Страница 4 из 11
Слово, конечно, жуткое. Если оно вам неприятно, скажите: «при помощи дополнительного вознаграждения» Но за услугу надо платить. Потому что ее производит мастер. Зайдите в парикмахерскую и посмотрите, сколько нахлебников у мастера. Сколько толкунчиков вьется вокруг мастеров — механиков, закройщиков, сапожников и слесарей! Вокруг них вращается непочатый край резерва рабочей силы для расширения сферы обслуживания. Все эти спутники-издольщики — административный анахронизм, висящий — на ногах сферы обслуживания.
Поэтому вы платите чаевые, дорогой читатель. Вы платите их потому, что выполнение финансового плана данным бытообслуживающим заведением тревожит вас не так сильно, как качество услуги. Вы хотите, чтобы вас побрили, а не обскубли; вы хотите, чтобы вас покормили, а не шваркнули вам, как отвлеченной едоцкой единице на посадочное место, тарелку, в коей вымыли пальцы, неся ее из кухни; вы хотите, чтобы ваш водопровод работал исправно, а телевизор не показывал волны неизвестного происхождения. Вы очень конкретны, очень подробны, и к вам никак не подходит валовая суммарность, для которой все на одно лицо. Она вас обижает. Она вас оскорбляет. В ней есть почва для хамства, ибо она не видит вас лично, а вы хотите, чтобы видели лично вас.
Есть вещи, которые нам нужны вообще, и есть вещи, которые нам нужны в частности.
Они не исключают друг друга, они дополняют друг друга., но разница между ними огромная.
И если речь идет о том, что все для человека, то сфера обслуживания является основным рычагом, при помощи которого должны осуществляться эти замечательные слова…
КОЛБАСНОЕ МИРОВОЗЗРЕНИЕ
Великое дело случилось в нашей солнечной системе. Ростаковский мясокомбинат впервые в истории человечества изготовил идеологическую колбасу.
Несмотря на свою могучую целенаправленность, колбаса довольно проста в употреблении. Достаточно взять меч-кладенец и рассечь ее поперек, как каждый трудящийся увидит на срезе слова: «Пятьдесят лет».
Политическую грамотность ростаковских колбасников трудно переоценить, если добавить, что колбасу еще ко всему можно употреблять в пищу!
Едва радостная весть разнеслась по земле, я немедленно связался с автором гениального проекта. Автор сказал, что покупатель ничего не потерял в смысле цены, но зато приобрел в смысле наглядности. Еще он добавил, что славные колбасники хотели также отразить в изделии другие прогрессивные идеи, но не получилась техническая сторона. Технология отстала от демагогии.
Во всяком случае, на сегодняшний день мы получили еще несколько тонн наглядности. А наглядность, сами знаете, имеет значение. Не может же потребитель закусывать абы чем, да еще в такое время! А так он непременно вдохновится на большие дела, как только сжует.
Я думаю, в Ростакове нанесли колоссальный удар по знаменитой котлете «Залп Авроры». Помните, такая революционная котлета, совершенная в городе Макеевке: проткнешь ее вилкой, а из нее залпом фонтанчик масла. Как сказал поэт, «бабахнула шестидюймовка Авророва», Удар, конечно, серьезный в рассуждении действенности на широкие массы. Во-первых, колбасой пользуются шире, чем котлетой, а во-вторых, протыкая котлету вилкой, можно и не знать, к чему готовишься, а колбаса говорит сама за себя. И не хочешь, а просветишься.
Мерещится пенное пиво «Ярость масс», мерещится ерш под названием «Дружба народов». И пока это все мерещится, уже излагают революцию при помощи шоколада и бисквита, городят кремовые подвиги на сахарной основе, машут сусальными саблями и стреляют маргариновыми ядрами из мармеладных мортир.
Вперед, вперед, скорее бы выдумать что-нибудь еще. Зудят шкодливые руки инициаторов. Сфера их деятельности необозрима, как одесская толкучка. Они суетятся и нахально всучивают свой демагогический товар.
В одной газете мы читаем: «Образ героя гражданской войны Чапаева послужил темой для такого типа одежды: пальто-накидка, папаха и изящные сапожки». «Образ женщины-комиссара революционной Балтики подсказал художникам решение костюма для молодежи. Четкие формы одежды, характерные детали, яркое сочетание красного и черного. Шапочка типа ушанки, сумка-планшет».
Навались, граждане! Есть основополагающие юбки «Первая конная». Чуть подлиннее мини, но не все же сразу! Есть комплекты «Рожденные бурей», так и называются! Как сообщает газета, «акцент здесь делается на детали: кокетка, строчка, карманы».
И в заключение сообщается о модели под девизом «Октябрь»: «Ослепительно белое пальто нового модного силуэта — трапеция. Сочетание белого, красного и золотого цветов придает наряду праздничный вид».
Теперь-то вы поняли наконец, что такое «Октябрь». Вы, небось, думали, что это — шоколадное печенье, а это, оказывается, трапеция красно-белого направления с золотым позументом! Просветились?
Да носите вы что хотите — с планшетом, с беретом, с силуэтом, без силуэта, носите ослепительное и не ослепительное — кто вам слово скажет! Но при чем здесь Чапаев? При чем здесь «Рожденные бурей»? При чем здесь балтийская женщина-комиссар? Вы что, хотите им добавить славы путем своих кокеток и бантов? Или, может быть, вы хотите вступить в их ряды, размахивая своими трапециями? Это что у вас — такая наглядная агитация за революцию при помощи соблазнительных абрисов?
«Мы ничего не теряем в смысле цены, но зато приобретаем в смысле наглядности», — уверяют нас. Наглядность действительно налицо. Она подтверждает, что лучше с умным потерять, чем с дураком приобрести. Потому что против своей воли мы становимся соучастниками надругательства над великими тенями.
А потом мы сидим и разводим руками: отчего это стираются высокие слова?
Залп Авроры — котлета, Октябрь — модный силуэт, Чапаев — пальто-накидка, Лариса Рейснер — сумка-планшет, Павка Корчагин — кокетка и карманчик, Первая Конная — веселые коленки, и все это посвящается тому, что написано на колбасе!
В одном магазине продавали конфеты «Чапаев». Подошла покупательница и смущенно попросила:
— Пожалуйста… этих… триста граммов…
Она была человеком, в котором есть совесть, и совесть не позволяет спросить: триста граммов «Чапаева». Для нее Чапаев не связывается с конфетами.
Вокруг квасных бидонов ходят домохозяйки и не решаются их покупать. Им неловко ходить за квасом с бидоном, на котором написано то же, что и на колбасе. У них есть совесть и такт.
А у инициаторов такта нет. Они подрядились удивить мир новым изделием. И удивили. Бедовые головы выдумывают черт знает что, и никто не хватает головотяпов за руку.
Демагог не хочет работать. Он не умеет работать. И он, изо всех сил отфыркиваясь, как тонущий, норовит выпрыгнуть из дела. И он хватается за «политику». Она выносит его из круговорота обязанностей. Вы же понимаете, что он уж не упустит ни одного события, ни одной даты, чтобы не пустить пыль в глаза.
Зачем делать что-нибудь, когда можно ничего не делать? Наклей ярлычок, налепи трафаретку, посвяти ординарное произведение великой дате — цены тебе не будет среди демагогов! Любой тяп-ляп пройдет, лишь бы не забыли приурочить его к празднику.
А попробуй его зацепить — по инстанциям затаскает! Сосиска-то у него не простая, с политикой, с патриотическими чувствами! А за чувство он мать родную не пожалеет. За чувства он будет размазывать слезы по физиономии и кричать, что его оскорбляют по линии священных хоругвей.
Ослепительная показуха с выпученными от пугливого восторга глазами гипнотизирует демагогов и не дает им покоя — уж не перегнал ли их кто-нибудь и не посвятил ли празднику новейшую керосиновую лампу под названием «Свет грядущего»? Лампа — шут с ней, названия жалко!
А не посвятить ли и мне этот фельетон какой-нибудь дате? Дело верное: буде кому не понравится — промолчит, побоится: а ну не велено ругать посвященные произведения?!