Страница 87 из 93
Глава 32. Торжество справедливости
Ректор Тори молчал, не считая нужным опускаться до унизительных объяснений. Толпа студентов и приглашенных гостей схлынула с трибун и обступила министерских гостей кольцом. К нам прорвалась тетушка Лижбет в компании моей сестрицы и деда Амадора. А Матюша грозно оскалилась и выступила вперед, закрывая собой любимого ректора.
— Видите? Именно об этом я вам и говорил! — произнес министр, обращаясь к своим спутникам и на всякий случай отступая. — Налицо нарушение правил содержания опасных зверей! Где решетки? Где ошейники? Где магический контур?!
— А я изначально не одобряла эту затею, — закивала помощница министра и поправила пухлым пальцем очки. — И что это за специальность такая нелепая: МЖ?
— Самая лучшая специальность! Целители магических животных, — подсказала я. — И никакие решетки нам не нужны: звери умные и добрые!
В подтверждение моих слов у ног ректора лег черно-серебристый гиппогриф — его выступление должно было стать заключительным после речи принца Кристиана.
— Звери умные, добрые и со сложной судьбой, — раздался робкий голос, и к министру подошел смотритель Костюшко. — Несчастных зверей вылавливают из заповедных лесов, незаконно ввозят в Альмерию и Протумбрию, а затем продают на потеху или издеваются. Чего стоит спасение фурий, которых принуждали выступать в Циркусе.
— Фу-фурий? — пискнул второй помощник министра, а к нему тотчас подлетело серебристое облачко, из которого показались серые мордочки с красными глазками.
Масики дружелюбно оскалились, показывая острые зубы, и закивали. А у помощника министра подогнулись колени.
— Масси-фури — редкий вид. Их истязали и мучили, а наши студенты спасли и отогрели, — с гордостью сказал смотритель Костюшко.
«И откормили!» — с неменьшей гордостью пискнул у меня в голове старший масик, вылетая из серебристого круга и демонстрируя упитанное пушистое тельце.
— А-а-а… — в легких министра застрял воздух, но он все же выдавил: — А не могли бы мы пройти в ваш кабинет, лер Тори? Думаю, нам будет удобнее общаться без посторонних.
— Здесь нет посторонних, — ответил Амадор, обводя взглядом огромную толпу. — Собрались все свои: студенты, преподаватели, питомцы и горожане. Можете сообщить при них, в чем меня обвиняют.
— Что ж, вы сами напросились, — согласился министр и достал из папки смятую бумажку, исписанную убористым и каким-то очень знакомым почерком. — Здесь доказательство вашей вины! В этой объяснительной записке говорится о вашей порочной связи с адепткой академии. А это запрещено Уставом, — с вызовом произнес министр, а я подкралась ближе и заглянула в документ, убедившись, что это моя объяснительная записка.
— А еще у нас есть сведения, что один из ваших преподавателей ранее привлекался полицией за изготовление запрещенных алхимикатов, — ехидно заметила помощница министра, выудив из папки листочек с грифом «Секретно!» и надписью по диагонали «Дело лера Болека».
— И у нас имеется заявление студентки вашей академии, которая обвиняет вас в предвзятом отношении к талантливым адептам, — забил последний гвоздь в ректорскую репутацию помощник министра в бархатном камзоле.
Масики заверещали в знак протеста, горгулья грозно завыла, зрители загудели. Представление продолжалось. Принц Кристиан нахмурился, а некромант Десмонд сверлил взглядом Ханку Беде.
— Кто написал кляузу? И откуда у вас полицейский протокол? — строго спросил министерских магов лер Десмонд.
— Это не кляуза, а жалоба! Все документы нам предоставили официально! Мы не нарушали закон, — принялись оправдываться помощники министра.
— А у студентки, с которой у ректора порочная связь, есть имя? — полюбопытствовал принц.
— Раз, как утверждает ректор Тори, здесь все свои, то почему бы и не назвать? Адептку зовут… Лиска Комарек. Мы проверили, она действительно учится в академии, — не скрывая злорадства, произнес министр, а я от стыда прикрыла глаза.
Чего уж, давайте меня позорить. Плохой адепткой я была, хорошей тоже, что еще остается? Только разврат! Хотя сама виновата: свредничала и в объяснительной записке описала наш с ректором поцелуй. Но я же пошутила! Не думала, что мою записку, кроме Амадора, зачитают до дыр еще и в министерстве! Кстати, а откуда они взяли объяснительную? Так-так-так… Припоминаю, как кое-кто разглядывал бумаги на ректорском столе, когда в одно прекрасное утро мы с секретарем Пшемиком ввалились в кабинет.
— Имя честной и принципиальной студентки, которая не захотела мириться с произволом, случайно, не Ханка Беде? — опередила меня Вилка, назвав имя виновницы.
— Имя доносчика… Бр-р-р… докладчика держится в тайне, — произнес министр.
— Ай! Ой! — запищала Ханка, которая собиралась улизнуть со стадиона, но Яцек со Змиевским ее скрутили, а некромант Церн пригрозил упокоить, если она не раскается.
— Ваша тайна раскрыта, — победно сообщила Вилария министру и грозно посмотрела на адептку Беде: — Ну? Чего молчишь?!
Ханка всхлипнула и обернулась к ректору Тори:
— Простите меня. Я нечаянно. Я так больше не буду.
— Конечно, не будете, вас отчислят из академии за клевету, — встрял в разговор дед Амадора и обратился к министру: — Да и вас можно привлечь по пятьдесят второй статье Кодекса за преследование должностного лица.
— И зачем бы мне преследовать вашего внука? — попятился назад министр, стушевавшись перед бывшим прокурором.
— Узнали меня, значит, — довольно улыбнулся старший Тори. — А пакостите вы Амадору затем, что в следующем году внук собирается бороться за портфель министра просвещения. То есть за кресло, которое вы занимаете. Вы об этом знали и, видимо, следили за ним.
— Лер Тори, не вмешивайтесь! Вы давно не королевский прокурор! — осмелев, огрызнулся министр и пригладил жидкие волосенки. — Вас отправили на пенсию, вот и сидите там!
— Когда моего внука — лучшего ректора Протумбрии, обвиняют не пойми в чем, отсидеться не получится, — с достоинством произнес лер Тори-старший. — По случайному совпадению именно сегодня я решил открыть адвокатскую практику, Амадор мой первый клиент. Так как, говорите, фамилия той адептки, с кем у внука романтические отношения? Комарек?
И дедушка Амадора хитро улыбнулся и подмигнул мне.
— Комарек, — охотно подсказал министр, а студенты зашептались. — Между прочим, во всех учебных заведениях двух королевств внеуставные отношения преподавателей и студентов запрещены и караются увольнением и отчислением!
— А если преподаватель и студентка уже состоят в браке или стремятся к нему? — вновь поинтересовался дед Амадора.