Яд ее поцелуя

На излёте месяца пришли новости из Франской империи, не личные, но известные всем, передающиеся из уст в уста. Императрица Благословенной Франской империи благополучно разрешилась от бремени, подарив венценосному супругу и стране вторую дочь. Илзе немедля села за письмо и сразу же отправила его, хотя и понимала, что Астра её послание увидит не раньше, чем в Империи начнут желтеть листья. Она по-прежнему давала Иву уроки франского и заодно опекала Ирис, с усмешкой вспоминая, как некогда в столице сторонилась девушек, приходящих в созданную Астрой обитель. Всегда помогала подруге чем могла, но избегала проводить в самой обители слишком много времени, воздерживалась по возможности от бесед с этими несчастными. Не понимала, как можно допускать такое к себе отношение, жить с мужчиной, способным поднять руку на женщину, зависеть от него во всём и в ответ смиренно склонять голову и терпеть, оглядываясь на священную книгу Четырёх. Видела, сколь обыденная эта вещь в Империи — и не только в Империи, — осознавала, что таковы местные правила и традиции, но принять не могла. И оттого женщины, всё же переступающие порог обители, порождали неясные, смешанные чувства, жалость пополам с неприятием, недоумением.

А нынче сама возится с девушкой, рискнувшей переступить границы дозволенного на её родине. Кем бы назвали Ирис, узнай, что она предпочла возвращению домой жизнь под одной крышей с посторонним молодым мужчиной, не будучи при том ни его венчанной супругой, ни служанкой?

Пожалуй, «содержанка» было бы ещё мягким эпитетом.

В один из дней нежданно-негаданно нагрянула Эпифания. Илзе проводила её в свою гостиную, велела подать освежающих напитков и сладостей. Эпифания, лёгким небрежным движением стряхнув с головы газовое покрывало, устроилась на диване, огляделась с нескрываемым любопытством и принялась расспрашивать Илзе о её делах, и не случилось ли чего, и почему в «Розе ветров» уже второй месяц не появляется.

Дела идут своим чередом.

И ничего особенного не приключилось.

Что до «Розы», то так уж вышло.

Сначала не могла сестре объяснить, зачем танцует в «Розе», теперь вот не знает, как Блейку о том рассказать. Он её в «Розе» видел и наверняка успел предварительно разузнать, что время от времени она там выступает. С хозяином «Розы» у неё был уговор — он ей платит вполовину меньше, чем другим девушкам, а она приходит и уходит когда пожелает, ни перед кем не отчитываясь.

Только как нынче вечерами уходить и приходить в собственную спальню, не говоря Блейку, куда и зачем? А рассказать начистоту… Озара, может, и не понимала, но не возражала, а Блейку-то точно не придётся по нраву новость, что его женщина в каком-то увеселительном доме желает танцевать.

— Ох, Илзе, без тебя всё не так.

— Разве? Я и полугода в «Розе» не провела, чтобы успеть стать настолько незаменимой.

— Ты незаменима! — пылко воскликнула Эпифания. — Господин Гарад обмолвился давеча, что второй такой богини танца до самого Хар-Асана не сыскать, и он готов платить тебе наравне со всеми, лишь бы ты заглядывала к нам почаще…

— Это всего-навсего врождённая способность моего народа, — покачала головой Илзе. — Любая женщина из змеерожденных сможет танцевать не хуже меня, было бы желание. А может, даже лучше.

— Возможно, — не стала спорить Эпифания и добавила с луковой улыбкой: — А ещё господин Гарад сказал, что положит тебе двойную плату, если ты станешь других девушек наставлять.

— О-о, так вот в чём причина твоего внезапного визита — послание от господина Гарада передаёшь.

— Возможно.

И отчего все её в роли наставницы видят?

В коридоре зазвучали тихие шаги, дверь гостиной приоткрылась.

— Госпожа Илзе, я с партией закончи… — прошелестела Ирис и запнулась, увидев Эпифанию. — Прошу прощения, я не знала, что у вас гости.

— Кто это? — немедля спросила Эпифания, сразу отметив, что облачена Ирис не в строгое серое платье служанки.

— Ирис, — Илзе помедлила, не зная, как лучше обозначить статус нынешней избранницы Ива в глазах его прошлой избранницы.

— Ирис, — повторила Эпифания и встала, поманила застывшую на пороге девушку. — Иди сюда, к нам.

— Она родом из Франской империи и только учит язык.

Ирис нерешительно приблизилась, глядя то вопросительно на Илзе, то настороженно на гостью.

— Ей же можно с нами сесть? — нахмурила гладкий лоб Эпифания.

— Отчего нет? Она не служанка, — пояснила Илзе на всякий случай и произнесла на франском: — Присаживайся, Ирис. Это Эпифания, моя… хорошая знакомая.

Эпифания взяла Ирис за руку и потянула к дивану. Девушки сели.

— Мне кажется, прежде ты о ней не упоминала.

— Ирис лишь недавно переехала в наш дом, — уклончиво ответила Илзе.

— Она ваша родственница? Ой, ты же сказала, она из Франской империи…

— Помнишь того мужчину, с которым я беседовала в свой последний вечер в «Розе»?

Эпифания кивнула.

— Я и тот мужчина сейчас… вместе. А Ирис — его кузина. Двоюродная сестра.

— А-а, понятно! — Эпифания повернулась к Ирис и принялась расспрашивать, откуда именно та прибыла, каково там, в далёкой Империи, кажущейся изумирдцам диковинкой не меньшей, нежели франнам — Финийские земли.

Илзе переводила — хотя, признаться, не всё, говорила Эпифания быстро, много и вопросы лились ливнем, Ирис и на половину отвечать не успевала. Заодно потянулась к колокольчику и велела явившейся на зов служанке принести бокал для Ирис.

И если Эпифания вдруг скажет что-то, не вполне подходящее для ушей Ирис, то Илзе просто не будет переводить неуместную реплику.

* * *

Прежде Ирис думала, что это она говорит много и зачастую глупости всякие, а Ив — быстро, не за каждым словом уследишь. Но нет, ошиблась, оказывается.

Гостья госпожи Илзе говорила куда больше и ещё быстрее, хотя последнее и вовсе полагалось невозможным. Тараторила без устали, жестикулировала, улыбалась, строила гримасы, сыпала вопросами, которые госпожа Илзе переводила степенно, без лишней спешки. Спустя недолгое время Ирис сообразила, что и озвучивалось ей далеко не всё, что вылетало изо рта гостьи. Обстоятельство это не особо печалило, грызло Ирис сомнение резонное, что не за всеми вопросами она успела бы, даже если говорили они на одном языке. И Ирис ничего не понимала из стремительной речи гостьи.

Госпожа Илзе представила гостью как Эпифанию.

Эпифания.

Красивое имя. Необычное на взгляд Ирис, но в Изумирде полно необычных имён, одно причудливее другого.

И сама она красива. Тёмно-каштановые локоны по плечам, карие глаза, прехорошенькое личико и милая родинка над верхней губой, увидишь и всенепременно запомнишь. Воздушное алое платье более мягкого оттенка, чем предпочитала госпожа Илзе, и не столь роскошно, но Эпифании подходило идеально. Со слов госпожи Илзе Ирис поняла, что гостья человек, не змеелюдка, и невысокого положения, а значит, не так уж сильно от неё, Ирис, отличается, однако отчего-то мало общего она между ними находила. Эпифания гляделась утончённой столичной красавицей, очаровательной и немного порывистой, в то время как Ирис обычная простушка из далёкого северного края, где большинство жителей столицу отродясь не видывали и вряд ли когда-нибудь увидят.

Но делать нечего, коли позвали, надо остаться и вести беседу с гостями, какие бы чувства те ни вызывали. Не может Ирис вечно в спальне Ива укрываться и беспокойным духом по дому бродить, опасаясь лишний раз выглянуть за пределы ограды.

Она и сама не могла сказать в точности, чего именно ждала от этой жизни, переменившейся так внезапно. Весь дом, от молоденькой девчонки, служившей помощницей кухарки, до пожилой бабушки Ива, знал, что они с Ивом спят, не таясь, в одной комнате, и никто не смотрел на них — или только на Ирис — с осуждением. Не презирали её, не шептались за спиной, не говорили за глаза, что нечестивой беспутнице не место среди доброго богонравного люда. Ив своё слово держал и даже не намекал, что, мол, на мягкой перине спится куда слаще, нежели на узкой жестковатой кушетке. Они по-прежнему только обнимались и целовались и то чаще за пределами дома, чем в спальне, словно Ив опасался, что при такой близости к кровати поцелуями дело не кончится. А может, и впрямь опасался.