Страница 24 из 74
— Итак, с романсами определились, теперь разбирайте отрывки из «Горе от ума», — опустила всех на землю классная, вытащив из бумажной папки уже напечатанные на пишущей машинке листы. — Монолог Чацкого «А судьи кто?..». Кто возьмёт? Можно разделить его на трёх человек. Хоть что-то в ваших головах останется от Грибоедова.
«Интересно, — подумал я, пересев на самую заднюю парту во втором ряду, чтобы не мешать народу разбирать отрывки покороче и полегче, — стал бы сочинять старик Грибоедов свою комедию в стихах, если бы знал, что спустя годы её будут заставлять учить из-под палки? А ведь «Горем от ума» зачитывался весь Петербург, разобрав произведение на цитаты. Сейчас кому скажи про это, пошлют на три буквы, хоть дым Отечества всё так же сладок и приятен».
— Слышь, футболист, — ко мне подсел Широков, — а что ты в медпункте говорил про маньяка? Кто погиб-то?
— Я знаю о трёх девушках, — шёпотом ответил я. — Одна из второй школы, одна из общежития швейной фабрики…
— Как зовут? Я там почти всех знаю, — перебил меня он.
— Как зовут? — Я задумался на несколько секунд, так как имена и фамилии были записаны в моём дневнике. — Кажется… эээ… Нет точно, Екатерина Кузнецова. Пропала в мае этого года.
— Ух, — тяжело вздохнул Широков. — В мае? Нет, её не помню.
— Слушай «Широкий», а может, ты меня со своими знакомыми из той общаги познакомишь? Вдруг кто-то что-то видел или слышал, а ментам не рассказал, если их вообще кто-то опрашивал. К примеру, сегодня после школы давай сходим. Время дорого, скоро может пропасть ещё какая-нибудь молодая и красивая девушка.
— Щаз побежал. Хотя... А давай, должен будешь, — усмехнулся наш школьный хулиган. — Спой что-нибудь нормальное, а не эту тягомотину.
— Без проблем, сбацаю на перемене.
— На перемене, кто хочешь сможет, а ты сейчас при нашей классной, при Марине, ха-ха. Слабо? — «Широкий» нагло ухмыльнулся.
— Марина Алексеевна! — Я поднял руку и встал. — Толя Широков мне сейчас хорошую идею подсказал. У нас ведь действие «Горе от ума» происходит в 19-ом веке, поэтому этой комедии в стихах не хватает немного актуальности.
— Я тебя, Валера, не понимаю, — пробормотала литераторша, покосившись на Широкова.
— А я сейчас объясню. — Я взял гитару и снова направился к доске, услышав за спиной одобрительные смешки одноклассников, которым хоть чем бы заниматься, только бы не учиться. — Вот смотрите. Романсы у нас 19-го века есть, отрывки из бессмертной комедии тоже. Давайте добавим современности, протянем, так сказать, мостик из прошлого в настоящее. Чацкий ведь у нас несчастный влюблённый, значит, в финале нужна песня несчастного влюблённого.
— Нет, нет, нет. — Замахала руками классная, и тут же на неё посыпалось нытьё всего нашего 8 «А»:
— Ну, давайте, Марина Алексеевна, попробуем! Не понравится, всегда можно отказаться!
— Не полезешь в воду, не узнаешь броду! — Гаркнул довольный Рысцов.
— Тихо! — Рявкнула литераторша. — Хорошо, играй Молчанов. Зря я тебя послушала.
Я подмигнул всем одноклассникам и, увидев как осклабился «Широкий», провёл по струнам. «Сейчас я вам сбацаю песню несчастного Чацкого, ахнете», — ухмыльнулся я и запел хит группы «Король и Шут», который терпеть не мог Михаил Горшенёв, или как его звали фаны «Горшок».
С головы сорвал ветер мой колпак,
Я хотел любви, но вышло все не так.
Знаю я ничего в жизни не вернуть.
И теперь у меня один лишь только путь...
Когда я добрался до припева, не улыбался в классе только ленивый и наша комсомольская активистка Томка Полякова. Но так как с Томой у меня и без панковских шлягеров всю школьную юность были сложные и натянутые отношения, я рубанул дальше забойный припев:
Разбежавшись, прыгну со скалы.
Вот я был и вот меня не стало.
И когда об этом вдруг узнаешь ты,
Тогда поймешь, кого ты потеряла…
— Эту песню вы будете исполнять на сцене только через мой труп! — Перекрикивая аплодисменты, крикнула классная руководительница.
— А Чацкому бы с Грибоедовым понравилось, в том смысле песня, а не труп, — пробурчал я, возвращаясь на своё место.
— Дурак, — написала мне на маленьком клочке бумаги вредина Полякова.
— Дурак, дураку рознь, — отписался я в ответ.
Примерно около трёх часов дня, мы с Широковым уже сидел на скамеечке около женского общежития швейной фабрики. Фабричные девчонки вот-вот должны были появиться с первой смены, поэтому я немного волновался, в отличие от одноклассника, который уже предполагал, кого он сегодня пощупает за ляжку. Я на нервах расстегнул ещё раз свою курточку и бросил взгляд на бутылку с мутной алкогольной жидкостью, которую взяли с рук на квартире у одной ушлой бабки. Ведь «Широкий» сказал, что без пузыря в этой общаге делать нечего, вот и пришлось ещё раз раскулачить Андрюху Рысцова на три рубля, отдав ему взамен на сохранение гитару. При этом Дине наврал, что иду не к девкам с невысокой социальной ответственностью, а устраиваться на работу в местную газету.
— Да не дёргайся ты, — хмыкнул Широков. — Дурное дело нехитрое. Сейчас по стопарику хлопнем, сунем, вынем и пойдём, ха-ха.
— Это меня и беспокоит, — пробормотал я, вспомнив случай из своей бурной студенческой молодости, когда три дня, начиная с 8-го марта до понедельника, прожил в женском общежитии и чуть живой выбрался оттуда на четвёртые сутки.
— О, мальчики! Здравствуй Толечка! — Вдруг услышал я женский хрипловатый и грубоватый голос за спиной.
Ведь я ожидал появления девушек на алле, а они, срезав путь по газону, зашли к нам с тыла. «Широкий» не растерявшись, тут же пошёл обнимать всех подряд: и полненьких, и худеньких, и средненьких.
— Какой красавчик, — заявила обладательница хрипловатого голоса и двух выдающихся полусфер, рассматривая меня в упор, словно игрушку в магазине. — Привет, я — Катя.
— Кхе, — кашлянул я. — Оч приятно, Валера. Мы к вам буквально на пять минут, на чай. — Я распахнул куртку и показал бутылку сомнительного самогона, ведь нормальный алкоголь для нас простых смертных Горбачёв запретил почти сразу как пришёл к власти.
— Зае…ся пахнет пися, даже очень зае…ся! — Выдала Катя и все пять её подружек грохнули от смеха. — Общагу мальчики обойдите с той стороны, мы вам сейчас веревку скинем, ха-ха.
— Это Катюха, она всем даёт. — Шепнул мне «Широкий», когда девчонки, покачивая бёдрами, потопали в своё знаменитое на весь Шахтёрск общежитие.