Страница 111 из 117
Меня, иномирянку в чужом теле, скрывающуюся от закатников колдунью, невесту его брата.
Худшего выбора он сделать не мог.
Диана бдительно следила, чтобы я не покидала апартаменты Эветьена, не перетруждалась и съедала всё, что приносят молчаливые слуги по её повелению. Развлекала болтовнёй на отвлечённые темы и никого не пускала за порог гостиной, будто на меня мог покуситься кто-то ещё. Вечером Эветьен так и не вернулся, посему пришлось выпить порцию очередной подозрительной настойки и лечь спать.
Проснулась я утром. Ранним, судя по плотным серым сумерках, окутавшим спальню. Огонь в камине потух, за дверью, ведущей в гостиную, тишина. Эветьен притулился рядом, на краю постели, поверх одеяла, сняв только кафтан. Я придвинулась ближе к жениху, и он тут же шевельнулся, открыл глаза, сонно посмотрел на меня в полумраке.
– Алия?
– Да, это я, – я приподнялась выше по подушке. – Настоящая Асфоделия не заглядывала сюда на огонёк?
– Не знаю… не уверен. Пока ты лежала без чувств там, на полу залы, ты… или, быть может, не ты… говорила что-то на элейском. Мы даже вообразили было, что ты очнулась… но глаза ты не открыла. И элейский ты, не Асфоделия, не знаешь, – Эветьен тоже приподнялся, сел, опёршись спиной на подушку, потёр глаза и переносицу. – Как ты себя чувствуешь?
– Лучше. Что за гадость ты мне прописал?
– Полезную для твоего здоровья гадость, – он нащупал мою руку, подержал несколько секунд в своей. – Завтра-послезавтра можно вернуться в городской дом.
Вопрос о Тисоне вертелся на языке, однако я удержала непрошеные требовательные фразы, не позволяя им сорваться и повиснуть между нами невысказанными претензиями.
Не буду спрашивать. Не потому, что не хочу знать, но потому, что пока я не могу говорить о нём и не плакать, не увязать в трясине вины, не проваливаться в пропасть страха и отчаяния.
– Я беседовал с Кили, прежде чем закатники увезли её в свою обитель, – мою руку Эветьен не отпустил, начал поглаживать то пальцы, то ладонь. – И с родственником её тоже.
– Она… как-то объяснила, почему сделала… то, что сделала?
Я пыталась понять мотивы Кили, так и этак перебирала всё сказанное ею на оглашении, взвешивала, прикидывала. И расписывалась в собственном непонимании человека, принадлежащего не просто к другому сословию и эпохе, но к другому миру, отличному от моего, от моих представлений о средневековых реалиях.
– Она поведала всё, что только смогла поведать, лишь бы закатники её не забрали. Однако резона задерживать их дольше необходимого не было, да и… ты же понимаешь, почему пришлось отдать ордену именно её?
– Да. Хоть и мало приятного осознавать, на что мы могли её обречь.
– Не думай об этом. Свой выбор она сделала, и глупо было полагать, будто не придётся принимать неизбежный последствий.
– А давай я расскажу, что было у меня, а ты – что было у вас?
– Хорошо.
Я поведала свою историю.
И выслушала чужую.
Кили и впрямь с малых лет служила в столичной резиденции, как и её родители, и половина её многочисленных братьев-сестёр, родных, двоюродных, троюродных и далее по генеалогическому древу. Братец Алек приходился роднёй с материнской стороны, фамилии у него и Кили разные, кровная связь не самая близкая, а времени на более глубокую, детальную проверку у Эветьена не было, потому-то факт родства и ускользнул от его внимания. Семья не настолько богата, чтобы тратить деньги на купирование, посему ещё в детские годы Кили её родители сочли, что проще закрыть глаза на дар дочери и не светить его. Впрочем, подобным образом поступали довольно многие арайны, да и среди фрайнов таких хватало.
Что приличного может вырасти из зёрен женского дара?
Правильно, ничего.
И какой смысл лишку за этакую блажь закатникам платить?
Но дар Кили оказался не столь уж и слаб. Разумеется, не так силён, как у Асфоделии, но весьма и весьма неплох. Среди прислуги девушка была не единственной одарённой и постепенно освоила часть магической премудрости, где-то сама, где-то с помощью старших и более опытных. Алек был одним из тех, кому Кили доверяла и не боялась демонстрировать силу. Парень на пару-тройку лет старше девушки и, по уклончивому упоминанию Эветьена, явно влюблён в Кили. В принципе, родственная связь между молодыми людьми не настолько близкая, чтобы явиться серьёзной преградой для чувств и брака, так что кто знает, как бы сложилось всё при иных обстоятельствах?
Привыкший к магическим фокусам, Алек не шибко впечатлился, когда Асфоделия начала зрелищную часть ритуала при эмиссарах. Гораздо любопытней было осмотреться на местности, своими глазами увидеть, что да как у этих нечестивых островитян. Тем более очевидно, что на отгул для знакомства с местными достопримечательностями рассчитывать не стоило. На жезл парень наткнулся случайно, но да, не побоялся схватить. Через несколько секунд в Асфоделию ударила молния, а через несколько минут, когда всем собравшимся стало ясно, что что-то не так, началась суета и паника эмиссаров. В общей сутолоке никто не обратил внимания, что один из стражей ведёт себя странновато и пытается что-то спрятать. Зная, что Кили летит туда же, куда и он, Алек загодя пообещал ей оставить послание в замке. Ясен день, никто не ожидал разжиться целым артефактом, но коли так, то отчего бы не порадовать девушку подарком, который наверняка придётся ей по душе?
Жезлу Кили обрадовалась. Ещё больше порадовало быстрое принятие её в качестве новой хозяйки. Восторг от намечающихся перспектив настолько ослепил девушку, что на следующий день после прибытия барки в столицу Кили отправилась меня убивать. О, нет-нет, не подумайте чего дурного, она не специально! Экспериментировала с новыми возможностями, да так увлеклась, что обрушила на наши с Жизель головы кусок свода. Причём сама не поняла, как оно вышло. Галерея, ведущая к храму, выходила на озеленённый дворик, а за ним скрывался второй, поменьше, где в час утренних благодарений никого не бывало. Вот там Кили и упражнялась, выкраивая свободную минутку во время храмовой службы. Тогда служанка ещё не ведала, какая госпожа ей досталась и что вскорости свободного времени значительно прибавится. Пока же Кили испугалась сотворённого. Хотя все вокруг уверяли в случайности произошедшего, но девушка опасалась, что её могут вычислить по следу или использование артефакта в непосредственной близости от предыдущей хозяйки выдаст не то, что хотелось бы. Вдруг память к госпоже вернётся или сила жезла в нечаянном соединении с силой Асфоделии проявится примерно так же, как, собственно, проявилась после поцелуя с Эветьеном? Пусть фрайнэ островитянка нечестивая и колдовка богопротивная, зато ей сам император покровительствует. Вон, уже и от слухов да интересов закатников прикрыл, милостью своей обласкал, однако кто защитит простую арайну, всего-навсего служанку, если всё всплывёт? А ежели с госпожой ещё несчастный случай произойдёт, то и проблем не будет. Суженую смерти островитянку было жаль, но себя куда жальче и Кили приступила к делу. Благо что беспечной фрайнэ вздумалось гулять в поздний час вечера по дворцовым коридорам. Свидетель был нужен для подтверждения исключительно неудачного стечения обстоятельств. Однако вызванный для этих тайных целей Тисон велел служанке дожидаться госпожу в покоях и ушёл вызволять меня из гнезда порока… тьфу, то есть с танцев в апартаментах вайленцев. Ослушаться Кили не посмела и решила оставить всё до утра. Утром я удобно проспала, затем явился Эветьен и повёл меня на завтрак. Упустить шанс Кили не могла. Увы, нехорошей островитянке хоть и везло как утопленнице, но таки самым извращённым образом фартило всем недругам назло. После несостоявшегося покушения девушка струхнула сильнее, потом началась подготовка к отлёту в Эй-Форийю и пока суд да дело, первые панические страхи поутихли. Кили успокоилась, взяла себя в руки и отказалась от идеи избавиться от докуки радикальными методами. Загородную резиденцию она знала куда хуже столичной, возможности пронести жезл на императорскую барку не подвернулось, а наземному обозу веры не было, и потому артефакт остался в столице. Госпожа вела себя «всё страньше и страньше», повадилась уединяться с обоими Шевери и принялась за магические практики, что породило недоумение: неужто к фрайнэ память вернулась, и сила опять пробудилась? Ещё и суженой фрайна Шевери стала, а значит, ни в супруги Стефанио не пойдёт, ни на Сонну не полетит, когда время придёт. Кили заволновалась, начала ко мне присматриваться внимательнее и по возвращению в столицу девушку осенило.