Страница 12 из 17
— Я сейчас не о прочих обиженных, как ты выразился. В тебе и твоей жизни есть определенная тайна. Двойное дно, связанное с твоим даром. Понимаешь, способ и обстоятельства при постановке мне задачи, ваш совершивший самоубийство опекун, перевод двух дураков из ФСБ сюда…
— Что, прости?
— Ах да, ты же не в курсе. Про сорванную пломбу знаешь?
Спрашивал я, вообще-то, про «самоубийство», играя в несознанку. Но про сорванную пломбу ответил автоматически:
— Знаю, Модест Петрович рассказал.
— Откуда ты знаешь Модеста? — вскинулась вдруг Надежда, заставив меня вздрогнуть. На мгновение мне показалось, что в ее глазах мелькнула непроглядная Тьма.
— Эм… — даже замялся я, потому что на миг лицо Надежды стало выглядеть весьма опасно. — После того как мы с Наоми были эвакуированы из Познани, нас доставили в город Белоцарск, где в штабе Четырнадцатой бронекавалерийской бригады я имел ознакомительную беседу, в ходе которой сообщил о потере памяти и получил некоторое представление о картине мира и своих перспективах в освоении проклятого дара. Собеседник представился как Модест Петрович, сообщив что является куратором проекта «Резервация «Восток».
— Высокий брюнет с тонкими чертами лица, иссиня-черными волосами и молочно-белой кожей?
— Рост не видел, он за столом сидел, но остальное совпадает.
— Ах ты ж с-с-с… — неожиданно едва слышно проговорила Надежда. Не знаю, что хотела сказать она дальше за слово, начинающегося с протяжного «с-с-с», но не сказала.
Сдержалась.
— Мне довели, что твой куратор от проекта «Резервация» — Игорь Велльсгаузен.
— Так точно. Игорь Николаевич встречал нас после посадки в Нагасаки, в ходе обстоятельной беседы и инструктажа вручил мне браслеты Ви-блокатора, ассистант личного терминала и перстни, которые мы должны будем использовать при инициации Источника.
— Ясно. Ясно, — вздохнула Надежда. — Все это только подтверждает, что вокруг тебя происходит…
Пощелкав пальцами, ее кавайная светлость замялась, пытаясь найти нужное выражение.
— Нездоровая канитель? — подсказал я машинально.
— Именно, — кивнула Надежда. — Именно что нездоровая канитель.
— А что за два дурака из ФСБ?
— Какие два дурака? — Надежда явно находилась сейчас далеко в мыслях, но быстро вспомнила, о чем речь: — Ах да, Никонов и Кононов.
Знакомые фамилии — ну да, я ж их видел во время настройки капсулы. Вроде вполне обычные парни, на дураков не похожи.
— Когда у тебя сорвало ментальную пломбу, ты находился в зоне ответственности оперативного штаба Управления ФСБ по Гродненской губернии. Дежурный, который засек всплеск энергии, уже утром был уволен со службы переводом в Канцелярию, в Третий отдел. Вместе с ним отправился его коллега, с которым он ночью почесал языками по твоему поводу. Сейчас эти двое с подпиской о неразглашении следят за периметром и выполняют обязанности аналитиков при команде Соколова, — махнула рукой Надежда в сторону соседнего особняка. — В общем, как ты правильно выразился, вокруг тебя начинает кружиться совершенно нездоровая канитель. Я не знаю и даже не догадываюсь, что это может быть. И в связи с этим я предлагаю тебе… поиграть в игру, так скажем.
— В какую?
— В смертельно опасную.
— В чем именно эта игра будет заключаться?
— Это будет твоя личная игра. Ты уже сделал к этому первый шаг, планируя участвовать в Русском покере чтобы получить хотя бы немного возможностей для самостоятельных действий. Я могу помочь тебе попытаться пройти еще дальше, попробовать докопаться до истинных причин происходящего. При этом, — подняла указательный палец Надежда, акцентируя внимание на следующих словах: — Ты должен понимать, что в случае проигрыша мы с тобой вполне можем… исчезнуть, мягко говоря. П-пух, и все, нет ни тебя, ни меня. Вот так, — щелкнула она пальцами.
— Я бы, наверное, сосредоточился на другом варианте.
— На каком? — взметнулись брови Надежды.
— Пусть все идет как идет.
Долго, очень долго — больше минуты, Надежда смотрела на меня. Взгляд я не опускал. Она тоже. На щеках ее кавайной светлости вновь появился румянец — похоже, она думала о том, что я струсил, и сейчас корила себя за просчет. Думаю, за прошедший месяц она наблюдала за мной и сделала вывод, что на ее предложение я соглашусь.
— Объясни, пожалуйста, — в голосе Надежды зазвенел лед.
— Я бы очень не хотел, чтобы из-за меня ты подвергала себя смертельной опасности, только и всего. Мне было бы комфортнее, если бы я один пытался разобраться со своей жизнью, чтобы потом не было мучительно больно за потери, которых могло не быть. Если конкретно — я не хотел бы стать причиной твоих… так скажем неприятностей в виде «п-пух, и все», — повторил я щелчок пальцем.
— Ах вот оно что, — заметно успокоилась ее кавайная светлость. — Насчет этого не переживай, у меня в происходящем будут свои цели.
— Какие?
— Тебе не кажется, что это не совсем тактичный вопрос? Учитывая наше несопоставимое положение в обществе, о котором ты почему-то постоянно забываешь.
— Не кажется, — спокойно покачал я головой. — Если идем на смертельный риск, садясь в одну лодку, полагаю я имею право знать твои мотивы.
Щеки Надежды снова заалели. Я ведь и на «ты» перешел неожиданно для нее, вижу, как она каждый раз чуть ли не вздрагивает при этом, и аргументы у меня совсем не мягкие к восприятию. Снова злится, похоже — что ей, кстати, удивительно идет. Но заговорила ее кавайная светлость довольно спокойно.
— Потеряв память, ты сейчас только-только изучаешь окружающий мир. Для того, чтобы понять мои мотивы, тебе для начала нужна обширная база в том числе элементарных знаний, база которой у тебя сейчас просто нет. Когда знания появятся, я готова тебе все рассказать — к этому времени, если мы доживем, ты сможешь меня понять. Пока же готова рассказать тебе лишь часть моего мотива, который — не скрою, у меня в некотором роде присутствует, и этот мой мотив на ближайший год точно будет нашей с тобой основной легендой. Согласен?
Резон в словах Надежды был, поэтому я кивнул.
— Согласен.
— В период между первым и вторым совершеннолетием я принимала участие в турнирах по практической стрельбе, проводимых между высше-магическими учебными заведениями самых разных стран. Моя команда выиграла все турниры, в которых участвовала, после этого я и получила мировую известность и статус айдола в Юго-Восточной Азии. В немалой степени — благодаря созданному образу, близкому к стилю обычной японской школьницы.