Райдзин. Восточный край

Глава 4

После удара молнии в голову и моего появления на поляне во время ритуала прошел месяц. И все это время я пусть краешком, но все равно частично воспринимал происходящее вокруг как сон, допуская возможность горячечного бреда на больничной койке.

Любые невероятные и прежде непредставимые в реальной жизни чудеса я воспринимал все же не полностью веря в увиденное. Скорее всего сработал защитный механизм в психике — всегда допускал в уме что происходящее не полностью реально, что позволяло мне не слишком переживать о происходящем. Шок удивления от невиданной магии, технологий и киберфеодализма сословного общества размывался, не обрушивался на сознание полностью. И, наверное, именно это помогло мне довольно легко справиться с осознанием, что новый я, в новом теле и в новой жизни — это навсегда.

Моя новая жизнь в новом, абсолютно другом мире.

Сейчас же, по прошествии месяца, с каждым днем, иногда даже с каждым часом, возможность допуска нереальности происходящего отдалялась все дальше, и я уже полностью и безо всяких оговорок погружался в такую на первый взгляд знакомую, но в то же время совершенно чужеродную реальность параллельного мира. Если в первые дни и недели чудеса иного мира я воспринимал абсолютно спокойно, то с каждым новым днем осознание реальности в моменте накрывало все сильнее.

Как сейчас, когда мы вместе с Надеждой покидали дом под созданным ею размытым пологом невидимости. Купол полупрозрачной колышущейся пелены, как она сказала, укрывал нас и от прямых взглядов, и от видеонаблюдения. Выйдя за ворота, мы в быстром темпе прошли пару километров. Двигались по склону горы вниз, направляясь к берегу залива.

Вскоре зашли в неприметный переулок и здесь Надежда сняла купол. На лбу у нее я заметил бисеринки пота — похоже, держать пелену невидимости оказалось нелегко. Кого мы здесь ждем я пока не спрашивал — видел, что Надежда восстанавливает дыхание, приходя в себя.

— Не моя специализация, — произнесла она, словно оправдываясь.

Совсем скоро в темный переулок заехал автомобиль — легковой фургон, так называемый «каблучок», на борту которого была нанесена яркая реклама доставки питательных смесей для прет-а-порте принтеров. Среди мешков этой смеси мы и поехали, забравшись в тесный низкий кузов.

Водителя через закрытый сеткой проем из грузового отсека было видно плохо, на нас он не оборачивался. Обычный вроде бы дядька средних лет с бородой, усталым лицом и в красной форменной кепке.

За дорогой я посматривал через видное мне с моего места лобовое стекло и увидел, как вскоре мы подъехали к неприметному дому у самой границы русской территории. Машина заехала в гараж на две машины, поднятая заранее секция ворот за нами сразу начала автоматически закрываться.

Второй машиной в гараже стоял массивный микроавтобус, в который мы все вместе и пересели. Здесь я с удивлением осмотрелся — это оказалась самая настоящая передвижная лаборатория. Рабочее место с поблескивающим синевой экраном, кресло похожее на стоматологическое и загадочного назначения аппаратура.

Привезший нас сюда водитель зашел последним, и едва закрыл за собой дверь, моментально преобразился. Да так, что я едва удержал на месте падающую челюсть — он просто, черт побери, взял себя за кожу на шее и стянул с себя накладное лицо вместе с кепкой.

«Ах удивительное дело», — поразился я про себя, но как оказалось это было только началом. Следующий шок я испытал, увидев истинное лицо нашего водителя. Это был чернокожий парень, но я не этому удивлялся. Конечно, не сильно ожидаешь встретить человека с черной кожей на русской территории города Нагасаки, но и поразительной подобная встреча не выглядит.

Шоком для меня стало то, что у черного парня были желтые звериные глаза с вертикальными зрачками. Озадачивало и его поведение — на нас парень даже не смотрел, не говоря уже о том, чтобы поздороваться. Похоже, в его поведенческий паттерн подобные условности просто не входили. Взгляд у него блуждал, и только сейчас я заметил, как странный парень периодически плавно покачивался, двигаясь словно в ритме танца. Какого-то психоделического, судя по движениям, танца, как будто космические мелодии слушает.

Надежда, впрочем, выглядела абсолютно спокойно, видимо не в первый раз работает с этим странным парнем. Причем далее и вовсе она повела себя так, что у меня челюсть все же упала. Потому что ее кавайная светлость совершенно спокойно, не глядя на нас, начала раздеваться — быстро и деловито.

Десяток секунд и она осталась практически обнаженной — топлесс, после чего села на «стоматологическое» кресло. Странный черный парень уже подошел к ней и прислонил к лицу тонкую маску из материала телесного цвета. Чуть погодя похожие накладки, только более плотные, легли ей на грудь, плечи и бедра. После этого Надежда положила руки на подлокотники, замерла, а чернокожий танцор активировал с пульта какой-то процесс, после чего сначала руки ее кавайной светлости, а после и все тело, объяло желтым сиянием.

Прошло меньше минуты, сияние погасло, и я вдруг понял что теперь на кресле сидит внешне совершенно незнакомая девушка. Взгляд остался прежним, а вот лицо, фигура — все изменилось.

«Holy shit! Мадре миа, йа просто пердоле…» — на смеси нескольких языков ошалело бормотал я про себя, не в силах поверить в увиденное. Черная мгла пропасти во взгляде ее кавайной светлости во время темного преображения не изумила меня так, как это столь невероятное превращение — занявшее едва пару минут со всей подготовкой.

Странный черный парень, не обращая на меня никакого внимания, уже колдовал над ступнями Надежды, клея и туда накладки телесного цвета. Кивком дал понять, что закончил, после чего она легко спрыгнула с кресла и подхватив свою обувь с одеждой, отошла.

Когда Надежда поднялась, я обратил внимание что изменилась не только ее внешность, а изменилось восприятие девушки. В своем оригинальном образе она виделась легкой, воздушной и утонченной — словно балерина. Сейчас у нее и лицо округлилось, и плечи словно стали пошире. Образ выглядел тяжелее, пропала утонченность и «анимешная кавайность», зато проявилась эдакая кровь с молоком, здоровая красота словно у спортсменки-легкоатлетки. Или как у крестьянки на покосе с яркого эротишного плаката.

Столь сильно изменившаяся внешне Надежда между тем надела заранее подготовленную длинную растянутую футболку, скрывая наготу. Надо сказать, что для взгляда она стала едва ли не привлекательнее — футболка была не такой уж и длинной, открывая ноги, кроме того ткань то и дело облегала…