Страница 37 из 107
Я опустила часть о том, что мы должны достичь упомянутых мечтаний к тридцати годам из-за определенного письменного пункта. Это был способ моих родителей убедиться, что мы не будем перескакивать от страсти к увлечению из-за того, что не могли определиться. Так, как было у меня последние, о, десять лет.
Если мы не встанем на карьерный путь к тридцати, то…
Я проглотила комок беспокойства в горле. Все будет хорошо. У меня было время. Если и было что-то, что мотивировало меня больше, чем перспектива денег, славы и успеха, так это шанс доказать, что мой брат неправ.
— Это ты. — Спросил Кай.
— Что?
— В погоне за своей мечтой.
Конечно. Ответ вертелся у меня на кончике языка, но что-то помешало мне произнести это вслух.
Мои глаза встретились с глазами Кая на один понимающий такт, прежде чем я отвела взгляд. Мое сердце бешено колотилось в грудной клетке, но я изо всех сил старалась не обращать на это внимания. Вместо этого я сосредоточилась на воздушном шаре, прицелилась и метнула дротик так сильно, как только могла. Он безвредно отскочил от дерева.
Я вздохнула. Типично. Я приходила сюда месяцами, и только дважды достигла своей цели.
— Выбирай ты. — Я указала на банку с бумагой. — Я слишком занята, погрязая в недостатке координации рук и глаз.
Мигель и Габриэль унаследовали все спортивные гены в семье. Это было так несправедливо.
Во взгляде Кая вспыхнуло веселье, но он не стал спорить, проосто вытащил полоску из банки и развернул ее.
— Чего ты больше всего боишься?
Это был общий вопрос с множеством общих ответов — клоуны, потеря большего количества людей, которых я любила, одиночество. Все то, что не давало мне спать допоздна, особенно после того, как я посмотрела Это. Но ответ, который слетел с моих губ, не имел ничего общего с клоунами — убийцами или моей одинокой смертью на какой-нибудь запутанной дороге.
— Жизнь без цели. — Смущение залило мои щеки. Ответ прозвучал так банально, как если бы первокурсник колледжа ляпнул что-нибудь на уроке философии, но это не делало его менее правдивым.
— Это не конкретный страх, вроде падения на рельсы метро или падения кондиционера на голову, — сказала я, назвав два самых распространенных беспокойства жителей Нью-Йорка. Слабый изгиб коснулся губ Кая. — Но я не знаю. Мысль о смерти, ничего не достигнув, это ... — Угнетает. Душит. Ужасает. — Напряженно. Особенно в таком городе, как Нью-Йорк, понимаешь? Кажется, все здесь знают, что они делают или, по крайней мере, чего они хотят делать. Они живут ради какой-то цели, а не ради выживания.
Я не могла сформулировать, почему это меня так сильно беспокоило. Просто знала, что иногда я просматривала социальные сети, охваченная завистью ко всем этим объявлениям о вовлечении, продвижении по службе и вставке других важных изменений в жизни. Я не завидовала счастью моих друзей; я была по-настоящему взволнована, когда Вивиан вышла замуж и когда Слоан заполучила крупного клиента. Но мне хотелось, чтобы у меня было чем поделиться, кроме шуток и сплетен. Что-то существенное, что поглощало бы мои мысли по ночам и прогоняло беспокойную, аморфную тревогу, которая мучила меня всякий раз, когда я слишком долго оставалась одна.
Изгиб рта Кая разгладился.
— У тебя действительно есть цель, — сказал он. Вместо того, чтобы казаться раздраженным моей бессвязностью, Кай говорил со знакомой уверенностью. — Ты закончишь это. Это для того, чтобы поделиться своими историями.
Это было то, чего я хотела. Но если бы это было моей настоящей целью, разве у меня не получилось бы лучше?
Я подавила свою неуверенность. Я поделилась достаточно своей беспорядочной внутренней тревогой за ночь и не хотела проводить свою субботу, погрязая в жалости к себе.
— Ты прав. В любом случае… — Я оторвала взгляд и снова сосредоточился на холстах. — Хватит скучных разговоров об экзистенциальном кризисе. Твоя очередь.
Тепло взгляда Кая коснулось моего лица на дополнительную секунду, прежде чем он повернулся вперед. Я умирала от желания задать ему вопрос, но, конечно же, его стрела полетела прямо и верно. Он пробил один из воздушных шаров с точностью ракеты с лазерным наведением, как и его следующий бросок, и еще один после этого. Полчаса спустя я пропустила все свои броски, в то время как он не пропустил ни одного.
— Это невозможно. — Я с недоверием уставилась на забрызганную краской стену. — Ты жульничаешь!
Кай приподнял темную бровь.
— Как можно жульничать в дартс?
Я открыла рот, потом закрыла его, поставленная в тупик. Будь он проклят. Почему он должен был так выглядеть и быть хорош во всем, что он делал? У Бога действительно были любимчики.
— Если бы знала, я бы сама попал в цель, — проворчала я. — Прекрасно. Давай включим его, раз уж ты явно какая-то нечеловеческая машина для метания дротиков. — Я указала на воздушные шарики. — Если я сделаю следующий бросок, ты должен будешь ответить на вопрос. Это несправедливо, что ты знаешь все эти вещи обо мне, когда я почти ничего не знаю о тебе.
Он элегантно пожал плечами.
— Кажется справедливым.
Я вытащила еще один дротик из коробки и, прищурившись, уставилась на стену. Я могу это сделать. Насколько сильным может быть удар по одному крошечному воздушному шарику?
Глубоко вздохнула, прицелилась и метнула... И наблюдала, как дротик с глухим стуком упал на землю, не задев ни единого дюйма дерева, холста или латекса.
Черт возьми. Мои плечи поникли. Даже не близко.
— Я начинаю думать, что ты специально промахиваешься, — сказал Кай, в его голосе звучало веселье.
Я нахмурилась
— Не все из нас одарены... — Мой голос затих, когда он шагнул мне за спину, достаточно близко, чтобы мои волосы коснулись его груди и мое сердцебиение дрогнуло. — Что ты делаешь? — спросила я.
— Учу тебя, как бросать, чтобы мы не закончили вечер со счетом двенадцать и ноль. — Свежий ветерок его голоса скользнул по моей шее. — Уверенные победы вообще трудно назвать победами.
Студия была такой большой, что в ней царил холод, несмотря на перегруженный радиатор в углу, но тепло тела Кая прогнало его до последней капли.
— Это не соревнование.
— Все это соревнование. — Кай положил руки мне на бедра и повернул мое тело так, чтобы я стояла по диагонали к стене. — Это стандартная позиция. Так легче расположить свой центр тяжести и прицелиться. — Он потянулся рядом с нами за дротиком и вложил его мне в руку, накрыв своей ладонью, чтобы он мог направлять мою руку вверх. Моя спина прижалась к его груди, и по моему позвоночнику пробежали мурашки мучительного осознания. — Ты же не хочешь сжимать дротик слишком сильно. Слишком сильное давление нарушит его равновесие...
Обычно я не обращала внимания на технические объяснения, но, к моему удивлению, спокойные, уверенные инструкции Кая сработали через некоторое время. Может быть, все дело было в акценте. Это сделало все лучше.
— Готова? — Это слово задело чувствительное местечко у меня над ухом.
Мои руки покрылись гусиной кожей. Я кивнула.
Кай убрал свою руку с моей, но продолжал слегка касаться моей спины, пока я отводила правую руку назад, прицеливалась и стреляла.
Ближе…
Ярко-синяя краска вырвалась из воздушного шарика и разлилась по пустому холсту.
Я уставилась на это, мой мозг был слишком ошеломлен, чтобы осознать, что произошло.
Неужели я только что…
— О Боже мой, — выдохнула я. Первые уколы осознания появились у меня в животе. — Я сделала это. Я сделала это!