Страница 18 из 43
Фо Амаль прав: Грёз – маленький городишко, развернуться негде, а раз я официально признана невиновной, мне открыты просторы Беленхейма. Захочу – осяду в столице. Или не осяду. Посмотрим.
Вверив яйцо заботам Книпса, который наотрез отказался «тратить время в скучных заведениях», я отправилась наряжаться. Модное платье у меня было всего одно, зато Милдред вложила в него всю душу.
«К черту турнюр, – бормотала она, снимая мерки и ползая вокруг меня на коленках. – Турнюр и зауженная юбка – прошлый век, символы женского рабства. В них мы зависимы от мужчин, как… как… куклы! Нужно смотреть в будущее. Только струящийся низ, только свобода… и пуговичек на манжеты бросим побольше!»
Я не возражала. Пуговички мне всегда нравились.
Я спускалась по лестнице, придерживая шелковистый подол, любуясь переливами дорогой ткани, и мысленно рассуждала на тему того, как далеко мне еще до «синего чулка». А увидев выражение лица Фо Амаля, вообще пала на самое дно. Он смотрел на меня так шокированно, будто ни разу не видел барышни с вышивкой на подоле.
– Вы прекрасны… прекрасно выглядите, Сола.
Не быть мне свободной. Я навеки в рабстве у женской моды.
Одно грело душу – Милдред бы меня не осудила. Несмотря на все свободолюбивые порывы, она была настоящей девочкой, обожавшей бантики, рюшечки и воланы. И шляпки. Одно из ее творений как раз украшало мою прическу. Широкие изогнутые поля и скромный цветок из шелка – бледно-желтая роза.
Мы сели в экипаж, заказанный Фо Амалем по телефону. Книпс недавно установил этот полумагический аппарат в холле. Подозреваю, что таким образом господин Эрик-Герберт пытался отделаться от личных визитов бургомистра. А я проверяла по нему состояние пациента. Молодой приказчик, пострадавший от «кнута», шел на поправку.
Ресторан встретил нас приглушенным гулом голосов и негромкой струнной музыкой. Квартет виолончелистов и скрипачей играл медленный вальс.
Шикарно одетые дамы и господа – высший свет Грёза – ужинали супом из артишоков, устрицами и трюфелями. Перед нами поставили огромные блюда с крошечным пятнышком паштета посредине, одиноким перепелиным яйцом, кусочком апельсина и гренком. По краям приборов было размазано нечто яркое – судя по запаху, брусничный соус.
Мы с Фо Амалем задумчиво уставились на свои тарелки.
– Как же давно я не был в ресторане, – уныло констатировал маг, поддевая паштет гренком. – Успел позабыть, как тут кормят. Н-да…
Я только вздохнула, чувствуя несоответствие образа аппетиту. В таком платье, да еще и с корсетом, барышня должна клевать еду, как птичка. А запивать ее, видимо, росой из цветочной чашечки. А я бы съела целую пулярку. Еда Книпса уже не казалась столь отвратительной.
К тому же, мне было неуютно. Нет, Милдред была не права: время турнюров еще не прошло. Эпоха нового стиля, которую радостно приветствовала кузина, прочно утвердилась в столицах, но до провинциального Грёза пока не добралась.
Вот и очередная посетительница (застывшая на пороге ресторана и внимательно высматривающая кого-то в зале), напоминала кентавра без задних ног. Как вообще можно сидеть с такой пришлепкой на заду? Талия, конечно, тонкая, и спереди все гладко и стройно, но неудобства очевидны.
Я украдкой рассматривала даму, выглядывая из-за официанта, который с жаром втюхивал нам «консоме из телятины». Судя по каменному лицу Фо Амаля, он был уже достаточно впечатлен паштетом.
– Фра Сола, – обратился он ко мне. – Вы сыты?
Я возмущенно набрала полную грудь воздуха, получила ощутимый толчок в коленку под столом и улыбнулась официанту.
– О да, – выдохнула я, низким грудным голосом, который произвел на парня мощное впечатление – он сглотнул и залился краской. – Более чем. Ах, в меня больше ничего не влезет!
– Рассчитайте нас, любезнейший, – велел Фо Амаль.
– Я есть хочу! – сдавленно прошипела я, когда официант отошел.
– Я тоже, – проникновенно сообщил Фо Амаль. – Поэтому мы сейчас перемещаемся в другое заведение, недалеко отсюда, но в иной части города.
Когда мы выходили, я обернулась и поискала глазами даму-кентавра. Она прохаживалась у кадок с фикусами в углу зала, за парами, кружащимися в вальсе – держа одну руку в сумочке-кисете – и продолжала кого-то высматривать.
… Мы с Фо Амалем пулей вылетели из ресторана и отбежали подальше, испуганно оглядываясь. Мне чудилось, что официант вот-вот погонится за нами по улице, вопя:
– Господа! А как же суп-жульен?! У нас отличные порции супа-жульен – целых три столовых ложки!
Некоторое время мы довольно шустро семенили по аллее, подгоняемые чувством голода. Но постепенно томная атмосфера города передалась и нам. Наши шаги замедлились. Фо Амаль помахивал тростью, я глазела по сторонам. Время от времени, приподнимая шляпы-котелки, с магом оживленно здоровались проходящие мимо господа.
– Свита бургомистра, – недовольно буркнул господин Эрик. – Обрадовались. Не теряют надежды, что я навеки обоснуюсь в их городишке.
Центр города был прелестен. Я наконец-то увидела вечерний Грёз, с его ярко освещенными улицами, бульварами, благоухающими ночными фиалками, набережной и уютными чайными.
– Вы обещали угостить меня мороженым, – напомнила я.
Фо Амаль удивленно поднял брови:
– Когда это?
– Эй! – возмутилась я из-под шляпки.
– Я просто шучу. Непременно приглашу вас и Книпса в лучшее кафе на побережье.
– Книпса? – у меня почему-то резко упало настроение. Странно, ведь мы с Книпсом друзья.
– Да. Мальчишка так и недогулял свое детство. Он очень любит мороженое.
Настроение немного улучшилось, и я опять посмотрела на Фо Амаля другими глазами. Сколько же в нем граней личности?
– Как вы познакомились?
Господин Эрик тряхнул головой:
– Это немного грустная история.
– Расскажите.
– Я ведь уже несколько лет пытаюсь вывести своего врага на чистую воду.
– Помню.
– Пособники Профессора…
– Профессора? Вашего врага называют так, потому что он очень умный?
– Его называют так, потому что он профессор одного из университетов Круасо, – пояснил Фо Амаль. – Так вот его подчиненные… а, возможно, и сам Профессор… однажды заметили талантливого мальчишку-эльва, способного создавать невероятные механические вещи. Вы ведь знаете, Сола, что перерождение – защитная система магии, регулирующая баланс. Всегда находятся люди, желающие обойти защиту. Сторонники темного волшебства решили, что смогут сломать систему, создав механического голема, научившись пересаживать в него разум перерождающихся. Они думали, это может спасти их от безумия. Нет тела – нет мутаций.
Мне стало нехорошо. Не физически – морально.
– Негодяи похитили Книпса и держали его в одной из своих лабораторий. Но мальчишка саботировал исследования. Один из его големов взорвался, разумеется, не случайно. Погибли все, кто был в лаборатории во время испытаний. Книпс тоже пострадал. У него металлические ребра и проблемы с глазами. Поэтому он никогда не снимает очки.
Бедный Книпс!
– Вы нашли его и вылечили?
– Скорее, приютил и дал защиту. Со мной он в безопасности. Профессор знает, что Книпс жив, но не посмеет навредить ему, пока парень со мной.
– Но… почему, простите? Ваш враг никогда не пытался … убить вас раньше, до моего проклятия? Он ведь в курсе, что вы на него охотитесь!
– Хотите верьте, хотите нет, но дело в моей семье. Моему деду, отцу, братьям, как всяким уважающим себя некромантам, плевать на деятельность Профессора, но они знают о нашем противостоянии и уничтожат любого, кто покусится на мою жизнь. Единственное, чего боится мой враг – истинная некромантия. Уж очень близко он подошел к границе между жизнью и смертью. Сейчас у него просто нет выбора. Он мой противник, и проклятие действует на него так же, как и на других.
– Ну вот, – посетовала я. – У вас семья… упырей, а вы наняли меня, чтобы я подвергала вашу жизнь опасности.
Мне стало крайне неуютно.