Берега Кортеса

–– Некоторые и сорок Вечностей, – удовлетворенно сообщил Голос. – Я рад за тебя.

Пустыня исчезла, песчаный ковер сменился изумрудно-травяным, камни обернулись деревами удивительной красоты, сухой воздух наполнился прохладой и пением птиц, солнце над головой перекрасилось в желто-белое, не поменялось только его положение, ни на градус, ни на секунду. Я стоял у Врат Рая. Пульсирующая световая петля в виде символа бесконечности, излучающая ощущение Любви и источающая ароматы цветов, призывающая и одновременно предостерегающая – таким предстал передо мной вход в Райские Кущи.

–– Впустят ли меня? – едва успел подумать я, как Врата распахнулись: двойная петля слилась в кольцо, обнажив внутри себя неописуемую картину Божественного творения, а в голове прозвучал Голос:

–– Сознание Христа открывает любые двери.

Я благодарно кивнул моему незримому сопровождающему и вступил в Рай.

Дело не в моем и без того скудном словарном запасе, и даже не в количестве слов-определений, созданных Человеком, дело в том, что для описания увиденного ни в одном земном языке не имелось достаточно ярких, качественных и полностью совпадающих с описываемым явлением слов. Я был в Раю. Прочувствуйте эмоции и интонации этой фразы, примите ее как иероглиф, за несколькими линиями которого скрывается суть целого явления. Как можно не желать оказаться Здесь и как можно захотеть покинуть это место? Адам, наш прародитель, просто не знал сравнения, иначе никогда не вкусил бы яблока. Так думал я, ошарашенно разглядывая все, что окружало меня. И речь вовсе не о том великолепии форм и цвета всего, что произрастало, благоухало, восседало и возлежало вокруг и порхало, и пело над, речь о внутренней наполненности всего этого Любовью.

–– Как тебе? – поинтересовался Голос, дав мне некоторое время на созерцание и возможность прийти в себя.

–– Рай! – только и смог я вымолвить.

–– Ты познал еще одну тайну Вселенной! – захохотал почти детским голосом мой спутник.

–– Я хочу остаться Здесь. Навсегда.

–– Ты не первый из вошедших, кто произносит эту фразу, точнее, так говорит каждый, – спокойно заметил Голос. – И Я вас понимаю.

–– И что, я могу остаться?

–– Конечно, свобода выбора все еще при тебе.

–– Много ли здесь жильцов, тех, кто остался? Я долго хожу по Саду и никого не встретил. Господи, где мне найти их?

–– Сейчас в Раю никого, кроме тебя, – ответил Голос.

–– Но ведь все хотели остаться?

–– Да, но быстро поняли, что вечного Рая не существует, любое вечное статическое состояние становится тюрьмой, не-свободой, отсутствием выбора.

–– И я могу покинуть Рай, если захочу?

–– Врата Рая открываются только внутрь. Покинуть этот план можно двумя путями: или быть изгнанным из него, или воспарить над ним. – Голос примолк, а затем доверительно добавил: – все твои предшественники выбрали второй вариант.

Я присел на краешек фонтана, опустил руку в воду и насладился прикосновением тягучей, плотной, животворящей субстанции. Лишить себя всех прелестей и удовольствий этого места – не странный ли выбор многих, сделавших его? В неспокойном зеркале моего чудесного пристанища отражалось древо, усыпанное яблоками.

–– Выход напрашивается сам собой, – усмехнулся я, взирая на прыгающие в волнах плоды.

–– Отведаешь яблока – очутишься на яблочном пудинге, – прервал мои размышления Голос.

–– Ты не можешь меня искушать, это задача Змия, – ответил я не очень любезно.

–– Змия нет в Саду, он отправился вслед за Адамом искушать его и дальше. Ты искушаешь сам себя. Преодоление собственного искушения и есть …

–– Воспарение! – угадал я.

–– Да. Змий внутри тебя. Устранение внутреннего Искусителя – вот что позволило вознестись Христу.

Я резко оторвал взгляд от воды и повернулся в другую сторону – перед глазами было другое древо с яблоками.

–– Можешь оббегать весь Сад, спрятаться не удастся, теперь Рай для тебя – это фруктовый сад, яблочная плантация, – сообщил Голос.

Я рассуждал так: у меня есть три варианта. Первый – я могу остаться в Раю, яблоневая роща при этих словах испарилась и Сад приобрел первоначальное многообразие флоры и фауны. Второй – я кусаю яблоко познания (тут же над фонтаном опустилась ветвь с великолепнейшим плодом), и третий… Я не договорил, но картина плодовой плантации вернулась пред очи мои.

Солнце, как уже упоминалось ранее, традиционно занимало единственную позицию над Садом – в зените, не меняя ее никогда. Все свое время пребывания здесь, секунда это была или вечность, я посвящал борьбе со змием, устраивая ловушки, силки, капканы, растяжки, минные поля и засады. Но Змий, как ему и положено, легко ускользал из них, заранее предугадывая мои коварные планы (ведь он был частью меня, а обманывать самого себя – непостижимое искусство).

При этом ряды яблонь встречали меня везде; задайся я целью выжать из них сок, Рай превратился бы в яблочное море.

Как же Иисусу удалось усмирить своего Змия? – мучился я в который раз этим вопросом, и вдруг ответ пришел сам собой: он не поднимал его на копье, не прижимал рогатиной, не затягивал петлю на шее, он просто воспарил с ним, как Адам забрал своего искусителя из Рая.

«Просто». Это слово так часто звучало в моей голове и значило только одно: все будет совсем не просто. Простота, по сути, требует тяжелой работы в осознании, почти всегда. Как же приручить или подружиться со своим Змием? То, что по силам Иисусу… Тут меня снова осенило: ведь Иисус во мне, иначе и не было бы меня в Раю.

–– Господи, поистине величественна Твоя простота!

Яблоневая роща исчезла, как и собственно Райский Сад. Ярким, немыслимо белым сиянием встречало меня Царствие Небесное.

Описание того, что я увидел, ощутил и осознал, невозможно. Может ли мать в точности подобрать слова к своему состоянию в тот момент, когда приняв из рук повитухи, прижимает к груди своего первенца, или морской волк, вынужденный провести годы на берегу, наконец-то касается штурвала и делает первый вдох вольного морского воздуха, или влюбленный, простоявший полночи под проливным дождем, вдруг слышит скрип открывающейся створки и тихий шепот «да».

Нет описания тому, что лежит выше любых сентенций, до чего не в состоянии дотянуться мозг и к чему невозможно прикоснуться разуму, не испачкав при этом самой сути явления или места. Но умолчав об увиденном по резонам, обозначенным выше, упомяну об услышанном.

Голос, идущий отовсюду и из ниоткуда, проникающий внутрь не через уши, а звучащий прямо в сердце, сообщил:

–– Я готов принять тебя в лоно Свое, готов ли ты предстать пред Меня?

–– Господи! да разве что-то может помешать мне бросится в объятия Твои?! Нет никакого препятствия.

–– Ты прошел долгий Путь, Я был рядом с тобой. Теперь ты можешь быть рядом со Мной, но будь осторожен: этот последний шаг самый сложный.

–– Где же препятствие, Господи? Я вышел из Ада, я удержался на канате, я стал Иисусом, я победил Змия, я…

…Ноги мои почувствовали обтягивающую, липкую, зловонную слизь Дна.