Хромосома-6

Помещение имело площадь футов двадцать[15]. Три стены в нем были заняты металлическими стеллажами от пола до потолка, такие же стеллажи высились и по центру. На полках лежали останки нескольких приматов. Больше всего поражало тело громадного самца гориллы с серебристой спиной, лежавшее на средней полке центрального стеллажа. Освещалась камера голыми лампочками в проволочных сетках, которые располагались на потолке над проходами.

Инстинктивно все трое забежали за центральные стеллажи и, присев, спрятались за ними. В морозном воздухе от их тяжелого дыхания образовывались легкие, летучие облачка пара. Пахло не очень приятно, отдавало аммиаком, но – терпимо.

Оказавшись внутри плотно изолированной камеры, Кевин и его спутницы не слышали ни звука снаружи, даже гудения лифта. Во всяком случае, так было до тех пор, пока не раздалось клацанье запора на двери холодильной камеры.

У Кевина сердце замерло, когда открылась дверь. Ожидая увидеть над собой ухмыляющееся лицо Зигфрида, он осторожно приподнял голову и глянул поверх трупа гориллы-великана. И замер, пораженный: это был не Зигфрид. Вошли два человека в фартуках, неся тело шимпанзе. Они молча уложили останки мертвой обезьяны на полку справа прямо у двери и вышли. Едва дверь закрылась, Кевин глянул на Мелани и перевел дух:

– Хуже этого дня у меня в жизни не было.

– Он еще не кончился, – невесело усмехнулась Мелани. – Нам еще предстоит как-то выбраться отсюда. Но мы по крайней мере достали то, за чем пришли. – Она подняла руку и, разжав пальцы, показала лежавший на ладони ключ. Свет желтовато искрился на его хромированной поверхности.

Кевин посмотрел на собственную руку. Не сознавая того, он все еще сжимал в ней подробную карту острова Франчески.

Поднявшись по лестнице, Бертрам включил свет в коридоре. На третьем этаже он зашел в педиатрическое отделение. Спросил работавших там, не пробегал ли кто. Ответили: нет.

Зайдя к себе в смотровую, включил свет и там. На пороге кабинета появился Зигфрид с вопросом:

– Ну и?..

– Не знаю, был здесь кто или нет, – признался Бертрам, глядя на металлическое ведерко, сдвинутое со своего места под смотровым столом.

– Вы видели кого-нибудь? – спросил Зигфрид.

Бертрам мотнул головой:

– Нет в общем-то. Может, уборщицы свет не выключили.

– Что ж, это только подтверждает мое беспокойство о ключах, – заметил Зигфрид.

Бертрам кивнул. Подошел к столу и ногой подвинул ведерко на обычное место. И, выключив свет, последовал за Зигфридом в свой кабинет.

Он выдвинул верхний ящик в картотечном шкафу, извлек оттуда папку острова Франчески. Снял резинки и вытащил содержимое папки.

– В чем дело? – спросил Зигфрид.

Бертрам не знал, что сказать. Человек, у которого аккуратность вошла в привычку, не мог столь беспорядочно запихать все в папку. Предчувствуя худшее, главный ветеринар взялся за пакет моста Стивенсона, и тут у него немного отлегло от сердца: рука нащупала под бумагой связку ключей.

Глава 12

5 марта 1997 г.

18.45

Нью-Йорк

– Чертовщина какая-то! – вырвалось у Джека. Он не отрывал глаз от микроскопа, на предметном стекле которого находился срез, весьма занимавший Джека вот уже больше получаса. Чет пытался было заговорить с ним, но в конце концов махнул рукой: когда Джек сосредоточен, оторвать его от дела невозможно.

– Рад, что тебе эта возня нравится, – сказал Чет. Он поднялся, готовясь уйти, и уже протянул руку за портфелем.

Джек, откинувшись, тряхнул головой:

– В этом деле все не как у людей. – Глянув на Чета, он удивился, увидев, что тот в пальто. – Ого, ты уходишь?

– Ага, и вот уже минут пятнадцать тщетно пытаюсь распрощаться с тобой.

– Перед уходом глянь сюда, – попросил Джек. И, кивнув на микроскоп, выбрался из-за стола, чтобы освободить место Чету.

Чет задумался. Глянул на часы. В семь часов у него занятия по аэробике, надо быть в зале. Он уже положил глаз на одну девчушку, которая ходила постоянно. Чет и на аэробику-то надумал записаться, чтобы собраться с духом и познакомиться с ней. Пока не везло: избранница находилась в форме, до какой самому ему было далеко, когда занятия заканчивались, Чет дышать-то мог с трудом, не то что к девчушке клеиться.

– Давай, давай, атлет, – подзадоривал приятеля Джек. – Одари меня золотом своей мудрости.

Чет бросил портфель, нагнулся и прильнул к окулярам микроскопа. Джек ничего не разъяснил, и Чету поначалу пришлось соображать, с какой тканью он имеет дело. Сообразив, сказал:

– Значит, ты все еще пялишься на этот мороженый срез печени?

– Он развлекает меня с самого полудня, – признался Джек.

– Может, лучше подождать обычных срезов? – размышлял Чет вслух. – От этих мороженых не так-то много толку.

– Я попросил Морин приготовить нормальные как можно быстрее, – сказал Джек. – Но пока ничего другого у меня нет. Что скажешь про место под стрелкой?

Чет подкрутил ручку фокусировки. Среди множества трудностей работы с замороженными срезами есть и та, что они зачастую толсты, а потому строение клеток видится смазанным.

– Я бы сказал, что похоже на гранулему, – объявил Чет.

Гранулема – это сигнал, который клетка подает при хроническом, на клеточном уровне, воспалении.

– И я того же мнения, – сказал Джек. – А теперь сместись немного вправо. Там видна часть поверхности печени. Что видишь?

Чет выполнил просьбу, про себя думая о том, что, если он опоздает в зал, там среди занимающихся аэробикой уже приткнуться будет некуда. Занятия в их группе вел тренер, к которому народ валом валил. Вслух же он произнес:

– Вижу нечто, напоминающее большую рубцеватую кисту.

– Ты такое хоть когда-нибудь видел?

– Не сказал бы. Если честно, выглядит она, признаться, довольно причудливо.

– Хорошо сказано, – похвалил Джек. – Теперь позволь задать тебе вопрос.

Чет поднял голову и взглянул на приятеля. Крупный лоб Джека весь пошел морщинами, мимика лица отражала сумятицу в мыслях.

– Похоже это на печень, какую можно было бы ожидать у относительно недавно перенесшего пересадку?

– Нечистая сила, нет! – воскликнул Чет. – Готов предположить острое воспаление в той или иной форме, но, конечно же, не гранулему. Особенно если процесс, судя по лопнувшей поверхностной кисте, зашел так далеко.

Джек громко вздохнул:

– Спасибо! А то я уж начал было сомневаться в своих умственных способностях. Рад слышать, что не все потеряно: мы оба пришли к одному и тому же заключению.

– Тук, тук, тук! – послышался голос.

Оглянувшись, Джек с Четом увидели стоявшего в дверях Теда Линча, заведующего лабораторией ДНК. Человек он был рослый, под стать Кэлвину Вашингтону, когда-то играл полузащитником на чемпионате Америки за Принстон, пока не ушел в аспирантуру.

– У меня для вас, Джек, есть кое-какие результаты, – сообщил Тед. – Но, боюсь, не о таких вам хотелось бы услышать, а потому я решил спуститься к вам и сам все рассказать. Мне известно, что вы полагали, будто в данном случае имеете дело с пересадкой печени, однако Ди-кью-альфа дала полное сходство, что означает: печень у пациента собственная.

Джек взметнул руки вверх со словами:

– Сдаюсь!

– Все же, – продолжил Тед, – оставался шанс, что мы имеем дело с трансплантатом. В последовательности Ди-кью-альфа возможен двадцать один генотип, и анализ не может четко выявить около семи процентов всей совокупности. Тогда я пошел дальше и проверил группы крови АВО на хромосоме-девять. Там тоже обнаружено полное сходство. Если соединить оба результата, то вероятность того, что печень не принадлежит самому пациенту, весьма и весьма ничтожна.

– Я разбит в прах, – сокрушался Джек. Переплетя пальцы все еще поднятых рук, он обхватил ими затылок. – Я ведь даже позвонил одному приятелю-хирургу и спросил, от чего еще могут появиться швы на подвздошной вене, печеночной артерии и в желчной системе. Он ответил: ни от чего, речь может идти только о пересадке.

15

То есть немногим меньше 40 м2.