Клич

Остаток дня прошел в затянувшемся чаепитии и пустых разговорах, потому что никто не решался побеспокоить Глафиру новыми напоминаниями о Пушке. Однако образ бывалого солдата витал в мыслях каждого, так что и он незримо присутствовал за гостеприимным столом.

66

Из дневника генерала М.А. Газенкампфа (штаб главнокомандующего, великого князя Николая Николаевича):

"28 июня. Вторник. — Деревня Иванча утопает в зелени по обеим сторонам быстрой речки. Наши палатки — на прибрежием лугу. Обедали под открытым небом: куриный суп, жареные куры, компот из консервов и кофе. Перед самым обедом приехал из Тырнова адъютант великого князя, поручик Лиханов, привез подробную реляцию Гурко и захваченное турецкое знамя: зеленое, с какими-то надписями, с желтыми лентами, на простом, некрашеном древке, увенчанном звездою и полумесяцем. Все это сегодня же будет послано государю.

Здешнее население встретило нас с таким же восторгом, как и попутное. Дер. Иванча — совсем нетронутая. Жители одеты неряшливо и грязно, но очевидно — зажиточны. Хлеба, фуража, скота, разной птицы — вволю. Но на жителях заметен отпечаток многовекового рабства: малорослы, сухопары, очень робки…

Передана присланная государем шифрованная телеграмма нашего генерального консула из Цетинья, от 25 июня: "Корпус Сулеймана и часть корпуса Али-Саиба, до 45 батальонов, должны, по всей вероятности, выйти из Скутари в Румелию и Болгарию. 16 крепостных орудий из Подгорицы уже отправлены в Константинополь. Турки теперь в Скутари. Черногорские войска стоят до разъяснения дела на прежних местах, но приготовляются к наступлению, вероятно, к Старой Сербии, для чего нетерпеливо ждут пушек, о присылке которых я уже телеграфировал в Петербург. Наступление это отнимет у турок возможность посылать башибузуков из Призрены и Дибры на Дунай. В Скутари — до 4000 раненых".

Кроме этой телеграммы есть еще другая, от какого-то Шатохина (вероятно, наш консул) из Рагузы, от 27-го: "Турки намерены окончательно очистить Герцеговину. Все оставшиеся в ней войска пойдут к Новому Базару".

29 июня. Среда. — Встали в 4 1/2 утра и сделали двадцативерстный переход до дер. Поликраэшти, переправившись через р. Руссицу вброд, по брюхо лошадям.

Получено донесение Гурко, что завтра рано утром выступает из Тырнова к Балканам и надеется форсировать один из проходов. Пока все отлично, но меня беспокоит, что турецкая армия вся цела, нигде не видна и намерения ее совершенно неизвестны".

Из дневника Д. А. Милютина:

"29 июня. Среда. — По мере того как доходят до Главной квартиры частные сведения о тырновском деле, начинают все более понимать, что оно вовсе не имело той важности, которую ему сгоряча придали по первой телеграмме… Я воспользовался случаем, чтобы представить государю некоторые соображения относительно составленного великим князем плана действий, по моему мнению, крайне рискованного и даже безрассудного… В то же время получена прискорбная телеграмма от великого князя Михаила Николаевича о снятии осады Карса и общем отступлении всех колонн, доселе подвигавшихся победоносно вперед. Такой печальный оборот возможен и на Дунайском театре войны, если будем действовать очертя голову, пренебрегая противником и не соображаясь с расположением его сил. Известно, что Порта со всех сторон собирает войска на Дунайский театр действий. Она даже оставила в покое Черногорию, которую почти готова уже была раздавить; войска Сулеймана-паши, равно как и занимавшие Герцеговину, направлены против нашего правого фланга. Необходимо сперва нанести удар армии противника и, пользуясь нашим настоящим центральным положением, стараться всеми силами разбить турок по частям, — и затем уже идти вперед в Балканы…

Поздно вечером снова государь призвал к себе меня и гр. Адлерберга и с радостью прочел нам телеграмму, полученную с Кавказа, об освобождении генералом Тергукасовым блокированного толпами турок в продолжение 23 дней слабого нашего гарнизона баязетской цитадели… Известие этого успокоило государя; но опять придана этому успеху излишняя важность и торжественность. Сейчас же решено дать Тергукасову Георгия 3-й степени, и на завтрашний день назначено благодарственное молебствие.

30 июня. Четверг. — Редкий день проходит без молебствий по тому или другому поводу. Сегодня утром перед строем государева конвоя я должен был громогласно прочесть телеграмму Тергукасова; затем обычные крики "ура" — и молебствие".

Из дневника М.А. Газенкампфа:

"2 июля. Суббота. — Сегодня получена телеграмма государя из Зимницы: завтра выступает, ночует в Царевице и в понедельник, 4-го, остановится в Павло.

На следующий день получено донесение от Гурко из Хаинкиоя от двух часов вчерашнего дня: 1 июля в 5 1/2 ч. вечера голова передового отряда дошла до вершины перевала. Подъем от деревни Паровцы был тяжел, и артиллерия поднималась с большим трудом, так что еще 2 июля в 5 ч. утра хвост колонны не подымался на перевал: позади еще оставалась драгунская бригада, две сотни казаков, два орудия и четыре ящика. Два конных орудия оборвались и упали с лошадьми с кручи, но их вытащили. Еще 1 июля вечером Гурко спустился с перевала со всею пехотою, четырьмя казачьими сотнями и всею горною артиллерией. Ночевал с пехотой в ущелье, в 15 верстах от дер. Хаинкиой, а 2 июля, в 6 утра, двинулся дальше. Около 10 ч. утра вышел из ущелья и нашел, что дер. Хаинкиой занята всего 300 чел. анатолийского низама, которые были захвачены врасплох. Как только 2 горных орудия с пластунами открыли огонь — турки бросили свой лагерь и бежали. Четыре казачьи сотни посланы к Казанлыку, чтобы отрезать им путь отступления. Потеря: убит один казак, ранены один пластун, один стрелок и три казака.

Это первое донесение о переходе через Балканы было сообщено телеграммой государю.

На следующий день получена ответная телеграмма от Е.И.В. из Царевице: "Ура! Поздравляю тебя и всех наших молодцов с переходом через Балканы и занятием Хаинкиоя. Я уверен, что известие это произведет огромное впечатление на турок и в самом Константинополе…""

Из дневника Д.А. Милютина:

"4 июля. Понедельник. Село болгарское Павло. — Получена была из Тырнова телеграмма е. в. главнокомандующего о том, что ген. Гурко успел благополучно и без выстрела перейти главный Балканский хребет и опустился к Хаинкиою, где 300 чел. низама были захвачены совершенно врасплох. Другой отряд пошел на Шипку, где, однако ж, по имеющимся сведениям, неприятель приготовил сильную оборону. Известие это о переходе передового отряда через Балканы очень обрадовало государя; по обыкновению, он сам пошел возвестить эту радость своему конвою и гвардейской роте; раздались обычные "ура", поздравления и проч., — недоставало только молебствия…"

Из дневника М.А. Газенкампфа:

"7 июля. Четверг. — Вечером в четверг, 7 июля, прибыл в Тырнов великий князь Николай Николаевич младший с известием о захвате Шипкинского прохода. В.К. главнокомандующий немедленно (в 11 ч. вечера) сам составил и послал государю в Павло телеграмму:

"Ура! Поздравляю. Шипкинский проход сегодня у нас в руках: Николаша сию минуту прибыл с этим радостным известием. Перевал занят в эту минуту Орловским полком и двумя орудиями. В 4 часа дня войска Гурко были в виду Орловского полка. Турки бежали на запад, побросав свои 3 знамени и 8 орудий. Паника у них огромная, бросали оружие. Их было 14 таборов. Гуркин лагерь виден с Шипки. К нему Мирский (нач. 9-й пехотной дивизии, ген. — адъютант князь Святополк-Мирский 2-й) послал моего ординарца Цурикова. Сегодня боя не было: турки всюду без выстрела бежали. 5 июля Орловский полк дрался с неимоверным мужеством против этих 14 таборов. В полках Орловском и 30-м казачьем около 100 убитых и 100 раненых; офицеров убито 2, ранено 4"".