Счастье любить тебя

Мама Егора и Марины была азиатских кровей, и они пошли в нее линией скул и миндалевидными темными глазами. Маринка, не будучи классической красавицей, всегда привлекала мужчин своей чуточку экзотичной внешностью. Что касается Егора, то он был не из тех красавцев, что привлекают с первого взгляда, – но если уж кинешь второй, не оторвешься.

Ну да, кто б сомневался. Будь я на их месте, я бы тоже, наверное, подошла.

– А они кто?

Егор пожал плечами.

– Туристки.

Удобно. Не знаю, как он, но я-то видела: каждая из этих девиц надеялась на продолжение. Обменяться контактами, увидеться после возвращения в Москву… Интересно, он-то понимал это? Или правда думал, что девушкам все равно? Я хотела спросить, но передумала. И без того уже не в свое дело влезла. Кто я ему – сестра, мать?.. Совершеннолетний, сам разберется.

Я забрала чашку с кофе, надела наушники и уткнулась в сериал.

С Мариной мы созванивались каждый день, и домой она покамест не собиралась. Мне все это начало надоедать. С Егором разговаривать нам было особенно не о чем, да мы почти и не виделись, разве что с утра. В доме я себя хозяйкой не чувствовала, несмотря на все Маринино гостеприимство – все-таки сейчас ее здесь не было, и дом, можно сказать, принадлежал Егору. Если бы я изначально настраивалась на одинокий отпуск, наверное, чувствовала бы себя иначе – но теперь одиночество было вынужденным, и мой взгляд волей-неволей останавливался на парочках, семьях, подружках, веселых компаниях. А вечером я возвращалась в пустой дом, чтобы ночью из своей одинокой постели слушать звуки чужой любви.

Я начала уже думать, что пребывание Марины в Турине вполне может затянуться на весь мой отпуск. А проводить этот месяц так, как сейчас, мне совсем не хотелось. Говорят: ничего нет более постоянного, чем временное. А то временное, что было у меня сейчас, еще как грозило стать постоянным.

Я решила, что Марина не обидится, если я на этот раз сменю планы. В конце концов, никто не виноват, а я не могу провести весь этот выстраданный отпуск в ожидании. Мне нужно придумать что-то еще – новое жилье, новое направление – и поскорее.

Самой заботиться о себе и своем досуге мне было не впервой.

Мне не исполнилось и тридцати, когда я уже знала, что проведу жизнь в одиночестве.

Глава 2

Тогда

Может ли быть так, что для каждого из нас в жизни предназначен лишь один человек: тот самый, единственный? До семнадцати лет я не была уверена, что знаю ответ. Я росла девочкой застенчивой – и при этом влюбчивой: неудачное сочетание. В школе мне нравились многие мальчики, а вот я не нравилась почти никому. В каждом классе есть такая девочка: отличница, заучка, у которой охотно просят списать, но и только. Она может только завидовать одноклассницам, которые модно одеваются, умело наносят макияж и флиртуют с мальчиками; ее же удел – подпирать стенку на вечеринках и находить утешение в книжках.

Такой я и была: замкнутой, робкой, невзрачной. Такой и поступила в институт – и именно там я встретила его. И узнала две вещи. Первая: любовь с первого взгляда бывает. Вторая: с первого взгляда можно влюбиться раз и навсегда.

Этот типаж тоже знаком каждому: «золотой мальчик» – красивый, остроумный, успешный, популярный. Он всегда лидер компании, хорошо одет, и за его внимание борются самые популярные девочки. Майк был именно таким – кроме разве что красоты. Потом, когда мне случалось разглядывать его фотки, я поражалась тому, насколько впечатление от них разнится с тем, какое он производил в реальности. На фотографиях он выходил, прямо скажем, некрасивым – но в жизни от него невозможно было отвести глаз. Такое обаяние, такая мощная энергия исходила от него, что он казался красивым – и вы твердо пребывали в этом убеждении, и никакая неудачная фотка не смогла бы это впечатление изменить.

Конечно, он был никакой не Майк, а Михаил, на самом-то деле. Но он несколько лет прожил с родителями в Америке, там к нему и приклеилось это «Майк», а по возвращении в Россию – не переименовываться же обратно? Он и не стал, и правильно, потому что мягкое и пушистое «Миша» шло ему как корове седло. Он был именно Майк – высокий, как скандинав, с небрежно взлохмаченными прядями золотисто-русых волос, резкими чертами лица, стильной щетиной и умением одеваться с той небрежной элегантностью, которая для многих становится результатом многих лет упорной работы над собой, а для него была столь естественной, будто он с ней родился. Он любил говорить с людьми напрямую, остроумно шутил, и был… не то чтобы высокомерен, нет – но глядя на него, вы понимали, что он чуточку лучше других: ярче, умнее, увереннее в себе. И еще была в нем едва уловимая толика жесткости, будто он знал и пережил немного больше, чем большинство людей в семнадцать лет, и этот оттенок викингской безжалостности в светлых глазах и повадке сводил девиц с ума.

Едва увидев его, я поняла, что пропала – а еще поняла, что ему не быть моим никогда. Я грезила о нем, любовалась им и наблюдала за его отношениями с другими девушками издали. У меня ни разу не возникало и мысли, что он на меня хотя бы посмотрит. Моя жизнь разделилась на две половины: светлая, когда я видела его, и темная – когда нет.

Стоило Майку появиться в поле моего зрения, как я оживала. Не важно, что происходило вокруг, не имело значения, замечает ли он меня – я просто впитывала каждый миг того времени, что мы дышали одним воздухом.

Когда его не было рядом – все вокруг будто гасло. Мир мерк, покрываясь пылью, становясь безжизненным и серым. Я пребывала словно во сне: болтала с подружками, смеялась, ходила на дискотеки, училась, сдавала экзамены, но каждый миг был омрачен для меня тоской о том, что вот сейчас я не вижу его.

Он был так далек от меня, что я о нем даже мечтать не смела. За все время мы пообщались, может быть, несколько раз: то он обращался ко мне с каким-то вопросом, то просил дать переписать конспекты – всякое вроде того. И каждый такой момент я хранила в сердце как величайшую драгоценность. То, как он смотрел на меня, как обращался ко мне – неожиданно мягко, с легкой улыбкой, внимательным взглядом, будто я не серая мышь, а классный, привлекательный человек. О, как я завидовала его девушкам – разве может быть большее счастье, чем встречаться с ним? Если бы я могла каждый день говорить с ним, прикасаться к нему, целовать его, да я больше ничего в жизни бы не желала! Но с меня было довольно и этого – мне казалось, если он проявит ко мне хоть чуточку больше внимания, мое сердце просто не выдержит. Так что, может, оно и к лучшему, что Майк меня не замечал.

На меня обращали внимание мальчики – да, выяснилось, что кому-то может понравиться и такая невзрачная девушка, как я. Это были хорошие, скромные ребята, во многом на меня похожие – и считавшие, видимо, что мы можем друг другу подойти. Временами я отвечала на ухаживания, если молодой человек не был мне совсем уж противен: не сидеть же куковать, пока другие бегают на свидания. Майка мне все равно не получить, а мне все-таки хотелось узнать, что такое любовь, романтика, увлечение. Хотелось целоваться, ходить на свидания – в конце концов, мне хотелось любви.

И они любили меня, порой сильнее, чем мне хотелось бы. Мало-помалу я выползла из своей скорлупы и попробовала флиртовать – успешнее, чем сама ожидала. Оказалось, заполучить не особо популярного и уверенного в себе мальчика проще, чем подстрелить дохлую мышь. Пара улыбок, несколько вовремя брошенных фраз – и он твой с потрохами. Я и не думала, что так легко попадусь в эту ловушку – я же просто тренировалась на них, а они воспринимали все всерьез и донимали меня потом месяцами. Встреться с ними, сходи на свидания, да встреться еще раз… Я шла на уступки, но мне было смертельно, смертельно скучно – я заранее знала, что у нас ничего не выйдет ни с одним из них, просто потому, что ни один из них не был Майком.

Так прошли пять лет, в течение которых я обращалась вокруг Майка, будто Луна вокруг Земли – молчаливая, бледная, не смеющая приблизиться ни на шаг. Наступило время защиты диплома и вот, получив заветные корочки, мы всем потоком отправились праздновать.