Страница 36 из 76
Глава 13 По долгу службы
Глава 13 — По долгу службы
Где-то в Италии. Весна 2021.
Нежной шелковой рекой струилась по холодным каменным ступенькам алая мантия красотки Ланны.
Лёгкой поступью грациозная брюнетка приблизилась к трону владыки, села на колени у его ног и, покорно склонив голову, прошептала:
— Nova sanguinem (лат. Свежая кровь),- девушка протянула Гранд-Мастеру Верамару наполненный до краёв свежайшей, ещё тёплой человеческой кровью, достаточно объёмный потир из белого металла, инкрустированный драгоценными камнями, чередующимися в незатейливом орнаменте.
Владыка, аки король перед торжественной речью, поправив свою богатую чёрную бархатную мантию, расшитую золотом, встал и, приняв от Ланны потир с желанным лакомством, поднял его высоко вверх, на вытянутых руках, что-то пробормотал на своём дьявольско-латинском, а после опустил и принялся неспешно смаковать напиток.
Скачущая ранее до одури неугомонная паства, заведённая ритуальными танцами, которая ещё несколько минут назад заливаясь в своих вибрирующих песнопениях, словно по волшебству умолкла. Причём умолкла настолько, что даже не было слышно дыхание всех-всех собравшихся.
В зале повисла тишина!
О! Хитрец был Верамар. Жук изворотливый, тот ещё. Негоже было ему лично гоняться за порцией своего райского наслаждения. Не по-барски! Не по-царски! Но жить же хотелось. И жить долго! Вечно!
Устраивая, помимо иных праздников, кровавые пиршества в храме каждые четыре недели, или как там у него было заведено, на каждый 28-й день, оказалось невероятно просто подсадить доверчивую паству на достаточно дорогой… можно сказать, бесценный напиток — свежесцеженную кровь. После двух-трёх подобных ритуалов, одержимые жаждой редчайшего напитка, уже сами выискивали будущую жертву для своего празднества, выслеживали, похищали, естественно соблюдая все необходимые условия — желательно, чтобы это был кто-то из церковничков и чтобы обязательно дожил до церемонии… А дальше? Дальше — дело техники. Главное, чтобы после того, как владыка до дна опустошит потир, им тоже что-нибудь, да перепало.
Ведь никто, никто из паствы и помощников Гранд-Мастера, под страхом немедленной смерти тут же рядом с «гостем» на алтаре, не смел даже лизнуть самую мельчайшую обронённую мимо капельку крови из так называемого «бурдюка с пленительным напитком» до тех пор, пока Верамар не подавал своей вожделенной бесовщине соответствующий позволительный сигнал на удовлетворение потребности.
А дальше по иерархии… Первой было позволено сделать глоток бодрящего лакомства сестре Ланне, затем — Гордиану, и только потом, всем остальным — в зависимости от давности нахождения в кругу посвящённых.
Но не только жажда крови управляла покорными адептами.
Не-е-ет!
Желание жить! Ведь, если к указанному дню им не удавалось поймать «гостя», то жертвой мог оказаться кто-то из ковена… тот, на кого указывал владыка. Вот только в таком случае, пастве не перепадало ничего. Гранд-Мастер просто удалялся с избранным через коридоры каверны и больше бедолагу не видел никто.
На удивление, подобные жёсткие условия нахождения в секте никогда никого не смущали и в Храме Верамара чуть ли не через каждую неделю или две, появлялись новые и новые молодые и не очень последователи его необычной религии.
— Ad fundum! (лат. До дна!) — выкрикнул владыка, опустошив потир и вернул его всё ещё сидящей у его ног красавице, — Habere fun! (лат. Веселитесь!), — Верамар сопроводил свои слова позволительным взмахом руки и направился к коридору позади своего трона, дабы покинуть церемонию, оставив паству веселиться до утра.
Наблюдать, как скачут жалкие смертные, радуясь священным каплям крови добытых из плоти такого же смертного ему не очень то было интересно.
По сути, каждый праздник в ковене заканчивался почти что одинаково — раскрепощением души и тела жалких людишек, которые даже не знали истинного предназначения всех ритуалов. Хотя… они получали то, зачем сюда, собственно говоря и приходили — свободу! И никого не пугал тот факт, что прямо на их глазах приносили в жертву такого же живого человека, как они сами.
Особая атмосфера, самый настоящий гипноз вибрирующего песнопения и заводных танцев… делали своё тёмное дело, чтобы сие сектанты были готовы на всё-всё…
До сих пор не изучены до конца, не изведаны, не открыты полностью все коридоры и уровни Римских катакомб, которые хранят в себе множество тайн. А о существовании многих захоронений, причём не только христианских, историки и по сей день ничего не знают. Да и вряд-ли когда-то откроют полностью, пока существуют подобные секты…
— Несите его сюда! — Гордиан рыкнул двум крепким стражникам, спустившись в коридоры нижнего уровня катакомб, где уже была подготовлена ниша в каменной стене для того, чтобы замуровать обескровленное, замотанное в старое тряпьё, тело жертвы их сегодняшней ночной трапезы, — Поторапливайтесь! Ну! — он осветил факелом узкий проход, — Вон… туда! — «мясник» мотнул головой.
Едва умещаясь с носилками, не обронив ни слова, потому как это было чревато, двое, от негодования крепко сомкнув губы, проследовали туда, куда им было указано.
Не прошло и несколько минут, как под чутким руководством Гордиана, труп святоши затолкали в нишу, дабы тот составил компанию какому-то древнему бедолаге, проспавшему в гордом одиночестве столетия.
Ловко зацементировав брешь в стене… сея траурная процессия удалилась из некрополя, оставив там отмучившегося и получившего свободу от мирских оков, довольно вкусного по мнению паствы Верамара католика, в окружении его новой молчаливой компании ранее упокоенных.
Тоже Италия…
В свете потрескивающих свечей, после вечерней молитвы, он закрыл двери, подошёл к окну и уставился куда-то в темноту.
— Задерживается отец Огюст. Ещё позавчера должен был приехать, — пробормотал священник… чувствуя, наползающую тревогу.
Огюст! Да, именно так звали «гостя» на пиршестве у Верамара. Но… вряд-ли кто-то узнает где-он, и что с ним стало. Даже если по какой-то нелепой случайности кто-то и найдёт тело церковника, там глубоко-глубоко под землёй, среди множества подобных тел, на самом нижнем ярусе катакомб, то это будет очень и очень нескоро и тело успеет подпортиться до неузнаваемости… да и могила его безымянна.