Страница 61 из 76
Образ супруги вдруг заколебался и задрожал, словно отражение в воде.
— Лема-ан, очнись!
Нет! Только не сейчас!
Его вроде бы даже потрясли за плечи, стараясь окончательно уничтожить столь дорогое его сердцу видение. Потом кто-то с силой похлопал его по щекам. Но боль оказалась такой слабой, что он и в этот раз предпочел не обращать на нее внимания. Наоборот, попытался уйти в себя еще глубже. Возможно, даже насовсем. И лишь после того, как что-то больно укололо его в шею, а старательно поддерживаемый образ начал неумолимо истаивать, Леман все-таки очнулся. Пришел в себя. С трудом приподнял тяжелую голову. И сквозь градом катящийся по лицу пот сумел взглянуть на тесную камеру, в которой с прошлого его возвращения в реальность кое-что изменилось.
Нет, решетки на окнах и тяжелая металлическая дверь с крохотным отверстием для наблюдения так никуда и не делись. Но в прошлый раз дверь была плотно закрыта, тогда как теперь между ней и стеной виднелась узкая полоска света.
Дознаватели тоже находились здесь. Вот только если раньше один из них сидел напротив и раз за разом задавал одни и те же вопросы, а второй периодически травил пленника какой-то едко пахнущей дрянью, то теперь единственный стул был опрокинут набок, стойка с иглами и колбами откатилась куда-то в угол. Один из дознавателей лежал у стены в неестественной позе, а второму, похоже, кто-то успел оторвать лохматую голову.
Вот же она, таращится с пола пустыми глазницами. Из обрубка… хотя нет, пожалуй, из обрывка шеи кровь уже почти не идет. Зато рядом с телом натекла громадная лужа, которая почти вплотную подобралась к безвольно обмякшим стопам Лемана и была готова испачкать его и без того грязные пятки.
— Ну как он? — откуда-то сверху раздался незнакомый, но при этом какой-то гулкий и до отвращения громкий голос, который ударил по ушам с такой силой, что Леман не выдержал и поморщился.
Над ним склонилось чье-то расплывчатое лицо.
— Похоже, приходит в себя. Какой, интересно, гадостью его накачали, если даже твое противоядие не сразу сработало?
— Прихвати с собой колбы, — ворвался в сознание Лемана третий голос. На этот раз совсем молодой и смутно знакомый. — Надо будет изучить состав. Хотя, судя то тому, что я вижу, это — редкостная отрава. Да они, похоже, еще и с дозой не заморачивались — кололи до тех пор, пока старик совсем не перестал различать, что реально, а что нет.
— Он совсем бледный, — скупо заметил первый. — Бормочет что-то непонятное… Зрачки вон во всю радужку. И взгляд блуждает, как у безумного.
— Он нас вообще слышит? — обеспокоенно пробормотал второй.
Молодой зачем-то пощупал Леману лоб, приподнял веки и щелкнул пару раз пальцами перед самым его лицом.
— Слышит. Только, похоже, не до конца понимает.
— Его били?
— Нет, — качнул головой молодой. — На запястьях и лодыжках свежие следы только от веревок. Если они накачивали в него сыворотку правды или что-то подобное, то бить уже не понадобилось. А вот ссадины на теле и громадная шишка на голове — уже другое дело. Похоже, когда его захватили, то особенно не церемонились.
— Может, поэтому он так долго не приходит в себя? Вдруг они ему в башке что-то повредили?
Леман почувствовал, как кто-то осторожно ощупывает ему затылок.
— Скорее всего, удар хоть и был сильным, но не слишком опасным. А вот галлюцинации он вполне мог вызвать, как и помрачение сознания. В таком состоянии Леман мог часами нести всякую чушь, даже не понимая, что именно говорит.
— Имеешь в виду — как сейчас?
— Именно. Но будем надеяться, что это временное явление. Нардис, поднимай его. В таком состоянии он сам не дойдет.
Нардис?
У Лемана что-то щелкнуло в голове, и он вдруг понял, что уже где-то слышал это имя. Причем совсем недавно. Правда, опасности или угрозы от него не исходило, поэтому старик попытался что-то сказать, но с его губ слетел только рваный хрип, который быстро перешел в мучительный стон, когда его осторожно подняли со стула и попытались поставить на ноги.
За время пребывания в камере его тело успело основательно затечь, рук и ног он совсем не чувствовал, однако стоило только пошевелиться, как притихшая было тошнота снова подкатила к горлу, больное колено подломилось, а в висках вспыхнула такая немилосердная боль, словно его во второй раз за сутки приложили по голове чем-то тяжелым.
— Терпи. — На мгновение весь мир заслонило смутно знакомое лицо, обрамленное темным капюшоном, из-под которого выглядывали слегка курчавые белокурые локоны. — Сейчас мы уведем тебя отсюда, подлатаем, подлечим, а потом сдадим Лу на поруки… ты помнишь Лу, Леман?
— Да, — из последних сил прошептал он.
Но тут пол резко ушел у него из-под ног, затем он и потолок поменялись местами. Еще через миг по телу хлестнула новая волна сумасшедшей боли, и вот тогда Леман все-таки отключился, напоследок успев подумать, что смерть в его ситуации — далеко не самый плохой вариант. Тем более что он и так ее долго ждал.
— Осторожнее, — посоветовал я, когда Нардис уложил едва дышащего старика на гору подушек, на которые сверху было брошено толстое одеяло. — Не то он развалится на части прямо тут.
— Почему мы притащили его в подземелье, а не домой? — вместо ответа проворчал компаньон. — Там же все есть — бинты, исцеляющие амулеты, эликсиры, противоядие, наконец! А сюда я даже мебель не успел заказать. Канализация, запасной выход… мы только воду и подвели, да и то трубы пока нерабочие!
— Наш дом тоже может быть под наблюдением. А здесь — единственное место, о котором знаем только мы и где не нужно ждать незваных гостей.
— Но мы могли бы переправить его сразу к Лу!
— Ни я, ни ты не знаем, чем его поили, так что пока не убедимся, что он не опасен ни для себя, ни для дочери, лучше держать их по отдельности. Присмотри за ним. Я пока схожу за вещами. Когда он очнется, тогда и решим, что с ним делать дальше.
Нардис насупился, но все же кивнул, а я порталом метнулся в квартал Бедняков. Вышел в знакомом тупичке. Осторожно высунувшись наружу, внимательно оглядел соседние дома, пустую улицу, криво стоящие заборы… но ничего подозрительного не увидел и осторожно выбрался из укрытия.
С нашим домом с виду тоже все было в порядке. Ни чужих следов у крыльца, ни признаков воздействия посторонних артефактов, ни отголосков магии. Входная дверь была плотно закрыта, в окнах свет не горел. Нигде не виднелись человеческие ауры, так что я, даже не заходя внутрь, мог с уверенностью заключить, что в доме не осталось ни единой живой души.
Ну кроме той, что я запер в подвале.