Черный горизонт

– Ну ты и скотина, Нетико! Верно говорят, цивилизация машин создана нам на погибель! Пошли, я ничего особенного не вижу, техногенная активность минимальна. Несколько энергопотоков, источник один, реактор на водороде. Слабое излучение от генераторов полей...

– Как ты узнал? – вытаращился я.

– Вам, людям обыкновенным, это не объяснишь. Я способен видеть невидимое – тот самый библейский метод. Совершенство организма и органов чувств. Переключаешься в соответствующий режим и вперед... У тебя ведь глаза привыкают к темноте? Примерно то же самое, только стократ быстрее. Сначала трудно было, но потом привык. Теперь и представить не могу, как можно жить иначе. И жалею тебя потому, что банальный хомо сапиенс не способен видеть мир во всем его бесконечном многообразии.

– Вы закончили? – нетерпеливо пробубнил Нетико.

По сравнению с ИР, Зигвальд казался образцом сдержанности. В наши заумные беседы он предпочитал не вмешиваться и безмолвно ждал. В конце концов, по святому убеждению Жучка находился в моем доме, и здесь я был хозяином. Морской замок принял законного владельца, а как и почему – дело десятое, его, Зигвальда, не касающееся. Смертному незачем размышлять о сверхъестественном и непостижимом!

Мы стояли перед входом в тоннель со сводчатым потолком. Проход не широкий, рядом смогут идти два человека. Факелы бросают блики на гладкие стены.

– Иди вперед. – ПМК, висевший у меня на плече, завибрировал, привлекая внимание. На передней панели обиталища Нетико вспыхнул яркий синеватый огонек. – Не торопись. Если замечу что-либо необычное, сразу дам сигнал.

Неожиданностей не произошло, пусто и тихо. Коридор продолжался метров десять, сразу за ним – большая темная комната. Воздух свежий, наверняка поступает из шахт, пробитых в теле скалы. Влажность нулевая, значит установлены фильтры и поглотители...

Тьфу, о каких поглотителях может идти речь здесь, в зачарованной цитадели на планете, где даже о вентиляторах слыхом не слыхивали?!

По углам прямоугольной комнаты пробежали золотистые огоньки, появилась неяркая подсветка.

– Оп-па! – присвистнул Николай. – Визмаров не зря полагали людьми экстравагантными, но это уже чересчур! Не знаю, что и думать теперь.

Зигвальд нахмурился, ему здесь не нравилось. Слишком необычная обстановка.

– Кто говорил, что на Меркуриуме не используются высокие технологии? – Я повернулся к алхимику. – И что за любой технологической активностью ведется строжайшее наблюдение?

Николай только руками развел.

У дальней стены возвышался серо-стальной терминал. Несколько погасших плазменных экранов, круглые окошки бездействующих голографических проекторов – очень похожие производятся у нас в Содружестве. Ряды цветных клавиш, разъемы для подключение внешних устройств – архаика, команды машинам издавна отдаются голосом или через импланты! Рядом обычный стол, но не деревянный, а металлический, на тонких ножках.

Справа громоздится нечто весьма смахивающее на криогенную фугу образца века эдак двадцать третьего. Солидное прямоугольное основание, информационная панель, прозрачный колпак. Мерцают два индикатора, зеленый и оранжевый.

– Посмотрим. – Николай немедленно заинтересовался фугой. – Вдруг там кто-нибудь есть?.. Терзает меня смутное подозрение, что аналогичные или очень похожие камеры я видел раньше. Степан, соображаешь, где именно?

– На Земле? – предположил я.

– Конечно. До Катастрофы. Надо же, и вправду: маркировка корпорации «Сименс», Германская империя... Любопытно, сколько лет этой штуке? Теоретически Визмары, как одна из первых семей, обосновавшихся на Меркуриуме, могли припереть сюда с Земли любую аппаратуру, это несложно. Если с ней бережно обращаться, техника способна работать столетиями, в те времена производили очень надежные вещи.

– Это гроб? – поинтересовался Зигвальд. – Саркофаг, как в усыпальницах?

– Не совсем. Люди Земли были краткоживущи, а первые космические перелеты – очень долгими. Пришлось изобрести так называемый «холодный сон», чтобы во время путешествия из системы в систему можно было спать. Аппарат погружал человека в глубокую кому, поддерживал жизнедеятельность мозга и основных органов... Между прочим, эта фуга настроена всего лишь на консервацию, сохранение статуса объекта небиологического происхождения. – Алхимик вытер рукавом тонкий налет пыли на стекле, вгляделся и сдавленно охнул: – Мать моя родная, ну точно! Быть не может! В режиме глубокой консервации человеческий организм не выживет. Замок покинут сто двадцать четыре года тому!

– Откуда такая убежденность, что внутри именно человек? – подал голос Нетико. – Я ошибаюсь или на операционной панели фуги виден порт приема направленного лазерного луча? Сними ПМК, положи рядом с ним, я постараюсь выяснить, в чем дело... Да, отлично, именно так. Связь установлена, провожу диагностику системы...

Пяти минут не прошло, как тяжелый колпак фуги поднялся. Нетико пояснил:

– Примитивно, как и ожидалось. Искусственным разумом фуга не оснащена, защиту от несанкционированного вторжения я снял. Сеанс консервации был начат двести двадцать восемь лет назад, не прерывался, объект в сохранности.

– Это ж андроид, – сказал Николай, осмотрев содержимое криокамеры. – Земного производства, таких делали перед самой Катастрофой в Америке и по лицензии в Европейском сообществе! Механический сталепластовый эндоскелет, внешние ткани клонированы из модифицированных человеческих клеток с добавлением цепочек металлов, автономный источник энергии. Узнаю, их много тогда было. Дорогая игрушка – «Ciberdyn Systems 101». Весьма крепкая штуковина – модель предназначена для работы в экстремальных условиях.

– Почему живые ткани не погибли и не разложились? – спросил я, рассматривая неподвижного искусственного человека. Выглядел он очень внушительно: рост под два метра, широченные плечи, физиономия не самая симпатичная, о таких лицах говорят: «как топором вырубили».

– Они не совсем живые. Никакого метаболизма, питание энергетическое, распад трансформированных белков невозможен, от консервации они не страдают. Очень грубая подделка под жизнь, но тем не менее сделано довольно похоже... Нетико, ты знаешь, как активировать андроида? Вдруг он может что-нибудь сообщить?

– Модель древняя, но если я не ошибаюсь, универсальные разъемы должны располагаться за правым ухом. – На корпусе ПМК открылось крохотное окошечко, из которого выпали тонкие оптоволоконные «струны». – Нашел?

– Конечно. – Алхимик подцепил ногтем лоскуток кожи возле ушной раковины андроида. – Как присоединять?

– Как угодно, это не имеет значения. Отлично, теперь подождите – для обследования искусственного организма потребуется некоторое время...

Зигвальд смотрел заинтересованно, но без лишнего удивления – так называемые «не-живые», то есть андроиды, на Меркуриуме встречались, надзирая за простецами под видом монахов. Одного такого я видел в деревне, на следующий день после прибытия на планету.

– Он работоспособен, – сказал Нетико. – Энергоисточник, термоядерная батарея, в полном порядке, сигналы по нервным стволам проходят без затруднений. Одна трудность: автономный искусственный разум отсутствует, матрица ДНК-носителей и блоки пузырьковой памяти девственно чисты. Канал внешнего управления перекрыт, да и кому здесь придет в голову управлять искусственным организмом извне?

– Хочешь сказать, что Визмары хранили бесполезного болвана, не оснащенного даже самой примитивной рабочей программой?

– Именно. Но отчего же бесполезного? Николай, могу я тебя попросить о небольшой услуге? Сейчас откроется энергоблок...

Там, где у людей находится грудина, по коже андроида прошла темная линия, образовав прямоугольник длиной дюйма три-четыре. Зашуршал механический привод, выдвинулся узнаваемый ребристый цилиндр – почти бесконечный источник питания на дейтерии.

– Теперь отсоедини контакты ПМК, – продолжал руководить Нетико. – На передней поверхности батареи темно-красная клавиша. Видишь?