Страница 43 из 117
Монаршая власть в Империи не была абсолютной – существовал своего рода парламент, совет, состоящий из Верхнего и Нижнего. В Верхний, ясен день, входили благородные фрайны, в Нижний люди из простонародья, достаточно зажиточные, дабы претендовать на место в этом совете. Участвовала Империя и в войнах, особое внимание уделяя соседям: западной Целестии, восточной Вайленсии и северному Эргерштернскому королевству. От южных соседей, Эстилии и Агрии, Империю отделял горный хребет, что заметно уменьшало её стремление к экспансии всего, что плохо лежало.
Отношения с Аргейскими островами в истории Империи значились отдельной главой, даром что не самой весёлой. Во времена установления фрайниттами власти на новых территориях часть племён добралась до восточного побережья, где увидела и оценила по достоинству корабли аромейцев. И оценила настолько, что не побоялась отправиться на них в плавание. Добравшиеся до Аргейских островов осели на них вместе с местными аромейцами и на протяжении нескольких веков жили вполне себе автономно, не подчиняясь людям с большой земли. Они развивали кораблестроение и торговлю, бесстрашно отправлялись в дальние путешествия к экзотическим берегам южного востока и те, кому удавалось вернуться, привозили с собой не только шелка и специи. Так до западной части континента добралась невиданная прежде диковинная магия, не похожая на штучки шаманов племени и колдунов. Только-только формирующийся орден Заката быстренько взял её на вооружение, не иначе как рассудив, кто первый запатентует, тому и доход пойдёт. Не сказать, чтобы такой расклад пришёлся по нраву островитянам, но вступать в конфликт с активно укрепляющей позиции державой они не стали. Острова и без того не давали покоя имперцам: жители континента полагали аргейцев нечестивыми дикарями, не знающими Четырёх, а сами аргейцы считали дальних родственников на большой земле отсталыми невеждами, только и умеющими, что бегать в храм да воевать. И каждый император не забывал, что его подданные и островитяне вроде как произошли от одного древа, а раз так, то не есть ли сие, что земли, занимаемые аргейцами, подлежат управлению и подчинению императорскому венцу?
Чем дело закончилось, я уже знала от Жизель.
Три века назад острова всё-таки присоединили в добровольно-принудительном порядке к Империи. Вассальные клятвы были принесены, первый фрайн поставлен, а налоги ощутимо прибавили в размерах, не говоря уже о попытках Заката ограничить островное производство воздушных кораблей и полёты к дальним чужеземным берегам. Мнение имперцев и аргейцев друг о друге лучше тоже не стало. При Филандере Шестом противостояние, прежде не выраженное ярко, этакая скрытая молчаливая борьба, достигло своего апогея. Современники отзывались о Филандере в основном в негативном ключе, авторы наиболее свежих хроник, описавшие последние события в Империи, сходились во мнении, что второго такого сомнительного монарха ещё поискать, мягкотелый, легковерный и способный принимать решения, только если те касались его обожаемого дворца, жены или фаворитов. Даже странно, что его под шумок не свергли досрочно…
Пролистав несколько страниц, я поняла, почему таки не свергли. И среди непосредственных советников императора, и в самом Верхнем совете хватало тех, кому был удобен монарх, сидящий на троне чисто номинально, для вида, занятый чем угодно, но не управлением государством. Первые фрайны пропихивали свои идеи, закатники и рассветники, чьи представители входили в совет, – свои, многие, не стесняясь, щедро приплачивали за возможность влить в уши Филандера нужную им информацию и подтолкнуть в соответствующем направлении. Что до мятежа, то и в нём усмотрели немало выгод. Правда, восстание подавили не без труда, аргейцы не желали отступать без боя и им на руку сыграл факт, что ввиду удалённости островов Закат не спешил открывать там своё отделение. Поэтому одарённых мужчин не загоняли в стены закатных обителей, где те превращались в ходячих мертвецов вроде магистра Бенни, а дар женщин не считали слабым по умолчанию и не купировали, что на взгляд имперцев было возмутительно, в корне неправильно и противоречило установленному богами порядку вещей. Более авторы хроник ничего по этому поводу не добавляли, но остальное несложно додумать самостоятельно.
Быть может, общей численностью бунтовщики и уступали прибывшим на острова императорским войскам, зато как маги были сильнее и менее ограничены. Уже после подавления мятежа на островах появились отделения Заката и ужесточились преследования и наказания за сокрытие дара. У мужчин, по крайней мере.
По окончанию восстания Филандер на этом свете надолго не задержался, о естественности причины смерти хроники скромно умолчали. Венец принял его младший брат под именем Стефанио Первого. Правил он подольше предшественника и куда как продуктивнее, во всяком случае, советники и члены Советов быстро уяснили, что так запросто вертеть новым монархом уже не выйдет. Стефанио Второму не было и тридцати, когда его отец скончался скоропостижно и молодой человек взошёл на престол. В принципе, не чересчур рано и не слишком поздно, история что этого мира, что моего знавала и более юных монархов. С этого места я надеялась почитать поподробнее о жёнах Стефанио, но, увы, ни один из авторов, чьи труды захватывали текущий период, не удосужился вовсе упомянуть о них. То есть вот короновали Стефанио Второго такого-то числа в таком-то году в центральном столичном храме Четырёх и дальше в стране наступили мир и порядок, хвала Благодатным. Конец истории. Выбор жребием тоже всплывал лишь местами, между делом, словно здешние историки полагали женитьбу императоров событием, внимания не стоящим.
Рождение детей упоминалось, да.
Чаще всего сыновей, особенно первенца, да ближе к концу жизнеописания того или иного правителя уточнялось, сколько детей у него было в целом. Что удивительно, ни о никаких бастардах не говорилось, отсутствовали претенденты, связанные с действующим императором весьма отдалённым родством, но полагающие трон своим по праву. За все века правящая династия поменялась лишь раз, когда монарх умер молодым, не оставив наследников. Среди ближайшей родни таковых тоже не нашлось, и в результате венец принял представитель дальней младшей ветви. Да и вообще в Империи очень трепетно относились к «божественному праву королей», надо было сильно постараться довести народ до ручки, чтобы они решились выступить против монаршей власти. Девочки трон не наследовали ни под каким видом, история Франской империи не могла похвастаться ни одной правящей императрицей. Более того, если император умирал прежде супруги, то ей надлежало вернуть все регалии, отказаться от всех прав и уйти в монастырь. Женщины не становились регентами, в случае несовершеннолетия прямого наследника опека над ребёнком переходила к ближайшим родственникам-мужчинам, а управление – временному регентскому совету. Девиц царских кровей преспокойно сдавали замуж как в другие страны, так и первым фрайнам, и прав у принцесс было не больше, чем у последней дворцовой прачки. Из хоть каких-то плюсов я отметила факт, что здесь на протяжении последних двух-трёх веков не выдавали замуж слишком уж рано, но выжидали несколько лет после первых месячных.
Книги об отборах надо, наверное, в другом разделе искать.
А времени на это нет.
Полистать географические энциклопедии я тоже не успела, пришлось по мере прочтения хроник ограничиться изучением глобуса и карты. Да и чем больше проходило времени, тем сильнее голова моя уподоблялась гудящему осиному улью, в котором жужжат и вьются сотни и тысячи обрывков свежей информации и порождённых ими вопросов. Ни один не желал укладываться спокойно, избыток прочитанного расползался невкусной комковатой кашей по черепной коробке.
Кили, до того, казалось, дремавшая с открытыми глазами, первая среагировала на донёсшиеся из большого зала шаги. Подскочила, бросилась к неплотно прикрытой двери и тут же присела перед переступившим порог Эветьеном. Мужчина жестом отослал служанку и неторопливо приблизился к занятому мной креслу, с интересом разглядывая мою позу. За день я их поменяла кучу и теперь сидела поперёк кресла, опёршись спиной частично на один подлокотник, частично на спинку и перекинув ноги через другой.