Шлак Часть 1

— Все, — ответил весёлый. — Подстрелили одного язычника, взяли семнадцать карат.

Он встряхнул колбой с нанограндами.

— Нормально, — Сурок махнул рукой. — Отправляй в Контору. А шлак по блокам.

На планшет пришло сообщение.

Поступило: 24 стата

На счету: 0

Долг: 26 статов

Доступный кредит: 24 стата

Внимание! У вас осталось пять дней, чтобы погасить долг.

Ага, скоро погашу. Кровью.

Гук ушёл вперёд. После проходной я догнал его, пошёл рядом. Когда мы свернули к жилым блокам, он повернулся ко мне.

— Я не смогу тебе помочь. Тебе никто не поможет. Даже наногранды.

— Я не прошу помощи… Странно ощущать себя живым покойником. Каково это — быть мутантом?

— Не был, не знаю.

— А сам процесс трансформации видел?

— В чате иногда ролики выкладывают, но Контора их быстро удаляет. Неприятное зрелище и мучительное. По времени длится от двух до трёх недель, кто в итоге получится: лизун, язычник — предсказать невозможно. На каком этапе меняется сознание и вообще меняется ли, тоже не понятно. На ферме есть научный отдел, они бьются над этими загадками, но как далеко зашли, неизвестно. Отчётов никто не выкладывает, — он сардонически усмехнулся. — А мутанты сами ничего не говорят.

— А может я простыл? Поэтому озноб.

— Может и простыл, — согласился Гук, хотя уверенности в голосе не было. — Два-три дня. Если кожа начнёт менять цвет, значит, не простыл.

Больше он ничего не стал говорить и прибавил шаг. Я отстал. Доплёлся кое-как до блока, упал на шконку и закрыл глаза. Обманывать себя тем, что и в самом деле простыл, смысла не было. Да и где тут простынешь? Температура комнатная, не холодно, не жарко. На улице лето. Хорошо бы приснилась Данара…

Жёсткая ладонь накрыла рот. Кто-то сел на ноги, руки придавили к нарам. В глаза ударил яркий свет фонарика. Я замычал, дёрнулся, но держали крепко. Обшарили карманы, вынули планшет. Незнакомый голос произнёс:

— Он. Забираем.

Двое подняли меня, усадили на шконку. Запястья сдавили наручники. Третий предупредил:

— Будешь орать, пришибу.

Голос всё тот же. Я кивнул: не буду орать. Да и что толку? В блоке разного рода воплей круглосуточно — не переслушаешь. На них никто внимания не обращает.

— Двигай.

— Куда?

— Прямо по проходу.

Фонарик погас, я увидел мужчину в камуфляже, из-под которого выглядывал краешек зелёной майки. Голова выбрита до блеска, тонкие седые усики.

— Никуда он не пойдёт.

Бритый повернулся на голос. К нам подходили люди, в руках бейсбольные биты. Впереди коренастый мужик, похожий на борца. Смятые в лепёшку нос, уши. Он щерился и по-бычьи нагибал голову.

Бритый развернулся к нему всем телом.

— Нюхача перебрал, Ковролин? Или не узнал меня?

Так вот он каков: Ковролин, местный глагол, любитель мальчиков, вечный недруг Костыля, от которого я схлопотал за излишнюю самоуверенность. Он единственный был без биты, но пальцы держал сложенными лодочкой. Не удивлюсь, если там вдруг обнаружится что-то вроде заточки.

— Узнал. И что?

Смелый, однако. Ни грамма не пасует перед зелёной майкой.

— Тогда должен понимать, что я не на танцы пришёл. Ты видимо забыл, я — фермер, а это — мой донор.

Он похлопал меня по плечу.

Вот в чём дело. Этот человек пришёл забрать меня на ферму. Гук всё-таки доложил в Контору. Правильно. Я всё равно конченый. Глупо отказываться от возможности повысить статус.

— Ты меня за недоумка не держи, Матрос, — сквозь зубы процедил Ковролин. — Я знаю, кто ты есть и чем занимаешься. Но у Ровшана на этот шлак свои планы. Не трогай его.

— А если трону?

— Ровшан будет недоволен. Это его земля, он здесь командует.

— Контора здесь командует!

— Ты не Контора. Ты сейчас под Дряхлого пляшешь. Чтобы взять донора, надо запрос старосте блока сделать, а с фермы сегодня запросов не было. Так что ты здесь по своей инициативе, и я имею полное право тебе кости переломать.

Бойцы за его спиной напряглись. Если они ринутся в атаку, от Матроса и его подручных останется шевелящаяся куча мяса, и тогда они сами донорами станут.

Матрос выхватил пистолет. В моделях я разбираюсь плохо, но что-то из современного, во всяком случае, не Макаров, и уж точно покруче палок. Бойцы попятились, Ковролин оскалился.

— Не шали, Матрос, волына тебя не спасёт. А за выстрелы в жилом блоке Контора с тебя по полной спросит.

Занавески на соседних нарах начали сдвигаться. Привлечённые разборкой люди выглядывали в проход, в руках замелькали планшеты. Кто-то проговорил недовольно: да угомонитесь уже, ночь на дворе! На него зашикали. Всем было интересно, чем дело кончится, и никто не подумал, что начни Матрос стрелять, пули могут полететь в них.

Бритый передёрнул затвор.

— Придётся, не придётся, какая разница? — он вдруг развернул пистолет рукоятью вперёд и протянул его глаголу. — Хочешь, тебе отдам? На!

Ковролин замешкался на секунду, потянул руку к пистолету, но тут же одёрнул и скривился в наигранной ухмылке:

— Я не дурак. Возьму, а ты в Контору стукнешь. А мне пушка в блоке по учётной категории не положена. За неё я сам донором стану.

— Не того боишься. — Матрос щёлкнул предохранителем и убрал пистолет в кобуру. — Вы, ребята, не на ту высоту планку подняли. Ровшан решил Дряхлого через этот шлак слить, — он развернулся и всадил мне кулак в рёбра.

В голове помутилось от боли. Я попытался вдохнуть, но воздух застрял где-то в гортани. Застонать тоже не получилось, только сопли из носа закапали. Или кровь. Да, кровь. Об пол разбилась полновесная капля и расползлась бурой кляксой.

— Ровшан решил, что Дряхлый раскис, проморгал брак при осмотре. Но это ложь, в тот момент он был здоров. Рёбра ему потом сломали, за хамство. Они подтвердят, — Матрос кивнул на высунувшиеся из-за занавесок рожи, и снова всадил мне по рёбрам.

Я скрючился, упал на колени и попытался укусить воздух, чтоб хоть немножко вобрать его в себя. Матрос сгрёб мои волосы в горсть, вздёрнул голову и проговорил медленно:

— А если у кого ума хватит видео снять и в Контору отправить, так в яме свободных мест много. Каждому хватит.

Огоньки камер погасли.

Продышавшись кое-как, я попытался выпрямиться, но к горлу подкатила тошнота, изо рта струйкой потекла желчь. Силы ушли, и стало похер: яма так яма, главное, быстрее. Избавится от этой боли…

Матрос махнул помощникам, те поволокли меня к выходу. Ни Ковролин, ни кто-то другой не попытались их остановить.

Кончился Женя Донкин.

В коридоре было пусто. Матрос повернул к Радию. Сначала я как-то двигал ногами, потом перестал. Помощники Матроса пытались подгонять меня, один даже решил развести на слабо, но облегчать им жизнь я не мог, да и не собирался. Отхерачили, теперь пускай таскают.

В Радии тоже было пусто, шаги и моё пыхтение эхом отражались от потолка. Возле заслона стоял Сурок. Он узнал меня, причмокнул сочувственно, или показалось, что причмокнул, но по-любому радость во взгляде отсутствовала. За два дня жизни в Загоне я успел узнать, что фермеров здесь не любят. Когда меня подтащили, синий заглянул в амбразуру и жестом велел охраннику открыть ворота.

Клацнул металлом накидной засов, и охранник сдвинул ворота ровно настолько, чтобы один человек мог протиснуться боком.

— Шире открой! — зашумел на него Матрос.

— Не положено, — прозвучал спокойный ответ.

Спорить Матрос не стал, видимо, наличие зелёного статуса не позволяло командовать охраной заслона. Матерясь, фермеры протолкнули меня в щель и поволокли дальше. Я чувствовал, что уже могу идти сам, но помогать им по-прежнему не хотел.

Над четвёртым выходом горела дежурная лампочка — тусклый огонёк в царстве ночи. Мы шли на неё как корабль на маяк. Странно, что Контора экономит на электричестве, могли бы включить ещё пару ламп; затраты для Загона мизерные, зато лбами стукаться не придётся. Я посмотрел влево, в глубине угадывались очертания контейнера, доставившего меня в этот мир. Несколько часов назад я мечтал попасть под своды четвёртого выхода, и вот мечта сбылась. Я здесь. Только мне почему-то этого уже не нужно. Как интересно устроена жизнь.