Страница 54 из 93
Следом запрыгнули Шут и Бес. Благодаря краткой перебранке подельников, теперь мне известно ху из кто. Автомобиль потихоньку тронулся, бандиты Принялись сноровисто стягивать мне руки за спиной. Я же, в свою очередь, занялся примерно тем же самым, но на более высоком уровне. Не успели парни затянуть узел на вязках, как оказались под полным моим контролем. Все-таки недаром я на протяжении нескольких месяцев тренировался на людях и разных животных. Признаться, контролировать своенравногоВасилия, того самого черного как смоль кошака, с которым познакомились на стадионе, оказалось значительно сложнее, чем человека. А вот с тараканами, обитавшими в нашей общаге в приличных количествах, все оказалось довольно просто. Я им банально велел отправиться на мороз, где они все успешно и повымерли. Ужас как не люблю этих мерзких тварей. А еще я частенько брал под контроль лабораторных животных, с факультета Монстрологии, пользуясь свободным доступом к клеткам и вольерам. Разумеется, никакого кляпа в свой рот запихнуть не позволил, да и путы с рук велел снять, если что буду держать конечности за спиной и делать вид, что мне очень неприятно.
Взяв парочку под контроль, усадил парней на деревянную лавку, расположенную вдоль переднего борта, сам сел рядышком и занялся их главарем. Шестопер недолго сопротивлялся. Секунд через тридцать, я наблюдал за дорогой уже его глазами и воспринимал окружающие звуки его ушами. Это еще одна интересная способность, которую я обнаружил в своем чародейском арсенале, работая с живым подопытным материалом. Как-то влиять на решения водителя не стал, пусть везет, куда приказал заказчик.
Поколесив немного по Москве, мы выехали на Боровское шоссе и уже через сорок минут с момента моего пленения оказались на поросшем ивняком и ольшаником берегу небольшой безымянной речушки. Место хорошее живописное, и что немаловажно, абсолютно безлюдное. Тут хоть глотку надорви от крика, спасения ждать не от куда. Вот и славно. На всякий случай просканировал пространство на пару километров окрест. Дикой живности хватает: кабаны, косули, сохатые, даже медведь и несколько стай то ли одичавших собак, то ли волков. Впрочем, не суть, главное, людей ни единой души. Хотя, нет, одна душа метрах в тридцати от дороги сидит на пеньке и прутиком по голенищу сапога постукивает. Неподалеку колесное транспортное средство повышенной проходимости «Nachtigall W4», очередное чудо баварского автопрома, ориентированное на людей с очень и очень толстыми кошельками. Пятьдесят тысяч полновесных российских тугриков вынь да положь. Лично мне такое удовольствие без надобности, но любителей похвастать друг перед другом дорогой тачкой хватает и в этой реальности.
Шут и Бес для правдоподобности нарочито грубо выпихнули меня из кузова, при этом еще и покуражились, подставив подножку, ну чтобы заказчик расслабился и ничего не заподозрил. Перед выходом я приказал своим «похитителям» извлечь шпалеры из потаенных карманов и запихнуть за пояса сзади, чтобы не было видно и в то же время до них было несложно добраться.
Пока я, морщась «от боли», поднимался с земли из кабины вылез Шестопер, присоединился к нашей троице и пинком под зад помог мне ускорить темп движения в направлении буквально сияющего от радости Олега Демидова.
— Ну здравствуй, композитор. Впрочем «здравствуй», в отношении тебя, пожалуй звучит не очень уместно. Ты и сам, надеюсь, это понимаешь. Зря ты тогда «в бутылку полез». Сыграл бы что-нибудь, четвертной заработал, жил бы себе не тужил. А теперь, — он развел руки в показушно-сочувственном жесте, — не обессудь. Все, кто супротив Демидовых пытается выступить, дохнут как мухи по осени. Так что…
— Так это месть рода? — мне пришлось прервать его разглагольствования, ибо слушать всякую чушь терпежу не хватало.
— Много чести, чтобы род Демидовых мстил какому-то грязному пейзанину. Нет, Зубов, это моя личная инициатива.
— Только твоя? — не унимался я.
— Да, только моя, и наш славный род тут не при делах.
— Отличная новость! — усмехнулся теперь уже я. — Поскольку никто из Демидовых кроме тебя не причастен к моему похищению, пусть живут. А вот ты, сучёнок, сейчас сдохнешь.
Я не стал разглагольствовать, подобно киношному злодею, объясняющему оппоненту, какое он говно и за что вообще вскорости сдохнет, просто отдал мысленный приказ троице бандитов извлечь оружие и начать стрелять в Олега. Сам же тем временем занялся нейтрализацией защитного амулета на шее своего врага, наподобие того, коим снабдил нашу четверку заботливый ректор МУМ. Поскольку структурные составляющие, заключенных в платиновом диске обережных чар были мне отлично знакомы, развеять защитный полог стало делом пары секунд. После чего ничем незащищенное тело Олега начали одна за другой рвать тупоносые пули калибра девять миллиметров. Бандиты стреляли бездумно, особо не целясь в наиболее уязвимые места, поэтому парню удалось пережить пару-тройку попаданий и, вне всяких сомнений, очень сильно удивиться, о чем свидетельствовало недоуменное выражение, застывшее на его физиономии даже после смерти.
Отстрелявшись, трое боевиков тупо застыли, глядя куда-то вдаль лишенными искры разума взорами. Ну что же, как там у Вильяма нашего Шекспира: «Мавр свое дело сделал, мавр может уходить». Зная, что Демидов младший являлся при жизни неплохим стихийником, я решил обставить место действия так, чтобы полностью исключить любые подозрения о причастности какого-то первокурсника к гибели боярича. Для этого, над каждым из боевиков создал знак, подсмотренный у бобровского мага и щедро наполнил Силой. Под моим ментальным контролем люди сгорали молча, не шелохнувшись, и упали на землю лишь обгоревшими головешками, что выглядело абсолютно ненормально, более того — жутко.
Нервы у меня оказались достаточно крепкими, никаких позывов блевануть или еще каким физиологическим действием выразить протест против хладнокровного убийства четырех человек. Несмотря на то, что это было первое мое деяние подобного рода, мое сознание не терзали разного рода дурные мысли общегуманитарного характера. Даже запах горелой человеческой плоти практически не раздражал обоняние. Более того, на меня накатило абсолютное спокойствие, появилась уверенность, что все сделано правильно. Если бы не я сейчас уконтрапупил их, они безо всяких сомнений, колебаний и угрызений совести лишили бы жизни меня.