Пионер, 1954 № 11

Нет на океане ничего интереснее отливов. Можно далеко брести по песку, который ещё минуту назад был морским дном, можно искать раков-отшельников и раковины или гоняться за неуклюже удирающими крабами.

И Бернар бросился следом за уходившим морем. Он, несомненно, догнал бы его, несмотря на то, что песок под его ногами становился всё более мокрым и вязким, если бы не споткнулся обо что-то и не растянулся во весь рост. В ту минуту, когда он ткнулся лицом в песок, он ясно услышал, как что-то тяжёлое с чавканьем опустилось рядом с ним. Бернар стряхнул с лица песок и поднял голову. Взгляд его встретился с парой холодных, ужасных глаз. Он почувствовал, как у него зашевелились волосы от страха. В двух шагах от его лица, в мокром песке, слегка приподнятый на своих отвратительных щупальцах, как бы на корточках, сидел спрут. Бернар взвизгнул так пронзительно, что головоногое страшилище сжалось, словно приготовилось прыгнуть. - Не бойся. Он не кусается.

Бернар обернулся. Около него стоял мальчик немного побольше, чем он сам, с объёмистой сумкой в руке. Бернар вскочил красный, как мак.

Мальчик подошёл к спруту, ловко схватил его за туловище и вытащил у него изо рта крючок. Только теперь Бернар заметил, что спрут просто попался на крючок, привязанный леской к колышку, вбитому в морское дно.

- Небось, испугался? - сказал мальчик. - Ты быстро бежал и зацепился за леску. А этот спрут уже был на крючке и потянулся за тобой. Даже смешно смотреть было: как будто бы он прыгал и хотел тебя догнать… Да ты не бойся, они не вредные. Конечно, они отвратительно выглядят, зато очень вкусные.

Бернар обернулся. Около него стоял мальчик с объёмистой сумкой в руках.

- А ты их здесь ловишь? - спросил Бернар, оправившись от стыда.

- Ага! Сейчас привяжу к колышкам лески с крючками и на них насажу приманку. Когда будет прилив, спруты и скаты вернутся сюда. Они ищут корм возле берега. А во время отлива я опять приду и проверю, что попалось.

Бернар внимательно приглядывался к мальчику. Он был выше и казался сильнее Бернара, вероятно, он был годом - двумя старше. На нём были засученные вельветовые штаны и грязный свитер в полоску. Из-под старого берета выбивались космы давно не чёсанных волос.

Бернар деловито посмотрел на крючок, который мальчик всё ещё держал в руке.

- Какую ты приманку насаживаешь?

Мальчик полез в сумку.

- Головы макрелей. Видишь?

Он вытащил из сумки рыбью голову и насадил её на крючок. Потом старательно уложил леску по направлению к морю. Бернар заметил, что его сумка была основательно набита.

- Ты сегодня что-нибудь поймал?

- Двух спрутов и трёх скатов. Хороший улов! Сейчас отливы большие, и, когда вода прибывает, крючки заплывают далеко в море. Хочешь, насадим вместе свежую приманку? Тебя как звать?

- Бернар. А тебя?

- Гастон. Смотри, не спутай лески. Пройдя несколько шагов, Гастон поднял с песка пустой крючок.

- Видишь? Съели приманку, твари! Знаешь, попадаются такие догадливые, что обдерут с крючка приманку и сожрут её, а крючка не тронут.

Он посмотрел в сторону моря, находившегося от них на расстоянии полёта камня.

- Знаешь, что? Давай вобьём колышки подальше от берега, поближе к морю. Отлив сегодня ещё больше. Поможешь мне?

Вдвоём работа пошла живее. Когда они вбили последний колышек, неожиданно плеснула большая волна и окатила их чуть не до пояса. Гастон рассмеялся, будто услышал удачную шутку.

- Побежали? Начинается прилив.

Большие волны возвращались с рёвом. Бернар и Гастон побежали что есть силы. Добравшись до сухого берега, они уселись на высокой дюне и стали глядеть на прилив.

- Наши крючки уже в море! - минуту спустя крикнул Бернар. Посмотрев на Га-стона, он смутился и поправился: - Твои крючки.

- Крючки будут наши, - возразил Гастон. - Будем закидывать их вместе. Только то, что поймается, будет моё. - Он серьёзно взглянул на Бернара. - Я должен приносить всё это тётке, и столько, чтобы хватило. Понимаешь?…

- Значит, ты живёшь здесь не с родителями?. - спросил Бернар.

Гастон нахмурился.

- Нет, не с родителями. Я живу у дяди, смолокура.

- А я езжу сюда на каникулы каждый год. Удивительно, что я не встретил тебя до сих пор.

Гастон нахмурился ещё сильнее и принялся вертеть прутиком дырку в песке.

- Я в Мимизане живу только с Нового года…

- А где ты до этого жил?

- В Монт-де-Марсане.

- С семьёй дяди?

Гастон отбросил пруг и внезапно поднялся.

- Нет, с родителями. А тебе не пора? Получишь дома нагоняй.

Он говорил резко, почти грубо. Бернару стало неловко.

- Не бойся, не получу, - сказал он неуверенно. - Не понимаю, почему ты сердишься?

Гастон отвернулся, притворившись, что смотрит на море. Видимо, ему тоже стало неприятно.

- С чего ты взял, что я сержусь? Мне ещё порядочно тащиться до дома. А завтра чуть свет надо снова быть здесь. Ангел-хранитель вместо меня за крючками не присмотрит. Думаешь, это интересно?

Бернар молчал, что-то обдумывая.

- Слушай, - сказал он наконец, - если хочешь, я приду завтра утром осмотреть крючки вместо тебя. Я живу в двух шагах отсюда.

Гастон посмотрел на него с недоверием.

- Да надо не утром, а на рассвете. Отлив будет около четырёх часов утра. Ты проспишь.

- Не просплю!

- Всё равно не справишься: побоишься спрутов.

Бернар слегка покраснел.

- Справлюсь, не бойся. Я видел, как это делается. А спрутов я не боюсь, я только этого немного испугался, потому что он как-то неожиданно… В Бретани я ловил спрутов голыми руками…

- А где ты возьмёшь рыбьи головы на приманку?

Бернар смущённо посмотрел на Гасто-на.

- Ну, видишь! - торжествующе сказал Гастон.

Но Бернар вдруг подпрыгнул и захлопал в ладоши.

- Есть!

- Что есть?

- Макрели! Они будут сегодня на ужин. Я видел, как их утром принесли на

кухню.

- Ну и что с того?

- Как что? Поотрываю у них головы! Гастон пожал плечами.

- У жареных макрелей? Спруты и скаты не едят макрелей на маргарине.

- А я оторву у них головы до того, как их изжарят!

- Тебе не позволят. Макрели жарятся с головами.

- Позволят. Ты моих стариков не знаешь.

Гастон некоторое время раздумывал, поглядывая на Бернара.

- Слушай, - наконец сказал он, - если ты завалишь это дело, не снимешь улова и не насадишь новой приманки, мне попадёт дома из-за тебя. С тёткой шутки плохи.

- Я не подведу. Даю слово. Можешь придти позднее, после завтрака.

- Ну, смотри! Если опоздаешь, на крючках ничего не найдёшь. Морские птицы оберут их вместо тебя. Даёшь слово?

- Даю!

- Ну, тогда помни. В конце концов это только один раз. Отлив с каждым днём начинается позже.

Он посмотрел на море, подступавшее с каждой новой волной всё ближе.

- Который час?

Бернар взглянул на свои ручные часы.

- Половина пятого.

- Эх, красивые часы у тебя! С секундомером?

- С секундомером. На, посмотри.

- Да-а… Ну, надо идти. Мне ещё час ходьбы до дому.

- Так до завтра!

- До завтра! Только не подведи!

Гастон пошёл по дороге в Мимизан, неся сумку на плече. Бернар побежал по пляжу домой.

Доктор Оливье давно уже проснулся и стоял па веранде, высматривая сына.

- Дорогая моя, - говорил он жене, - повторяю тебе, что мальчишка ускользает от нас. Он начинает ходить собственными путями. Нет, решительно мы должны быть с ним гораздо строже.

Госпожа Оливье мягко возражала. У неё как раз был один из тех приступов мигрени, против которых не помогало и лекарство.

- Ах, оставь, милый. Наш мальчик хороший и очень привязан к нам. Я даже сказала бы, что ему недостаёт некоторой самостоятельности. Ему нужно было бы общество ровесников.