Страница 10 из 22
Младший лейтенант Янори обернулся, едва ли поняв, что прошел по грани. Хранитель зимы, не одарив его и взглядом, метнулся к свиткам, но похитители уже украли все, за чем пришли. Он наткнулся лишь на выпотрошенный стеллаж, сиротливо застывший обугленной древесиной, как разоренное гнездо.
И в этот же миг асуры откатились к порталу темной волной, точно схлынул гибельный поток. Точно кто-то отдал приказ к отступлению.
– Остановите их! – крикнул хранитель зимы, и из его пасти вырвалось ледяное пламя.
Феи и драконы кинулись к черной прорези портала, но она внезапно захлопнулась.
«Это был мой выбор. Выбор… Жизнь младшего лейтенанта в обмен, возможно, на жизнь всего мира. Всё Сумеречный с его извечными разговорами о цели и средствах. Но… я не мог поступить иначе», – ужаснулся хранитель зимы, наблюдая, как исчезают малейшие следы черного портала. Асуры сами закрывали преступный лаз, заметали следы, чтобы никто не смог последовать за ними.
Похоже, приходили они именно за свитками. Положили половину мощного отряда, но свое получили. Наверняка действовали по просчитанному плану, изначально предполагавшему жертвы.
И вот их удалось изгнать, Дерево вновь застыло мнимым покоем, но на нем зияли порезы, которые спешно латали драконы. Сок Большого Дерева – кровь их несчастного мира.
Феи спешили помочь раненым, разбирали завалы из разорванных лиан и срубленных ветвей, проводили подсчет свитков. И никто не знал, победили они на этот раз или потерпели поражение.
Мастер Вейяча стоял в растерянности. Затем, вымещая внутренне волнение, непривычно резко приказал:
– Старший лейтенант Мауден, младший лейтенант Хитам, доложить обстановку!
– Есть, мастер! – вытянулся по струнке Янори Хитам, отрапортовав: – Пятеро наших погибли, семь ранены, потери противника больше наших в два раза, раненых не считали.
– Что со свитками, лейтенант?
– Пропали свитки Капитана Сварта, Аманды Вессон и… и… ваш! – Янори нервно сглотнул, его полудетские наивные глаза виновато округлились. – Еще у двадцати пяти свитков вырваны последние страницы.
– Эти люди живы? – взволнованно вытянул шею хранитель зимы.
– Пока да, но места для описания их судеб осталось немного, – спокойным глухим голосом отвечал лейтенант Закуда, который мало переживал за судьбы людей. Для него свитки всегда были только документами отчетности.
Серая кольчуга и глухой шлем сменились по велению магии строгим костюмом, как у клерков за пределами Острова Дерева. Закуда деловито принялся подбирать парящие в беспорядке свитки и сверять с обширным каталогом.
– Как жаль… – вздохнул хранитель, продолжая тяжким стоном: – Как жаль, что не дано нам вклеивать новые листы! Почему даже на отдыхе я должен работать? Я так стар…
– У хранителей нет отпуска, – мрачно ответил Закуда: – Что делать с вашим свитком? Мы готовы организовать специальный отряд с учетом ваших заслуг…
– Чем я отличаюсь от остальных? Что делать? Искать. Наравне с остальными. Свитки людей, возможно, даже более важны, – ответил мастер Вейяча и взмыл обратно на высокие ветки, лишь приговаривая: – Ничего, хуже мне уже не сделают. Никто не перепишет мой свиток. Никто не сведет меня с ума больше, чем я уже сошел.
Хранитель зимы устроился на широкой ветке, оплел ее, как змея, и затих, укрывшись крыльями. Он не мешал и не помогал, съежился, не зная, что теперь читать, что вообще делать. Похищенный свиток – похищенная душа, переписанная беззаконной рукой судьба. Зачем украли его свиток? Чтобы просто досадить давнему противнику?
«Асуры совсем распоясались, – размышлял мастер Вейяча. – Прорываются через порталы, выпускают в море монстров. Да еще подкидывают людям так называемые «подарки». А люди-то что… Люди – наивный народ, достают, принимают, получают способности и рады. Вот только кто и как их использует? Кто-то и хорошее придумал. Маиму-Длинноногий, ты сумел пойти против воли асуров. Даже когда твои способности зависят от их подарка, этого сомнительного подношения чужого мира, ты все равно сражаешься за добро. Не каждый так умеет. Но нет ли у асуров планов на твой счет?»
– Мастер, библиотека в плачевном состоянии, – пришел через несколько часов с донесением старший лейтенант Закуда. С собой он нес пять расцарапанных свитков.
– Будто я не вижу, – вздохнул хранитель зимы.
Его сковывал внутренний холод, иней больше не вырвался из ноздрей. Не хватало воздуха. Он чувствовал, что асуры завладели его свитком и мечтают уничтожить, но пока не торопятся, медленно пытают, скребут когтями по изодранному папирусу. Возможно, они решили доставить душу хранителя на поругание самому темному королю Бенаама.
– Картотека не помогает навести порядок. Боюсь, на это уйдет больше времени, чем мы рассчитывали.
Хранитель зимы и без уточнений знал, что многие свитки оказались перепутаны, переставлены, помяты, как будто за пару секунд по всем полкам прошелся тайфун. Узнавалась работа высших чинов темной армии. Не зря древний хранитель выступил против них. Но он все еще не понимал мотивов.
Украли свиток капитана Сварта, тот самый, из-за которого древний дракон пробудился до срока. Почему именно этого неприметного пирата? И почему именно некой Аманды Вессон?
Мастер Вейяча пока не понимал, он раздраженно бродил по хранилищу, теребя мох на рогах.
Постепенно в душе его созрело опасное решение: «Я спущусь с ветвей Дерева. Я обязан вернуть эти свитки, иначе настанет хаос. Асуры не имеют права вписывать в них новые строчки. Сумеречный, сдерживай их, пока это в твоих силах. А в моем свитке и так вдоволь похозяйничали асуры. Пока со мной сила хранителя, враги не смогут уничтожить его. Но я должен найти портал в проклятый мир Бенаам. И все исправить».
А на бригантине в мире людей шла своя жизнь, тускнеющая, покрытая отсветами месяца. Сварт рассматривал пленника, раздраженно протирая очки. Ничего нового разглядеть не получалось.
Сумеречного Эльфа после поражения связали, заломив руки за спину. Потащили, беспощадно колотя челюстью о палубу, прикрутили всеми свободными цепями и канатами к мачте, вывернув плечи так, что каждый бы взвыл от боли, от этой медленной пытки выламывания суставов. А Эльф молчал и молчал, и свет месяца мешал разглядеть выражение узкого сурового лица.
– Пусть я буду не бродом, но рекой, где каждый найдет покой, не речью, но словом, не ветром, но новым… – тихо пел пленник, потом встрепенулся и более осмысленно пробормотал: – Древо и свитки. Битва в кроне Дерева. Свитки… Твой свиток, капитан. Твоя душа. Зачем мы сражаемся за твою душу? Она чернее сажи. Но моя не лучше.
– Сумасшедший, – проскрежетал сквозь зубы Сварт и потребовал масляную лампу, чтобы насладиться видом боли на лице пленника.
Он обожал рассматривать испуганные лица проигравших. Но с некоторых пор осознание, что однажды он оказался в их числе, приносило смешанное чувство ярости и упоения.
Он не мог предположить, что выглядел так же потерянно и удивленно, как те несчастные, которых он обрекал на гибель. Он хотел бы забыть о поражении, но каленым железом выжигал в сознании эту память.
Сварт поднес лампу ближе к пленнику – заплясали огненные блики.
– Я хочу прорасти камнем, как из души исходом грачиным, чтобы все черные птицы по полю пошли, а рыжие лошади – по небу. Чтоб не топтали траву, чтоб не метали попусту стройных лет, – продолжал тихо петь пленник.
Пусть так. Порой узники декламировали стихи, чтобы забыться. Но боль всех настигала острыми жалами. Сварт много знал о боли, слишком много. Еще со времен жизни в Круне…
Сумеречный Эльф выглядел отрешенным и одновременно мятежным. Глядел презрительно, как будто знал что-то, но не хотел говорить. И в этой насмешливости проскальзывала небывалая скорбь.
– Ты не охотник на пиратов? Не наймит джиннов? – спросил настойчиво Сварт.
От усиливавшейся бессонницы он стал еще более раздражительным, чем всегда. И непонятные события окончательно выводили из себя.