына местного богатея прошло удачно. Подростки визжали от восторга, а гордый именинник поглядывал на гостей чуть свысока: как же, сам Тиф у него выступал. Тимофей заметил это и усмехнулся. Ему было приятно обожание, с которым собравшаяся мелюзга смотрела на него.

Когда он спустился со сколоченной по такому случаю в огромном саду сцены, увидел пробиравшегося к нему сквозь гостей Льва. Тот хоть и дулся, но работу не саботировал.

— Сорян. — Лев непочтительно оттёр от Тимофея именинника, который только что получил автограф, и буркнул, отводя глаза:

— Тиф, хрен с тобой. Женись.

— С чего бы это мой барин вошёл в положение своего крепостного? — решил немного помучить зарвавшегося, по его мнению, приятеля Тиф.

Лев огляделся, убедился, что подростки перебазировались к длинным столам с едой, и утащил Тимофея в сторону.

— Я справки навёл. Родаки твоей Маринки при бабле. Будешь умно себя вести, твои новые родственнички не откажутся нас башлять. А это будет очень кстати.

Тимофей беззлобно усмехнулся:

— Я ж тебе, скандалисту, об этом и пытался сказать. Но ты ж не слушал. Хорошо хоть, сам быстро всё прочухал.

— Я ж твой продюсер, а не мимо проходил. Должен был всё разузнать, позаботиться о тебе… Ну что? Мир?

— Дружба, жвачка.

Лев явно обрадовался и негромко добавил:

— И это, ты Маринке объясни, что не стоит афишировать вашу свадьбу. Пусть для всех ты и дальше будешь холостой.

— И как ты себе это представляешь? Мы уже гостей позвали. Немного, Маринка не хотела, а то бы её родаки полгорода наприглашали. Но всё же человек двадцать — тридцать точно будет.

— Ну, двадцать и даже тридцать — это ещё не криминал, — не расстроился Лев. — Молодец Маринка. Не пафосная. Скажи ей, чтобы им всё объяснила и попросила не трепать на каждом углу.

Тимофей хмыкнул, но кивнул:

— Лады.

— Ну, и как её предки? Все на понтах?

— Да нет. Не знать, так и не подумаешь, что «ВасКо» их компания… Мать сама блинчики по утрам печёт, вкусные…

— У богатых свои причуды…

— Ну, насколько я понял, они не олигархи. «ВасКо» молодая компания…

— Молодая, да ранняя. Полгорода на них уже работает. Таким макаром дорастут и до олигархов… А мы с ними… Так что давай, наводи мосты…

Завод поразил Тимофея до глубины души. Он думал, что подобное возможно только за границей или хотя бы где-нибудь поближе к столицам. А тут такое. И ведь совсем недавно предприятие считалось убыточным и безнадёжным. Стало понятно, что Лёвчик прав. Лихо начала молодая компания «ВасКо» и наверняка далеко пойдёт.

Будущий тесть встретил его лично. Хотя Тимофею показалось, что, возможно, просто проходил куда-то по своим делам и увидел визитёра. Но, даже если и так, Васенин тут же перестроился, пошёл навстречу и руку пожал крепко. На секунду Тимофею захотелось раздуться от гордости: ещё бы, все вокруг директору в рот смотрят, а он на особом положении, всё-таки уже без пяти минут зять, муж единственной дочки. Но в этот момент что-то оглушительно грохнуло сзади, Тимофей несолидно пригнулся от неожиданности и тут же огляделся, опасаясь, что кто-нибудь заметил его страх.

Заметили. И сам Васенин, и несколько человек из тех, кто был во дворе. Простые работяги хохотнули негромко, а будущий тесть отвернулся, словно увидел что-то интересное. Получилось у него это очень даже натурально. И можно было бы поверить, если бы в той стороне имелось хоть что-нибудь, кроме высокого нового крепкого забора. Тимофей покраснел и разозлился.

Васенин, видимо, уже справился со смехом и начал разговор:

— Я тебя для чего позвал-то? Поговорить надо… — заметно было, что он не очень представляет, как вести беседу. Тимофей испытал злорадное удовлетворение, но Васенин быстро справился с собой и продолжил: — Марина у нас единственная дочь, и мы с матерью её очень любим.

— Я тоже, — вставил Тимофей.

Васенин глянул на него коротко и непонятно — то ли с сомнением, то ли с удивлением — и кивнул: