Страница 31 из 43
Эрик достал перчатки из кармана пальто и надел мне их на руки.
– Второй его ошибкой стала попытка обратить меня в свою веру. Это случилось уже после неудачного сватовства. Полагаю, Мо Килберт отказал мне именно затем, чтобы потом поймать меня на крючок согласием на брак с Кларой. И меня… пригласили в «закрытый клуб», представив концепцию нового мира, в котором темная магия станет инструментом не зла, а осознанного ограничения. Избранные получат власть над Тьмой, и в силу своей врожденной праведности, непогрешимо отделят агнцев от козлищ. Всем будет воздано по заслугам, ложные идолы падут к стопам победителей.
– Где-то я это уже слышала, – пробормотала я. – И по какому принципу, если не секрет, будет производиться отсев?
Эрик пожал плечами:
– Я не особо вдавался в подробности. Там было что-то насчет правильной формы черепа и идеальной родословной. Когда я с негодованием отказался, Профессор… хм… слегка расстроился. Я ушел. Никто, разумеется, мне не поверил, доказательств не было, улики, подтверждающие применение черного волшебства, благополучно исчезли из лаборатории. Клара тоже не захотела меня слушать, ведь я обвинял ее горячо любимого отца. И в чем обвинял? В заговоре. В подрыве самих устоев магии! Она с жаром заверила меня, что на фэре Арчибальде нет никаких следов перерождения, а они были бы, займись он Тьмой. Она была права. Тем не менее меня попросили сначала из аспирантуры, а потом из столицы, с запретом проживать в Круасо больше недели и приближаться к персоне, которую я пытался «оболгать». Затем я стал замечать непрерывную слежку. Профессор не стремился меня убить, но держал меня в своем зрении. Клара уехала из столицы. Куда? Я так и не смог узнать. Меня взял на работу старый друг, дослужившийся до ревизора Тайной Канцелярии. За несколько лет службы, разъезжая по Димору и Беленхейму, я имел возможность изучать созданную Килбертом подпольную бандитскую паутину, тайное правительство столицы. Профессор шел к своей цели: деньги, убийства и похищения были лишь инструментами на пути к большему – властью над Тьмой.
– И все же ты таки не смог его выманить, – заключила я. – Может, Профессор нашел способ уклониться от моего проклятия, а может… а может, оно и к лучшему?
Эрик помолчал, не отрывая от меня взгляда:
– Он мог применить какие-нибудь особые чары, и от этого мне еще тревожнее. Помни, что ты тоже заслужила его интерес. Был донос и постановочный суд. Если Килберт не явится в ближайшую неделю, мы поменяем стратегию. Съезжу к отцу… мы съездим. Я представлю тебя семье, договоримся насчет свадьбы… Не позволю Профессору продолжить злодеяния. Помирюсь с семьей, чего бы мне ни стоило, привлеку всех родственников, даже самых дальних. Буду ездить по стране повсюду, где живут многочисленные Фо Амали, встречаться с родней, умолять и запугивать. Вместе мы найдем доказательства преступлений Арчибальда.
Я нахмурилась:
– Но ты… ты потеряешь ту независимость, к которой стремился! Тебе же придется подстраиваться! Разве не от тебя я слышала, что ты и твой отец по-разному смотрите на жизнь? И этот особняк в Грёзе… Я поняла, почему Август завещал его именно тебе! Он дал тебе ДОМ, нейтральную территорию, Убежище, зная, что остальные Фо Амали смирятся с его решением.
Эрик долго смотрел мне в глаза. Магические «светляки» и тот странный огонь, который я замечала и прежде, придавали его лицу невероятную притягательность.
– Как же я счастлив, Сола. Ты сама все видишь и понимаешь, будто читаешь нас, Фо Амалей, как открытую книгу.
– Напечатанную весьма заковыристым шрифтом, – шутливо проворчала я.
Эрик вздохнул и покачал головой:
– Мое смирение – разумная жертва. Рано или поздно, но кому-то нужно идти на уступки. Я обещал тебе руку и сердце, а не… потенциальный труп. Сегодня такой прекрасный вечер, а мы говорим о грустном. Жалею, что ввязал тебя в свою игру, Сола.
– Я сама ввязалась. И, уж признайся, Эрик Герберт Брезо Фо Амаль, маркиз Арвадийский: если бы не мое проклятие, как долго продлилось бы наше знакомство?
– Не думай, что однажды встретив, я выпустил бы тебя из виду, – Эрик изобразил хищную ухмылку. – Даже без проклятия. Меня больше волнует, верно ли предположение Райана. Если Профессор действительно собирает одаренных темных и ты попала в область его внимания, назовем это… судьбой. Что там болтал бургомистр насчет лавки на другом конце города?
Я сделала вид, что не понимаю, о чем он. В конце концов, от поцелуев у девушек часто кружится голова и пропадает дар речи.
… Слуги ахали и охали. Грета немедленно упросила назначить ее моей персональной горничной. Август лучился одобрением, хитро поглядывая со стены. Книпс сиял. Я была счастлива, что люди, в последнее время ставшие мне друзьями, принимают и одобряют меня (разумеется, за исключением портретов в галерее).
Иногда мне казалось, что все это сон, но затем Эрик вдруг поднимался на чердак и совал любопытный нос в мои темные эксперименты, объясняя это тем, что раз будущая супруга владеет антируной, то ему нужно знать, насколько муж и жена – одна сатана в нашем конкретном случае. Или я заставала Эрика в его кабинете за чтением очередного фолианта о перерожденцах и вовлекалась в горячий спор о преимуществах светлых аспектов личности.
… Это был волшебный день. И он перетек в волшебный вечер. Райан расстарался. В столовой нас ждал роскошный ужин с дорогим игристым с южных островов.
Рай произнес короткую речь, суть которой сводилась к тому, если бы не его личное в нас участие, мы б еще долго ходили бы вокруг да около, мол, иногда людям требуется легкий направленный пендель.
Август потребовал учесть и его роль в нашем с Эриком воссоединении. Книпс бурчал, что он с первого же дня видел возникшее между нами притяжение, хотя, держу пари, он даже не представлял, что его спаситель и работодатель способен влюбиться. Типси пользовался всеобщей суетой и потихоньку воровал еду с тарелок.
Позже вся компания, включая Августа, переместилась в столовую. Райан и Эрик вспоминали детство, и, как мне показалось, Рай умышленно избегал грустных моментов. В разгар веселья в дверь постучали, и я по привычке пошла открывать, опередив Людвига.
На крыльце стояла молодая женщина. Свет фонарей осветил стройную фигуру в наряде, сшитом по последней моде – Милдред пришла бы в восторг от огромной шляпы со скромной шелковой лентой и шерстяного манто поверх юбки-колокола. Из-под широких полей на меня глянули небесно-голубые глаза, полные тревожного ожидания.
– О, слава богам, я добралась! Могу я видеть Берти? – взволнованно произнесла незнакомка.
Я с облегчением улыбнулась и сообщила:
– Тут такие не живут. Вы ошиблись адресом.
– Но… – молодая дама посмотрела на сжатый в пальцах обрывок бумаги. – В городе мне сказали, что Берти живет здесь. Вы его сестра? Вы Кристин?
– Вы говорите о Герберте… Герберте Фо Амале? – сердце закололо скверным предчувствием.
– Да! Герберт! Конечно! Я Клара! Клара Мо Килберт! Должно быть, вы обо мне слышали!
– Конечно, – кивнула я. – Добро пожаловать в особняк Фо Амалей… Клара.
… – Клара? – эхом отозвался Эрик.
Райан тоже выскочил в холл и застыл, недобро глядя на гостью. Я отступила в угол. Эрик неверяще смотрел на женщину из прошлого. И в его взгляде промелькнуло нечто… сложное.
Все вообще сразу стало сложно. Клара Килберт не пала на широкую грудь Эрика, проникновенно рыдая, даже не заплакала. Случись такое, возможно, Эрик сразу почувствовал бы фальшь, как ее чувствовала я. Хотя с таким типом личика – прозрачной кожей натуральной блондинки и голубыми глазами – Кларе пошли бы слезы. Когда такие девицы плачут, у них розовеет кончик носа, а губы дрожат, от этого они становятся еще очаровательнее.
Однако Клара Килберт лишь уронила зонтик, закрыла лицо руками и произнесла дрогнувшим голосом:
– Ты жив? Слава богам, я успела.