Страница 22 из 92
Жрец поднял над головой чашу и, повернувшись к стоящим за спиной гостям, окунул в нее палец. Этим пальцем он мазнул по губам последнего из гостей, макнул палец еще раз, и нанес своей кровью две параллельных полосы на лбу гостя. Тот, очевидно, знакомый с ритуалом, сделал шаг вниз по лестнице, и застыл на предпоследней ступеньке.
Ксен обрабатывал гостей не торопясь, соблюдая некий внутренний ритм, и бойцы достаточно быстро сообразили, что из толпы выделяться не надо. Каждый из них тоже, поджав губы, подставлял морду под кровавое помазание и спускался на ступеньку.
Синхронно с ним ступенькой ниже опускались стоящие на лестнице. Строго соблюдая правило: одна ступенька — один человек. Цепочка уже тянулась почти до самого низа, когда Разумовский, глядя на побледневшую Анжелу, сказал ей:
— Давай, давай. Не морщись. Ты богиня, или где?
Девушка шагнула к жрецу, и пока он мазал ее, в толпе возник странный густой гул, который перемежался нервными выкриками:
— Смотрите…!
— Летит, летит!
— Это благословение!
Анжела удивленно взглянула на Рима, но тот только пожал плечами. Совершенно непонятно было, что именно взбудоражило толпу. Он оставался последним — Анжела шагнула ступенькой ниже, когда люди внизу издали синхронный полувсхлип полувздох и распростерлись ниц.
Побелевший Ксен, вместо того, чтобы намазать, наконец, кровью гостя и отпустить его с миром, точно так же бросился ниц и чаша, плеснув остатками крови, звеня, соскочила со ступенек.
Разумовский видел, как нервно Бык положил руку на кобуру. Да и не он один — напряглись все.
Задрав на него голову, Анжела, улыбнувшись, сказала:
— Слышь, командир… У тебя на макушке бабочка сидит. Огромная такая! Только не спугни: жалко — она красивая.
— Бабочка? Надеюсь, она не ядовитая.
Рим стоял, совершенно не понимая, что делать, боясь публично нарушить какие-то местные традиции. Тишина все продолжалась, и он, все же нагнувшись, подхватил Ксена за руку и потянул наверх.
— Слушай, я же просил… Не надо мне так кланяться.
Тот неуклюже, как-то неловко встал, отстраняясь от чужака, глядя на его левое плечо. Смотрел он напряженно, почти с испугом. Помолчав несколько мгновений, Разумовский аккуратно спросил:
— Ксен, мы здесь чужие, но мы никого не хотим обидеть. Что-то не так? Мы нарушили какое-то правило?
— Кетцакоатль…
Рим оглядел себя, пытаясь понять, куда именно смотрит жрец. На левом предплечье, чуть выше локтя, на рукаве афганки сидела большая сине-голубая бабочка, слегка пошевеливая крылышками. Больше ничего не было, и он, вопросительно глянув на жреца, спросил:
— Что?
— Ты — Кетцакоатль! Его дитя признало тебя!
Чувствуя себя полным идиотом, Разумовский спросил:
— Бабочка — дитя бога? — выговорить имя бога он не рискнул, все же этот язык очень сложен для произношения.Они и так все говорят с акцентом. Не дай боже, переврешь букву и оскорбишь местных.
Жрец заговорил, временами колеблясь и подбирая слова:
— Рим, ты говорил, что вы все не помните, кем были там, — он указал пальцем в небо. — Она, — он кивнул в направлении бабочки, — указывает твою сущность. Бабочки — дети Пернатого Змея! Люди думают, что Кетцакоатль просто благословил тебя. Но я думаю, что ты он и есть!
Рим молчал, очень четко понимая теперь, что именно чувствует карманный воришка, когда его поймали за руку. Отпираться или объяснять что-то было совершенно бесполезно, и он, глядя прямо в восторженные глаза Ксена, заявил:
— Этого никто не знает, Ксен. Даже я. Мы не возражали против ритуала потому, что люди к нему привыкли, и не стоит их тревожить раньше времени. Может быть, она признала меня, — улыбнулся он, тряхнув рукой и потревожив бабочку. — А может быть, это просто бабочка, которая здесь летала. Больше не нужно видеть в каждом действие знамения или волю богов — мы уже здесь.
По ступенькам лестницы так и спускались: впереди те, кого помазали кровью, а замыкали процессию Рим без пятна на лбу, поддерживающий Ксена. Разумовский просто боялся, что потерявший чуть не литр крови жрец навернется в обморок.
Еще дней шесть Ксен приходил в себя после ритуала, соблюдая только какие-то необходимые ему лично обряды. На седьмой день с утра была назначена поездка в столицу.