Страница 15 из 22
– «Помеха», – горько рассмеялся собеседник: – Мечта без друзей, эгоистическая мечта – мания.
– Каждый называет вещи по-своему. Я избрал свои координаты. В них нет места слезливой жалости и фальшивой дружбе, – говорил настойчиво и высокомерно Сварт.
– А как же твоя команда? – спрашивал Эльф, впрочем, ответ лежал на поверхности.
– Что команда, так, чернь… Тупоголовая чернь, стадо, – не скрывая, говорил при команде капитан.
– Видимо, ты сам набрал себе таких. Вот у Маиму сейчас не такие.
Вена на лбу Сварт снова взбухла от негодования. О! Как он ненавидел это имя! Оно раздавалось звоном в ушах, каждый день, каждую ночь, везде и повсюду.
– Не смей при нем упоминать обо мне! Проклятье! – Сварт с досадой поправил очки: – При мне о нем!
– Ты все еще не хочешь взглянуть на карты? – грустно проговорил Сумеречный и продолжил глухо: – Не собираешься сменить курс?
– Земля! Земля! – закричали с вершины фок-мачты.
– Какого змея морского я буду его менять! – оживился Сварт, захлебываясь воздухом. – Вот мы и достигли Пустых Островов!
– Какие мелкие ты цели ставишь перед собой, – тихо ответил Эльф, вздыхая, съеживаясь: – А ведь у человека должна быть одна, возможно, невыполнимая и заветная. Так что… Не меняешь курс? Впрочем… Поздно. Слишком поздно!
– Капитан! Это не Пустые Острова! – дрогнул в тот же миг голос с мачты.
Глава 6.
Сварт застыл, глядя на открывшийся вид. Вдали маячила, стремительно приближаясь, бурая гряда рифов и какой-то остров с узким проливом между двумя скалами. Течение продолжало нести корабль, навязывая свою неумолимую волю.
– Тебе знаком этот пролив? – обратился Сварт к пленнику, подозревая, что бессмертный располагает некой информацией.
– Я здесь раньше не бывал, – уклончиво ответил Сумеречный Эльф. Он чего-то ждал, сидел на канатах, скрестив пальцы рук.
«Менять курс? Течение слишком быстрое! Нас разобьет о скалы. Здесь целая гряда рифов. Не обойти. Придется через пролив», – судорожно оценивал капитан.
Скалы молчали, поглотив корабль, как горечь тоски. Деревянные борта укрыла плотная тень, течение и парус быстро несли в мрачную пещеру. Где-то на другой ее стороне маячил просвет. Вроде бы просвет. Добраться бы! Пахло затхлостью гниющих водорослей и, как безошибочно определяли убийцы, протухшей кровью.
Сварт цепенел, заставлял тело не мерзнуть, не дрожать ознобом. Но оболочка захотела жить. Телу всегда наплевать, смирился ли разум с неизбежностью смерти.
Вся команда притихла во тьме. Пираты тревожно перешептывались, озирались по сторонам и зажигали масляные лампы. Корабль пришел в незримое движение. Только Сумеречный Эльф сидел, уставившись на свои руки, отсчитывая секунды. Он просто ждал. И Сварта выводила из себя уверенность: пленник, эта навязчивая галлюцинация, знает, что ждет затерянную бригантину. Знает, что по ту сторону опасного пролива.
Скалы еще оставляли просвет темнеющего неба над головой. Когда так потемнело? Был восход! Восход.
Корабль не замедлялся, ветер завывал среди камней. Но уже казалось, что это не только ветер: доносился какой-то рык. Сварт настороженно озирался во тьме, стремясь уловить любое колебание воздуха. Он надеялся, что его навыки позволят уклониться.
Внезапно послышался хруст, с вышины посыпалась каменная крошка, кому-то на голову упал крупная глыба. Один пират затих на палубе с проломленным черепом, а старпом нелепо ойкнул, хватаясь за шишку. Вскоре Сварту пришлось уклоняться от целого шквала мелких камней. Скалы задрожали, точно от землетрясения.
– Что происходит?! – встрепенулась команда, приправляя свой ужас ругательствами на разный лад.
Сварт ощутил, как сводит челюсть, взглянул на свои руки – они дрожали. Тогда он разозлился на себя еще больше, на свое тело. Тело, которое всегда было тоже скорее инструментом в играх рассудка, как и люди вокруг, и команда. Тело – инструмент для достижения планов. Сварт напомнил себе об этом, и пальцы перестали дрожать.
Но вокруг ничего не изменилось, скалы продолжали двигаться. На них не действовала сила убеждения. И теперь стало понятно – стены пещеры неумолимо продолжают ход навстречу друг другу. Все заглушал гул от блуждающего движения. Корабль угодил в западню, как муха на лепестки хищного болотного растения. А вдали пленительно маячил просвет.
– Что происходит? Капита-а-ан! Что происходит? – тянулась команда за ответами.
Они привыкли, что капитан умнее их. Капитан-то знает, он все продумал – так они всегда считали. Они как будто забыли, что все изменилось в проклятый день поражения.
Сварт молчал, реальность вплавлялась в сознание преувеличенно отчетливо и одновременно неразборчиво. От такой реальности у выживших остается воспоминанием какая-нибудь чепуха вроде крови врага на сапогах или каменной крошки на палубе. И ощущение ужаса. И ненависть к тем вещам, что сопровождали эту реальность. Таким, как сидящий на канатах пленник.
Сумеречный Эльф сцепил руки до белых отметин на костяшках, придвинув их ко лбу, лишь бы не смотреть. Он боялся за себя? Так лишь казалось несведущим. Сварт улавливал нечто иное.
Он не испытывал страха, как его обычно испытывают: разум оставался предельно ясным, дрожь не возвращалась. Но бесцельно замечалась каждая снасть, каждая трещина на деревянном настиле. Остро ощущалось движение крови в собственном теле, в ушах гудел нестерпимый стук сердца. Даже казалось странным, как можно не сойти с ума от постоянного ощущения этого тела. И что останется в мире, когда его не станет? Как останется мир? Невозможно, чтобы он остался.
Ясность рассудка сцеплялась с полубредовыми ощущениями неотвратимого. Команда суетилась возле мачт. Паруса натянулись от поднявшегося пещерного ветра, скорость корабля развилась до предела. Ветер и течение гнали его через сдвигавшиеся скалы. Еще немного! Просвет! Вот уже вырвались, почти вырвались! Течение и знакомый соленый ветер хотели, чтобы они выбрались.
Сварт перешел на нос корабля. Обшивку бортов уже задевали скалы, замедляя ход, грозя снести мачты. Все больше манил сужавшийся лаз в конце этого туннеля ужаса. Казалось, совсем немного осталось. Совсем немного.
Слух прорезал хруст… Как же так? Ведь почти прорвались. Но непреложным аргументом раздался крик ломающегося дерева. Он доносился с кормы, которую сминали скалы, отрезая, захватывая, присваивая себе. Но корабль почти вырывался, его выносило волной. Скалы смыкались, как две тектонические плиты в начале творения мира.
– Нет! – пронесся единый вопль.
Время замерло, застыло. Но ничего не происходило. Бригантина оставалась на плаву. Корма щерилась развороченной обшивкой, но намного выше ватерлинии.
Скалы сомкнулись и замерли, отрезая дорогу назад, да и течение не оставляло выбора. А пещера все не заканчивалась.
Корабль вынесло дальше в темный пролив. Корабль? Ни носовой фигуры, ни кормы. Жалкий обрубок прошлого, воплощение страданий и бесцельности. Только истрепанный флаг на мачте напоминал о былом величии. Сварт раньше почти не замечал, во что превратился его корабль.
Когда-то он очень любил свою бригантину – носовую часть с изогнутой фигурой, флаг на мачте, нарисованный собственной рукой и бережно обновляемый каждый год… Когда-то, очень давно, а потом возненавидел. Теперь еще больше. Пират только хотел остаться живым любой ценой.
Ветер выл среди скал, команда считала, что уж все миновало. Но Сварт напряженно вслушивался в звуки пещерного вихря. Что-то еще таили эти камни – не скрежет обвалов, не вой порывов. И все отчетливее проступал запах крови и тухлятины.
– Капитан! – послышался голос матроса, вновь залезшего на фок-мачту: – Впереди водоворот! Гигантский!
– Харибда, – впервые за долгое время подал голос Сумеречный Эльф, безысходно сцепляя руки.