Тьма после рассвета

Георгий Телегин, которого после выхода на экраны кинофильма «Москва слезам не верит» все называли не иначе как Гогой, всегда выглядел «как денди лондонский»: идеально сидящий костюм, манжеты сорочки непременно с запонками, а не с пуговицами, галстук явно не из московского универмага. «Мой внешний вид должен соответствовать уровню достатка тех, кого я вылавливаю, – говорил Гога. – Они должны видеть во мне ровню и наивно полагать, что я мало чем отличаюсь от них и со мной можно договориться. Меня не должны бояться, меня должны уважать, иначе язык ни у кого не развяжется». Виктор Гордеев, старавшийся перенимать крупицы профессионального опыта всюду, где можно, намотал такой принцип себе на ус и не забывал о нем. Он твердо усвоил, что страх – плохой помощник в деле установления контакта с собеседником. Страх парализует мышление, и даже если человеку нечего скрывать, он все равно солжет, придумает то, чего не было, забудет о том, что было на самом деле, утаит правду просто на всякий случай.

Гога Телегин знал о Елене Андреевне Смелянской немало.

– Мы на нее давно зуб точили, но она хитрая и верткая, как угорь, никак ухватить не могли. И тут нам информашка прилетела, что она скупила в своем универмаге большие партии дубленок, финских мужских и женских костюмов, там еще чешская и югославская обувь, короче, затарилась импортом по самое не балуйся. Еще и по золоту-бриллиантам вдарила.

– Давно? – живо поинтересовался Гордеев.

– Затарилась в конце декабря прошлого года, когда всем торговым точкам для годового плана дефицит отгрузили. Но мы поздно узнали, она уже все вывезла. Вот мы с тех пор и бьемся, ниточки хватаем, концы ищем: куда конкретно она вывезла? Кто ее оптовики? Кто сбытчики? Понятно, что товар ушел либо на Кавказ, либо в Среднюю Азию, либо на Север, туда, где денег много. Но ты же сам понимаешь, Витек, если мы туда сунемся – там круговая порука и чужих не привечают, никто нам не поможет, а если запросы рассылать, то ответа ждать приходится, и еще не факт, что в ответе правду напишут. Возьмут у заинтересованных лиц денежки и отпишут, как надо. Так что разработка у нас большая, долгая, десять месяцев уже копаем.

Виктор хорошо понимал, о чем идет речь. С 1 января 1982 года были повышены оптовые цены на дефицитные товары. Если строго по правилам, то директоров магазинов собирали в одном месте, объявляли им постановление правительства и вручали запечатанные конверты, в которых находились перечни товаров и новые цены на них, после чего, прямо сразу же, директора вместе с членами специальных комиссий разъезжались по своим магазинам, закрывались на переучет, вскрывали конверты и начинали переоценку. Так должно быть в идеале. То есть предполагается, что до утреннего собрания никто не знает о повышении цен и до вскрытия конвертов остается неизвестным, на сколько эти цены повышаются и на какие именно категории товаров. Но, как известно, ничего идеального в этом мире не существует. Директора торговых точек, в которые периодически поступают товары повышенного спроса, всегда имеют крепкие связи там, откуда может прийти полезная информация. В том числе и сведения о том, что в правительстве готовится определенное решение. А дальше вступает в силу обычная арифметика: если известно, что нечто стоит 200 рублей, а после переоценки будет стоить 350 рублей, то есть резон скупить сейчас, по нынешней цене, а как только объявят переоценку, отправить туда, где это с руками оторвут за, например, 330. Дешевле, чем в магазине. Навар может получиться очень недурной даже у тех, кто не особо жадный. А уж если оборотистый гешефтмахер отличается непреодолимой страстью к наживе, то вполне может толкнуть дефицит и за все 400, а то и 450 рублей. То есть накинуть к новой официальной магазинной цене обычную надбавку спекулянта. В магазине-то попробуй купи это нечто, оно ж дефицит, его днем с огнем не найдешь, а если и найдешь, то будешь стоять в очереди много часов, и еще не факт, что тебе достанется.

Стало быть, у Елены Андреевны Смелянской были надежные каналы получения информации. Ну да, и Татьяна Муляр упоминала некоего важного деятеля из Минторга, да и Владимир Александрович Смелянский имел все возможности своевременно узнать то, что полезно для семейного бюджета. Строгий и очень принципиальный. Ага.

– Ты дома у Смелянской уже был? – с надеждой спросил Гога.

– Еще нет, я к родителям девочки съездил и сразу к тебе на свидание мотнулся.

– А планируешь?

– Хотелось бы, – кивнул Виктор Гордеев. – Что, будешь со мной проситься?

– Только попробуй меня не взять. – Телегин угрожающе сверкнул глазами. – Мне же к ней не подобраться никаким другим путем – спугнуть боюсь. А так – сына ищем, святое дело. Тем более ты говоришь, у нее гости были. Были?

– Были. Насколько я понял, как раз такие, как ты любишь. Всякие обеспеченные люди с нехилыми связями, при должностях, с ног до головы в импорте. Так что у тебя появится шикарный и безопасный повод пообщаться потом с каждым из них. Но в моем присутствии, – с напускной строгостью прибавил Виктор.

– Ой, да на фиг тебе сдались эти торгаши? – заблажил Гога.

– Лишними не будут.

– Не финти! Я же помню, как мы того завскладом искали и ты все ныл, что у тебя в среде торгашей ни одного толкового источника нет. Так что ты мне полезен в смысле мадам Смелянской, а я тебе за это подкину информашку об остальных гостях, если ты кого себе на вербовку присмотришь, подсоблю личностными характеристиками. Лады?

– Хитрый ты, Гога, – рассмеялся Гордеев.

– Да уж не хитрее тебя.

Жанна вышла из лифта и, прежде чем нажать кнопку дверного звонка, вытащила из сумочки пудреницу, щелкнула крышкой, глянула на себя в зеркальце. Подумала сперва, что надо бы освежить помаду на губах, но сообразила, что, пожалуй, ни к чему. А вдруг Кирилл сегодня будет в настроении? Он терпеть не может ни вкуса губной помады, ни ее следов, остающихся на коже, а порой и на одежде. Секс с Кириллом был не сказать чтобы уж сильно привлекательным, но ничего, вполне можно вынести и даже придурнуться в нужные моменты. Жанна зависит от Кирилла, прекрасно понимает, что таких, как она, у этого типа с десяток, если не больше, а вот он у нее один. Пока отношения с ним деловые и доверительные, Жанна Янишина может спать спокойно и знать, что будет включена в состав труппы, выезжающей на зарубежные гастроли. А без гастролей не видать ей заграницы как собственных ушей. Суточные выдают крохотные, из расчета «с голоду не сдохнуть и купить пару самых дешевых сувениров», но люди-то опытные, знают, как и что делать, чтобы разжиться и косметикой, и какой-никакой модной одеждой. С собой везут икру и водку на продажу и консервы с бакалеей на собственный прокорм, чтобы из суточных не тратить, так что выходит более или менее. Опять же, если не попадать в гастрольный состав, то она станет Кириллу не так интересна. Ему ведь важно знать не только то, как ведут себя актеры в Москве, чтобы понимать, кого можно выпускать за рубеж, а кому лучше остаться дома, но и то, как они ведут себя в поездке. Что покупают, куда ходят, с кем общаются, какими впечатлениями делятся, не восхищаются ли образом жизни и изобилием товаров в заграничных магазинах, не пытаются ли уклониться от исполнения обязательного правила «не уходить одному» и с кем-то встретиться и все такое. Если Жанна станет невыездной, то интерес Кирилла к ней резко упадет. В общем, деловой контакт у актрисы и офицера пятого управления КГБ обоюдовыгодный, но Жанна на всякий случай старается и на интимном поле. Кирилл легко найдет себе другую дуру, которая с удовольствием станет стучать на коллег по театру, особенно если ее не берут на гастроли и она смертельно завидует тем, кто выезжает, а вот где Янишиной потом найти того, кто станет помогать и снова сделает ее выездной – еще большой вопрос.

Сегодня Кирилл, как выяснилось, был настроен на секс. Но сначала, конечно, дело. Жанна отправилась на кухню варить кофе и сразу поняла, что в квартире недавно был еще кто-то, кроме самого Кирилла. Она знала, что здесь никто не живет, здесь Кирилл только проводит встречи с теми людьми, контакты с которыми лучше не афишировать. И следы пребывания этих людей Жанна цепким женским взглядом всегда сразу находила. Например, Кирилл имел привычку тщательно вытирать кухонным полотенцем вымытые стаканы и рюмки, поэтому следы засохшей воды недвусмысленно свидетельствовали о том, что посуду мыл и убирал не он. Или занавеска для ванной: Кирилл оставлял ее полностью расправленной, во всю длину ванны, нижней частью внутрь. Если шторка собрана или нижняя часть болтается поверх ванны, значит, мылся кто-то другой. Ну, в общем, таких мелочей было много, Жанна хорошо изучила своего куратора из КГБ, его вкусы и привычки.