Страница 64 из 74
Через полчаса попрыгушек сегодняшней ВИП-компании, с меня уже градом тёк пот. Из-за чего отцовский пиджак перекочевал в гримёрку, а я продолжил наяривать на гитаре, оставшись кроме брюк в одной светлой рубашке и в галстуке. Ведь это только со стороны кажется, что артист на сцене поёт в своё удовольствие, подмигивает симпатичным барышням и медиатором лениво перебирает струны. На самом деле, если ты вкалываешь не под фанеру, то расход сил и эмоций происходит колоссальный. И если из зала нет встречной эмоциональной отдачи, если публика «мёртвая», и пока ты рвёшь душу, она жует котлеты, так можно и ласты склеить. Однако в этот вечер толстые дяденьки и их намалёванные молоденькие тетеньки скакали как на рок-концерте.
— Давай парень «централ»! — Пробрался к сцене какой-то мокрый от пота тип и сунул мне в нагрудный карман двадцать пять советских рублей.
«Ну, вот и премия за вредность подоспела», — усмехнулся я и сказал в микрофон:
— Для нашего гостя из солнечного Шахтёрска, песня «Владимирский централ, ветер северный».
Музыканты за моей спиной очень оперативно заиграли мелодию, которую ещё не сочинил Михаил Круг, а я, пропустив один музыкальный квадрат, чтобы перевести дух, запел про девочку, которую давно любил, и про этап из далёкой Твери. «Ещё полчаса этого дурдома и делаю ноги, — подумал я, автоматически исполняя музыкальную композицию. — Договор с директором ресторана соблюдён. Денег этих на месяц активного расследования «хватит с головой». Нужно подумать и о себе. Как я тот из юности буду жить дальше? Я ведь по сути сам себя нехило так подставил. Завтра же переговорю с лесником».
Владимирский централ ветер северный,
Этапом из Твери зла немерено,
Лежит на сердце тяжкий груз.
Владимирский централ ветер северный,
Когда я банковал жизнь размеренно,
Но не очко обычно губит, а к одиннадцати туз…
Песню я закончил под аплодисменты сегодняшней публики. И вдруг какая-то женщина, выскочила на сцену, в принципе это было не сложно, так как пятидесятисантиметровый помост, серьёзным барьером служить не мог, и поцеловала меня в щеку, при этом измазав помадой воротник светло-серой рубашки. «Да, ёлки-моталки! — взвыл я про себя. — Можно же было и без поцелуев! Мне и гонорара с аплодисментами достаточно. Фух, хорошо, что Динка, устав после репетиции, не пошла в ресторан, а то скандал был бы не шуточный». Я увидел встревоженный взгляд Инны Владимировны мамы моей девушки и глупо улыбнувшись, пожал плечами, дав понять, что я тут не причём!
— Спасибо, за тёплый приём! — Выкрикнул я. — Я бы даже сказал за очень тёплый приём. А мы продолжаем, и следующая песня называется «Всё для тебя», специально для всех прекрасных дам!
Все для тебя: рассветы и туманы,
Для тебя моря и океаны,
Для тебя цветочные поляны,
Для тебя…
Примерно через час, раньше меня со сцены не отпускали, задаривая денежными купюрами, сидя в гримёрке и подсчитывая с музыкантами барыши, прежде чем вызвать такси, я решил с безвозвратно испорченной рубашкой поступить радикальным способом. Взять её и всю залить чёрным кофе. «Лучше пусть буду без рубашки, чем без любимой девушки», — подумал я.
— Когда в следующий раз придёшь? — Уже в пятый раз спросил меня руководитель местной ресторанной самодеятельности.
— Когда рак на горе споёт, что всё для тебя моря и океаны, — усмехался я. — Такая жизнь мужики не по мне. Если бы не крайняя нужда, век бы сюда не пришёл.
— Погоди! — Схватил меня за руку барабанщик местного ВИА. — Тогда песни давай. Музыку, тексты, с нас ведь потом спросят.
— Музыка народная, слова тоже написал народ, — пробухтел я и шлёпнул со всей силы этого наглого парня по руке.
И за секунду мирная музыкальная гримёрка превратилась в поле для Мамаево побоища. Хорошо, что нормально махаться местные «лабухи» не умели. Иначе пользуясь теснотой мне бы надавили хороших звездюлей на дорожку. А так, одному я сразу же разбил нос, другого, сунув ему под ноги стул, урони на пол и пнул куда-то в район лица. Клавишник, очкастый хилый парень, не полез. А руководитель этой музыкальной шайки, пока рвал мою бедную рубаху в клочья, так отхватил, что капало и из носа, и из разбитой брови. На шум прибежала Инна Владимировна и директор ресторана.
— Всё нормально, у меня все под контролем. — Улыбнулся я и поднял правую руку вверх. — Небольшая полемика по влиянию Иоганна Себастьяна Баха на современную эстраду закончена. Классик не пострадал.
— Да, всё хорошо, — пробормотал побитый руководитель «весёлых и задиристых ребят».
Лишь в такси я рассказал Дининой маме в общих чертах, как было дело, и добавил:
— Больше ноги моей не будет в этом «вертепе».
— От сумы и от тюрьмы не зарекайся, — усмехнулась мудрая женщина.
А в среду 14-го октября в школе всё было по-прежнему. Где-то маньяк выискивает новую жертву, где-то товарищ Горбачёв готовится подписать договор о разоружении, по которому американцы уничтожат 846 ракетных комплексов, а мы 1846 единиц, где-то тают ледники, где-то от жажды умирают люди, а в нашем классе контрольная по алгебре. Множество параллельных миров живут своими параллельными судьбами, и никому нет друг до друга никого дела.
— О чём задумался Валера? — Спросила меня Наина Файзиевна, обратив внимание, что уже пять минут вместо тетради я смотрю в одну точку, куда-то в окно.
— Не ценим мы, что имеем, — ответил я. — Вот сейчас мы живём в самое беззаботное время. Папы и мамы за нас решают все финансовые вопросы, кормят, одевают, дают деньги на одежду и развлечение. Пройдёт время, будем вспоминать школу с теплотой.
— Послушайте, а мы вам случайно не мешаем? — Оторвался от контрольной Андрюха Рысцов. — Ему-то чё, он уже всё решил.
На реплику моего друга в классе все захихикали.
— Извини, Андрей, — смущенно пробормотала Наина. — Продолжаем писать работу! А ты, Валера, если всё решил, сдавай листок и выходи. Кстати, завтра после шестого урока будет прослушивание кавээновских программ. У вас всё готово?
— Так, в общих чертах. — Неопределённо махнул я рукой и, встав из-за парты, потопал в коридор.