Страница 37 из 77
Она что-то еще хотела сказать — грубое или ёдкое, что бросают сгоряча, но передумала — развернулась, и быстро вышла за дверь. Проклиная наши хромые судьбы, что блуждали в дурацком треугольнике, я выскочил следом, и крикнул:
— Рита!
— Ненавижу тебя! — с чувством вытолкнула девушка, спускаясь по лестнице и не оборачиваясь.
— Да что ж ты делаешь… Рит!
— Ненавижу! — загуляло по подъезду, отзываясь гаснущим эхо.
* * *
Я бродил по городу до позднего вечера, влачась бессмысленно, но упорно. Как будто специально длил и длил отлучку — пошатался по «Универсаму», завернул в гастроном…
Домой я вернулся в десятом часу. В зале бубнил телевизор, меча на стены отсветы с экрана, на кухне звякала посуда, и у меня отлегло.
— Миш, это ты? — донесся Настин голос.
— Я.
Нацепив тапки, заглянул в комнату. Тихонько отворил дверь в спальню… Риты не было.
Нервно потирая руки, прошел на кухню. Настя испуганно и огорченно глянула на меня.
— А Рита уехала… — пролепетала она. — Сказала, что экзамены скоро…
— Да? — задребезжал я, решая на ходу. — А мне завтра уезжать…
— Тоже в Москву? — оживилась сестричка.
— Нет, в Новосибирск.
Настя быстро вытерла руки, и пошла меня обнимать.
— Все будет хорошо, слышишь? — шептала она ласково, гладя по лицу непутевого братца. — Так хорошо, что лучше не бывает! Вот увидишь!
Погода стояла летняя — каштаны зеленели, шурша лапчатыми листьями, небо голубело, играя с пушистыми облаками, а парижане томились в ожидании отпусков. Скоро «столицу мира» накроет жара, и тысячи машин укатят на юг или на запад, к морю, оставляя город духоте.
Вакарчук раздраженно фыркнул, сворачивая к «Де ла пэ». Настроение держалось около нуля. Степан не ожидал даже, что провал операции «Сафари» настолько подействует на него, вгоняя в депрессию. Он досадливо поморщился, отгоняя былые видения.
Ах, какие надежды питались, какие ослепительные перспективы разворачивались… И всё зря!
И кому, вообще, нужна теперь эта встреча? Какой смысл мотаться через океан? Или Е Пэ просто занадобилось галочку поставить в графе «Встреча с агентом»?
— Фигня какая! — с отвращением вытолкнул Вакарчук, и вошел в кафе. Навстречу пахнуло ароматами «арабики» и сдобы, закрутился тихий гомон — нынче малолюдно.
Питовранов сидел на обычном месте, листая «Монд».
— И чего было звать? — забрюзжал Степан, садясь напротив. — В Нью-Йорке точно такая же какава с чаем!
— И вам доброго дня, мистер Уортхолл, — светски поклонился Е Пэ, складывая похрустывающую газету. — Аперитивчику не желаете?
— Выпьем, не чокаясь? — кисло пробормотал Вакарчук.
Загадочно улыбаясь, его визави вытянул руку и разжал пальцы — на салфетку, шурша звеньями, осыпалась цепочка. Поверх упали два ключика, серебряный и золотой.
Степан, не думая, накрыл тусклый блеск ладонью — и сгреб крошечное сокровище.
— Тонкая работа, не так ли? — хладнокровно вздернул бровь Питовранов. — Говорят, сам Бенвенуто Челлини руку приложил… Ну, что? — ухмыльнулся он. — Вмажем по стакашке?
— С горкой! — выдохнул Вакарчук, бережно пряча ключи, и вскинул руку в призывающем жесте: — Гарсон!
Настроение, ухнувшее в черную яму провала, стремительно ракетировало — вверх, вверх, до самых высот.