Страница 3 из 49
– Его вынесли Тедди Д’Оверахер и Монти Морганюк. Они его только отнесут домой и сейчас же вернутся сюда.
Ректор понял, что он поступил неправильно. Нельзя было оставлять собравшихся студентов без присмотра. И вот в результате Джекки Уэммик – первая жертва.
Нельзя было терять ни одной минуты. Ректор взмолился:
– Дети мои. Умоляю вас, не кончайте с собой, пока я сообщу шерифу по телефону о самоубийстве несчастного Уэммика…
Студенты всполошились, загудели.
– Сэр, – крикнул один из студентов вдогонку мистеру Джонсону, – не будете ли вы любезны сообщить, какой это Уэммик покончил с собой?
– Как вам не стыдно, – заорал вконец рассвирепевший ректор, – как вам не стыдно валять дурака над неостывшим еще трупом Джекки Уэммика.
В приемной на минуту наступила гробовая тишина. И вдруг оглушительный взрыв хохота потряс респектабельную ректорскую приемную.
– Но, сэр, – произнес, наконец, еле удерживаясь от смеха, Мартин Бреклэй, – тут, очевидно, какое-то недоразумение. Насколько нам известно, Джекки еще несколько минут тому назад был жив и здоров как бык.
– А выстрел? – спросил опешивший ректор.
– Это упал стул.
– А стук падающего тела?
– Это Джекки упал со стула. Он очень тяжелый, сэр…
– Почему же он унал?
– Он был пьян, сэр…
– Боже мой, но ведь на полу целая лужа крови…
– Эта кровь, сэр, продается в каждом винном магазине по полтора доллара да бутылку… Что касается нас, сэр, – из всех видов смерти мы бесповоротно выбрали один: мы твердо решили умереть от старости.
– Как от старости? – обрадовался ректор. – Значит, вы уже раздумали отсекать себе голову? Как же ваше коллективное письмо? – и ректор, размахивая письмом со ста пятьюдесятью тремя подписями, обратился к собравшимся:
– Ваши подписи?
– Наши, – отвечали недоумевающие студенты.
– Не будете ли вы в таком случае добры прочесть текст письма, которое вы соизволяли подписать?
Мистер Джонсон ткнул письмо первому попавшемуся. По мере чтения лицо у студента вытягивалось в сплошной вопросительный знак.
– Я… я… я ничего не понимаю… Тут говорятся о самоубийстве. А я подписывал протест против политических преследования в Европе… Там, насколько мне известно, сэр, во многих; государствах к белым людям относятся так, как у нас относятся только я неграм.
– И я. И я. И я…
Все дали свою подпись под протест. Не нашлось ни одного из ста пятидесяти трех человек, кто дал бы свою подпись под обязательство покончить жизнь самоубийством.
У мистера Джонсона горе свалилась с плеч. Значит, массовое самоубийство снимается с порядка дня. Теперь его мучила загадочность всей этой неожиданно ставшей смешной истории с подписями.
– Я думаю, друзья мои, – сказал он уже значительно повеселевшим тоном, – что всю эту историю можно объяснить…
Но тут его позвали к телефону. Звонил редактор студенческого журнала:
– Ну, как, дорогой доктор, – донесся из телефона веселый басок редактора, – не кажется ли вам, что вы проиграли пари?
– Какое пари?
– А помните, на прошлой педеле мы с вами поспорили. Вы утверждали, что все ваши студенты только и делают, что читают газеты и книжки. Я же, если вы помните, взял на себя смелость утверждать, что добрая половина студентов ничем, кроме спорта, не интересуется. Пари выиграл я. Третьего дня я разослал тремстам вашим воспитанникам циркулярное письмо с просьбой подписаться под протестом против политических преследований в Европе. И вот сто пятьдесят три человека из трехсот дали подписи, не потрудившись даже просмотреть текст письма. А в письме я заявил о своем решении…
– Покончить жизнь самоубийством посредством отсечения головы?.. – подхватил ректор и расхохотался.
– Вот именно.
– Поздравляю вас, старина, – торжественно промолвил ректор. – Вы блестяще выиграли пари. Знаете что, в винных магазинах завелось сейчас превосходное красное вино по полтора доллара за бутылку. Приходите ко мне сегодня же, и мы разопьем с вами бутылку, другую.
Мистер Джонсон положил телефонную трубку и закурил сигару. Никому из студентов он сигар не предложил.
Эликсир сатаны
1
Том рассчитывал поваляться в постели хотя бы еще полчаса. Он сладко потянулся и повернулся на другой бок. Но беспощадный звон будильника заставил его немедленно привскочить. Как бы не опоздать на репетицию. Он чертыхнулся и нехотя опустил голые ноги с кровати.
И тут случилось нечто совершенно неожиданное, фантастическое, чудесное. Как в несбыточном волшебном сне.
Его ноги достигли пола и уперлась в мягкий, согретый утренним солнцем ворс ковра. Томас Симс, уроженец штата Коннектикут, человек ростом в 129 сантиметров, артист мюзик-холла «Золотой павлин», начал на тридцать первом году своей жизни расти.
Все еще не веря своему счастью, Симс подбежал к двери, на которой он пять дней назад отметил, по совету доктора Эрроусмита, свой рост. Результаты проверки превзошла всяческие ожидания. Меньше чем за неделю Том вырос не более и не менее, как на десять с половиной сантиметров.
С трудом натянув на себя свой новый шикарно-широкие костюм, Томас выбежал из дому. Нужно было спешить. До начала репетиция оставалось полчаса.
Широкие окна встретившейся на пути аптеки напомнили вашему герою, что он не пил сегодня своего обычного утреннего кофе, что вообще в городе стоит эфиопская жара и что поэтому невредно чего-нибудь выпить.
Том вошел в прокладную глубину аптеки и заказал себе порцию мороженого и бутылку содовой. Его сосед по столику, лениво раскинувшись в кресле, просматривал со скучающим видом газеты. Огромный портрет глянул на Томаса Симса с газетного листа и заставил его вздрогнуть.
– Не откажите в любезности, сэр, сказать, чья это фотография? – обратился он к своему соседу.
– Это портрет какого-то доктора Эрроусмита. Он открыл гормон роста и выращивает у себя в лаборатории огромных кроликов и собак… Это чертовски шикарно, – ответил тот без особенного воодушевления и продолжал перелистывать пухлую, пахнущую свежей краской газету.
«Какой-то доктор Эрроусмит!», – возмутился про себя Симс и вспомнил, как пять дней назад капельдинер подал ему после спектакля визитную карточку доктора с припиской:
Если у вас есть часок свободного времени, не откажите и любезности поужинать со мной в ближайшем ресторане. Нам нужно потолковать по чрезвычайно важному делу.
Доктор Эрроусмит оказался жизнерадостным крепышом лет сорока. Ему не терпелось. Он приступил к делу, как только официант закрыл да собой дверь отдельного кабинета.
– Дорогой мастер Симс, – сказал он и придвинулся поближе к Тому, – я хочу предложить вам, э-э-э, эксперимент, который на первый взгляд не лишен некоторой необычности… Как вы посмотрите, старина, если я, э-э-з, попытаюсь помочь вам вырасти…
– Я думал, что имею дело с джентльменом, – возмущенно промолвил в ответ Том и слез со стула. – Я думал, что буду иметь дело с джентльменом, а вместо этого должен выслушивать неумные насмешки над моим уродством. До свидания, сэр…
Однако доктор не позволил Тому уйти. Он почти силком снова усадил возмущенного лилипута за стол и продолжал:
– Ради бога, не думайте, что я над вами издеваюсь. Я больше чем когда бы то ни было далек от этого. Дело, видите ли, в том, что я уже лет десять изучаю проблему роста у людей и животных, и не так давно добился кой-каких довольно существенных результатов. Мне удалось, видите ли, обнаружить в животном организме гормон, который я осмеливаюсь назвать гормоном роста. Вводя в кровь того или другого животного соответствующий реактив, я придаю этому гормону исключительную силу. И в результате, вы понимаете, животное растет. Я уже проверял его на крысах, кроликах и собаках. Результаты самые положительные. Мне кажется, что можно уже попробовать мой экстракт, названный мною «эликсиром жизни», и на человеке. Боюсь гарантировать вам безусловную удачу, но большинство шансов за то, что результат будет положительный. И тогда, – воскликнул доктор Эрроусмит и замахал руками в сильном волнения, – тогда перед человечеством откроются чудесные перспективы! Если же, – добавил он, помрачнев, – опыт не удастся, то вы отделаетесь только несколькими бессонными ночами… если не считать, конечно, вполне законного разочарования.