Волчок

Вдалеке за этим унылым островком цивилизации темнела стена леса — не иначе как место для выгула, где монстр давал себе волю и грыз заплутавших грибников.

Дверь с грохотом сложилась и выпустила пассажира. Автобус медленно развернулся и погнал к месту ошибочного поворота. Севру на мгновение стало жаль водителя: хватается, поди, за голову, не находя объяснений своей промашке с маршрутом. Пассажиры его просто "съедят". Но, по крайней мере, не буквально.

С волнительным предвкушением и с трясущимися коленками охотник отправился на место встречи со своей добычей. Или смертью.

Глава 2. Влад

Выпавший наушник на увещевал: "Пой мне еще". Черные волосы распластались по подушке раздавленным вороном. На животе, почти мурлыча, пригрелся ноутбук. Влад с закрытыми глазами лежал в одежде на незаправленной постели.

Влад работал.

Он вздрогнул, открыв глаза, и "разбудил" погасший монитор.

С экрана фоторедактора на него смотрела незнакомая, но уже намозолившая глаза парочка: прыщавый парень а-ля знойный кентавр и девушка с эльфийскими ушами и губами уточкой. По словам заказчика нужно было "всего-то" неумело подставленные с фотографий лица в анфас естественно и красиво развернуть боком и сделать так, чтобы этот продукт слепого амбидекстера-рукожопа превратился в поражающий реалистичностью шедевр фэнтезийного жанра. Влад уже одолел стадии "гнев" и "торг" и как раз впал в смирение, размышляя о том, далеко могут зайти в своих отношениях двуногое и четвероногое существо.

Редактировать фотографии — это все, чем мог заработать девятнадцатилетний Владислав Зайцевич в "Славных упырях".

Тем не менее, подобные заказы приносили в разы больше денег, чем пособие по инвалидности. Нет, с его здоровьем все было хорошо, даже лучше чем у других (по крайней мере на одну конечность у него было больше). И даже его маленькая странность душевного характера не тянула на повод, чтобы лишить его возможности официально работать.

Главной и непреодолимой помехой была мама. Она любыми уловками и способами ограничивала всю социальную жизнь старшего сына. Если Влад спрашивал почему, она только сердилась и "съезжала" с темы.

Влад тоже научился подыгрывать, успевая и в кино с другом сходить и незаметно подрабатывать репетитором английского языка. Но когда мама все-таки узнала об этом, они подозрительно шустро переехали в "Славные упыри", где ничего массового не происходило, кроме очереди в продуктовый магазин, а понятия "репетитор" и "иностранный язык" вызывали у местного населения только ухмылки.

Единственным выходом в люди и местом работы остался интернет. Но даже безопасное пространство по ту сторону монитора настораживало материнское сердце. Она настаивала, что если сыновьям что-то нужно, она готова это купить. При этом они постоянно переезжали, и новое жилище с каждым разом было все хуже и дальше от цивилизации.

Настенный светильник окрашивал тусклой, но уютной рыжиной старые обои, заваленное одеждой кресло, гору тарелок на столе и небоскребы коробок, еще не разобранных с переезда. Уже полгода они могучей горой подпирали почти пустой шкаф.

За стенкой привычно бубнил телевизор. "… реки местные жители нашли тело женщины с хвостом вместо ног....". Младший брат Пашка опять делал уроки в зале под свои любимые передачи, пока мама занята на кухне. Подобные интересы она тоже не одобряла.

Законный вопрос "А что же она вообще одобряет" зародился уже давно и молча жил вместе с семейством, дожидаясь, когда кто-то из мальчиков рискнет задать его. Но Пашка был больше отходчивый чем смелый. А Влад намеревался переиграть упрямую мать своим терпением. И вообще не любил спорить с матерью, предпочитая молча делать по-своему.

Влад нащупал выпавший наушник и поднес к уху. Внезапная вибрация под спиной заставила его забыть про музыку. Он выскреб нагретый мобильный телефон. На экране светилось имя "Алиска". Округлив заспанные глаза, Влад нервно ухмыльнулся и ответил на звонок:

— Привет… кхм, — начал он охрипшим голосом, прочистил горло и поздоровался как было принято. — Привет, ты.

— Привет, ты. Спишь? — удивилась девушка, замаскировав шутливое презрение под извиняющимся тоном.

— Работаю, — важно заявил Влад, зевая. — Меня нет дома.

— У тебя свет включен.

Влад сполз с кровати и выглянул на улицу. Алиса стояла на дороге за домом и махала ему с энтузиазмом Робинзона увидевшего вдали корабль. Придуривалась, как обычно.

— И че ты там машешь? — скучающий голос не выдал улыбку. — Поднимайся.

— Да я только спросить.

— Предупреждаю, в твоих авантюрах больше не участвую. Еще с прошлого раза трясет.

— Ты тогда сам говорил, что тебе скучно!

— Пока, Алиса.

— Ладно-ладно, на этот раз никаких плаваний и гаражей! — смеясь утешила девушка. — Тем более, что плот кто-то увел.

— Вот негодяи! — с плохо скрываемой радостью посочувствовал Влад.

— Так вот. Ты вроде говорил, что увлекаешься фотографией.

— Было дело. Давно.

— К нам родня далекая приезжает, мы едем на озеро.

— Дальня..., — хотел поправить Влад, но вовремя одернул себя, чтобы не влезать в лишний глупый спор, в котором проиграет. Алисе лучше знать, дальняя у нее родня или далекая. — Да я слышал.

— В общем, если ты не против… У нас у всех телефоны снимают в режиме "мыло мыльное". А там день рожденья, озеро, лес.

— Приглашаешь что ли?

— А ты поедешь? — удивилась Алиса, не пожалев скепсиса.

— Нет, но могла бы сказать "да" хотя бы из вежливости.

— Вот как раз из вежливости "да" говорить нельзя. Ну так что?

— Что "что"?

— Фотик одолжишь?

— Ты только что сказала, что из вежливости...

— Сла-а-в.

Влад ненавидел эту форму своего имени. Его аж передернуло от омерзения.

— Фу, блин! — театрально фыркнул он и услышал в ответ довольный смех. — Жди. Щас.

Положив трубку, он метнулся к коробкам, попутно споткнувшись о кабель зарядки и чуть не скинув с кровати ноутбук.

Первые несколько переездов Влад еще как-то сортировал вещи по типу "Одежда", "Книги", "Наверное нужное, не выбрасывать же", но последние десять раз просто утрамбовывал в коробки все подряд как попало. И только в этом году, спустя более десяти переездов догадался вообще не распаковывать.

Перетаскивая коробки и роясь в неразобранных вещах, он выкидывал ненужное на кровать.

На грохот прибежала мама. Свет из коридора холодным слепящим квадратом отсек полкомнаты и очертил угловатую, крепкую фигуру женщины. Пшеничные волосы и веснушчатая бледность подчеркивали ее непохожесть со старшим сыном.

Владислав отличался большей смуглостью, велосипедообразной стройностью, черными жесткими и непослушными волосами — как у цыган, — и голубыми выразительными глазами. Все это наделяло его привлекательностью, но резко и очевидно отличало от матери и брата.

Вытирая руки кухонным полотенцем, Анна придирчиво оглядела беспорядок. На усталом, но добром лице появилось неубедительное усталое недовольство.

— Что ты делаешь?

— Инвентаризация.

Ноутбук подпрыгнул на кровати, когда рядом с ним плюхнулась тяжеленая энциклопедия "Искусство фотографии".

— Ну-ну. За полгода мог бы все распаковать и разложить как нормальный человек.

— А еще через полгода опять все складывать?

— Что это еще значит..., — возмутилась было Анна, но искра недовольства быстро потухла, не получив поддержки от совести.

— Вот именно, — спокойно заметил Влад. — Ты даже не отрицаешь, поэтому не начинай.

— Владислав! Я тебя… Я тебя в угол поставлю. На колени, на горох.

Владислав глупо рассмеялся.

— А там тоже коробки!

Он выудил из кучи с техникой, проводами и кабелями старый, но рабочий цифровой фотоаппарат и метнулся в прихожую.